Глубокая память (сборник) - Артур Сабиров

– Мстислав Альбертович, мы должны бежать. Это не будет преступлением, ведь мы попали сюда незаконным путём, – сказал Андрей.

–  Я попал сюда незаконным путём, а не Вы, – поправил Мокрицин. – Да и зачем бежать? Не лучше ли отсидеться здесь?

– Люди гибнут, а Вы хотите отсидеться?!

– Никто не сможет остановить битву! И не надо мне читать моралей! И, вообще, каким образом Вы собираетесь сбежать?

Ответ на этот вопрос пришёл Андрею сразу после того, как он увидел влетающего в камеру Мокрицина.

– У Вас хороший парапсихологический потенциал, не так ли?

– Выше среднего, – гордо сказал премьер. – А что?

– Вы знаете, что стены этой камеры излучают антипарапсихологические лучи?

– Знаю.

– Как только человек попадает в камеру, эти лучи останавливают выработку гормонов эпифиза, отвечающих за парапсихологические способности. Но в крови здорового человека всегда находится небольшая доза этих гормонов. Именно она отвечает за моментальное срабатывание той или иной способности, пока в кровь выделяется новая порция гормонов для продолжения парапсихологических действий.

– И что? – спросил Мокрицин, явно сбитый с толку.

– А то, что этой гормональной нормы должно хватить на то, чтобы сбежать! – подытожил Андрей.

Мокрицин молчал, хлопая глазами. Он до сих пор не понимал, чего от него хочет Андрей.

– В Вашей крови сейчас достаточно гормонов, чтобы вырубить охранника и отпереть дверь снаружи, – пояснил свой вывод Андрей.

– То есть я могу пользоваться своими способностями внутри камеры? – уточнил премьер-министр.

– Да, можете! – обрадовался Андрей. «Наконец-то, дошло!»

– Вы уверены?

– Почти на сто процентов.

– Это же ужасно! Любой преступник может сбежать из наших камер заключения! Нужно проводить реформы!..

– Не любой преступник, а преступник с большим парапсихологическим потенциалом. Таких, я думаю, немного.

– А почему Вы тогда до сих пор не сбежали? Ваши способности намного сильнее моих.

– Да, но мой организм ещё не оправился после битвы с машинами мутантов. К тому же я прибыл в камеру без сознания и долгое время спал. Даже если к моменту, когда меня сюда притащили, в моей крови ещё что-то оставалось, то сейчас это всё разложилось под действием нейтрализующих гормонов и излучателей камеры. Поэтому Вы – наша единственная надежда.

– Я не стану убегать! – заявил Мокрицин. – За мной скоро придут. Что скажет Эльдар Михайлович, когда узнает, что я самовольно покинул место заключения? Нет, это преступление!

– Преступление – сидеть здесь и бездействовать! А если Вы до сих пор надеетесь на благоразумие президента, то боюсь, Вас ждёт разочарование. Он пребывает в телепатическом плену. Ядреев его поработил.

– Что за ахинея? – усмехнулся Мокрицин. – Какой ещё плен? То, чем Вас усыпили, наверное, ещё не выветрилось из Вашей головы…

– Вы же сами заметили странные перемены в поведении президента. А ещё Вы должны были заметить, что Ядреев значительно приблизился к аппарату, управляющему страной. Он бывает на всех съездах чиновников, даже на тех, которые бесконечно далеки от военных дел, не так ли? И президент уже очень давно не появлялся без сопровождения генерала. Я прав?

Ухмылка сползла с лица Мокрицина. В его глазах появилась мысль.

– Он определённо метит на Ваше место. – Продолжал Андрей. – А теперь подумайте сами, станет ли он выпускать на свободу своего прямого конкурента?.. Хотя нет, по-другому… Станет ли он оставлять в живых своего прямого конкурента?

Разумеется, последние слова Андрея были попыткой напугать Мокрицина. «Что может быть страшнее для политика, чем потеря власти и жизни? Ничего, если он, конечно, политик до мозга костей. А Мокрицин именно из таких».

Андрей добился своей цели. В глазах премьера мелькнул страх, сухие тонкие пальцы нервно затеребили галстук.

– Но Вы можете помешать Ядрееву. Для этого нужно выбраться из тюрьмы и освободить президента, за что он, конечно же, отблагодарит Вас и, может быть, даже присудит Вам орден!..

– Мне не нужны никакие ордена! Я освобожу президента и изобличу предателя, потому что того требует долг гражданина! – снова начал распаляться Мокрицин.

– Отлично! – Андрей просиял. – Теперь, пожалуйста, успокойтесь и сосредоточьтесь. Вам нужно оглушить охранника телепатической волной. Вы когда-нибудь это делали?

– Да, когда служил в армии.

– Хорошо. Тогда представьте себе охранника, который стоит за дверью, и отключайте его.

Мокрицин зажмурился и начал работать. По всему его телу было видно, как он старается. Даже капельки пота покрыли его лоб. Но эффекта всё не было: Андрей слышал, как за дверью туда-сюда ходит охранник, как пёс перед своей будкой. И только спустя минут десять, когда Андрей уже отчаялся, он услышал за дверью мягкий стук, словно мешок с песком упал на пол. Мокрицин тяжело вздохнул, утирая пот рукавом пиджака.

– Давненько я не практиковался в подобных делах, – пропыхтел он.

– Вы молодец! – похвалил Андрей. – А теперь представьте панель с кнопками справа от двери. Помните? Попытайтесь нажать большую красную кнопку.

– Вы издеваетесь? – возмутился Мокрицин. – Я сейчас в обморок упаду!

– Прошу Вас, быстрее. Скоро охранник очухается, а ещё быстрее его заметит кто-нибудь, проходящий мимо, и тогда Ваши старания будут напрасны!

– Ох-х-х-х! – выдохнул в последний раз Мокрицин и опять напрягся всем телом.

В этот раз получилось намного быстрее. Спустя пару минут дверь камеры, громко скрипнув («Услышат же!» – испугался Андрей.), распахнулась, и внутрь снова хлынул свет.

Андрей и Мокрицин выбежали из камеры и увидели лежащего на полу охранника. Втащив его в камеру, закрыв дверь и включив электрическое поле, они побежали прямо по коридору, который вёл к выходу из тюрьмы.

11

Оказавшись на свободе, Андрей и Мокрицин побежали в разные стороны. Андрей знал, что Мокрицин и не думал спасать Эльдара Михайловича (Может быть, он даже не поверил в историю о загипнотизированном президенте). Сейчас он, скорее всего, спрячется в каком-нибудь надёжном месте и переждёт эту бурю в чиновничьем аппарате. Такова была его натура. Но Андрей всё равно был ему благодарен, ведь без него не видать бы ему свободы ещё очень долго.

Андрей добрался до квартиры Артёма и, зайдя в неё, обнаружил хозяина в кресле – живого и здорового.

– Слава Богу, жив! – радостно крикнул Андрей и крепко обнял его. Но ответные объятия друга были какими-то слабыми, отстранёнными.

– Ты ранен? – встревожено спросил Андрей, внимательно осматривая Артёма.

Артём отрицательно покачал головой.

– Что с тобой? Что случилось?