Накануне мировой катастрофы - Юрген Граф

Как вы помните, советско-польская комиссия говорила о четырех миллионах погибших в Освенциме. Эту цифру Г. Таубер повторил 24 мая 1945 года перед польским следователем [294], что является одним из многих доказательств того, что свидетелей инструктировали перед допросом, что именно они должны говорить. Даже если исходить из возможности реальных убийств в газовых камерах, свидетели не могли знать общее число жертв.

Студент: Если я вас правильно понял, задача зондеркоманды заключалась в обслуживании газовых камер и крематориев?

Ф. Брукнер: Совершенно верно.

Студент: Тогда члены зондеркоманды были самыми опасными свидетелями, поскольку они знали процесс уничтожения во всех деталях. Как же немцы оставили в живых столь опасных свидетелей, как Г. Таубер, Ш. Драгон и Г. Мандельбаум, вместо того, чтобы своевременно их устранить?

Ф. Брукнер: Речь идет не только об этих троих. Хотя в официальной литературе говорится, будто членов зондеркоманды ликвидировали каждые четыре месяца и заменяли новыми, благодаря невероятному стечению чудесных обстоятельств они годами оставались в живых целыми толпами, а после войны рассказывали перед судами и комиссиями о том, какие ужасы они пережили.

Убивали ли в Освенциме нетрудоспособных заключенных?

Ф. Брукнер: Согласно версии официальной истории, в Освенциме производились два вида отбора: первый, как правило, по прибытии в лагерь состава с еврейскими заключенными, причем утверждается, что нетрудоспособных евреев без регистрации сразу отправляли в газовые камеры; во-вторых, регулярно производился отбор и среди зарегистрированных заключенных. Вот отрывок из обоснования приговора Франкфуртского суда по делу над персоналом Освенцима (1963–65):

«В концлагере Освенцим в большом количестве убивали и находившихся в лагере больных заключенных, особенно евреев, признанных нетрудоспособными (…) В больнице для заключенных почти ежедневно из тех заключенных, которые заявляли о своей болезни и после осмотра врачом из рядов заключенных показывались лагерному врачу, отбирались те, кого лагерный врач признавал нетрудоспособными. Потом их убивали при помощи инъекций фенолина (…) Кроме того, периодически проводились т. н. лагерные селекции. При этом заключенные (…) обследовались на предмет их трудоспособности (…) Заключенные должны были при этих селекциях раздеваться догола. Лагерный врач-эсэсовец определял их трудоспособность на глазок. Того, кто казался ему нетрудоспособным (…), отделяли от других заключенных и изолировали от них в отдельный блок. Через несколько дней отбракованных заключенных доставляли на грузовиках в газовые камеры и там убивали газом» [295].

Подробнейшая документация о медицинском обслуживании заключенных в Освенциме категорически опровергает эти утверждения, основанные, разумеется, только на показаниях свидетелей.

Студент: Значит, вы не верите, что в Освенциме практиковали «селекцию»?

Ф. Брукнер: Она, несомненно, проводилась, но целью этого отбора была не отбраковка нетрудоспособных для отправки их в газовые камеры или их убийства с помощью уколов фенола, а принятие решения, отправить ли отобранных в лагерь, и если да, то в какую его часть. Освенцим имел более 30 лагерей-спутников, в которых заключенные использовались на разных работах, например, в лагере-спутнике Райско — на сельскохозяйственных.

Студентка: А что происходило с теми, кого не принимали в лагерь?

Ф. Брукнер: По мнению ревизионистов, их направляли в другие места, доказательства чего я приведу завтра. А сначала поговорим о медицинском обслуживании заключенных Освенцима. Я буду опираться, в первую очередь, на рукопись еще не опубликованной книги К. Маттоньо о селекции в Освенциме, в которой цитируются десятки относящихся к этому вопросу документов.

Начнем с датированного 20 марта 1943 года письма гауптштурмфюрера СС врача д-ра Вирта коменданту лагеря Рудольфу Гёссу, озаглавленного «Больница для заключенных ЛВП» (ЛВП — лагерь для военнопленных, имеется в виду Бжезинка), в котором говорится:

«После обсуждения этого вопроса с комендантом, для строительного участка 2 ЛВП за основу для расчета необходимого числа больничных мест взято количество заключенных, равное 45 000. Соответственно при средней цифре 10 % лежачих больных требуется 4500 коек» [296].

16 декабря 1943 года лагерным врачом концлагеря Освенцим I был составлен «Квартальный отчет о санитарной службе концлагеря Освенцим I», из которого я хотел бы привести большие отрывки:

«Больница для заключенных имела в отчетном квартале следующие специальные секции: рентгеновский кабинет, химическую лабораторию, секцию отоларингологии, оптическую мастерскую, секцию светолечения, аптеку лекарственных трав, диетическую кухню, стоматологическую секцию. Умывальников, клозетов, а также ванн вполне достаточно и для большего числа больных. Заключенные моются минимум раз в неделю. Камер для дезинфекции и прачечных также достаточно. Белье можно менять раз в 14 дней (…)

Для борьбы с угрозой сыпного тифа ежедневно проводится проверка на вшивость и на лихорадочное состояние, а также дезинсекция и дезинфекция всех лагерных блоков. Дальнейшее распространение заболеваний сыпным тифом удалось таким образом предотвратить (…)

В октябре в блоке 24 устроен бордель с 19 женщинами. Эти женщины были предварительно обследованы на реакцию Вассермана (сифилис) и гонорею. Такие обследования повторяются с регулярными промежутками.

В осенние месяцы в некоторых блоках в больших количествах появились клопы. Эти блоки были обработаны газом Циклон-Б и с его помощью очищены от вредных насекомых.

Снабжение мылом, по условиям времени, по-прежнему недостаточно, равно как и средствами ухода за зубами (…) Продовольственное снабжение в целом не претерпело значительных изменений, и его можно считать достаточным. Не вполне достаточно в настоящее время снабжение картофелем. Добавочные порции хлеба и колбасы также остались прежними. Примерно дважды в месяц заключенные получают кроме того молочный суп (…)

С наступлением холодной погоды соответственно утеплена одежда заключенных. В настоящее время все команды снабжены суконной одеждой, шинелями, шапками, чулками, шерстяными жилетами, рукавицами и закладками для защиты ушей» [297].

Студентка: Все это совсем не похоже на лагерь уничтожения.

Ф. Брукнер: В самом деле, не похоже.

Студент: Может быть, медицинским обслуживанием пользовались только заключенные-неевреи?

Ф. Брукнер: С еврейскими заключенными обращались, в принципе так же, как и с другими, и с конца 1943 года также их в случае необходимости лечили в больницах вне лагеря. 9 декабря 1943 года инспектор концлагерей Рихард Глюке писал в циркуляре комендантам всех лагерей, включая Освенцим:

«По согласованию с Главным ведомством безопасности Рейха приказываю, чтобы еврейские заключенные, которым срочно необходимы операции, переводились в ближайшую больницу. Такой перевод возможен лишь в том случае, если операцию будет проводить врач-еврей, тоже переведенный для этой цели» [298].

Пять дней спустя комендант Освенцима Рудольф Гёсс, по согласованию с Главным ведомством безопасности Рейха, сделал дополнение, согласно которому операцию мог проводить и врач-нееврей из числа заключенных, если не найдется врача-еврея [299].

Еще на тему операций. Согласно данным польского историка Генрика Свебоцкого, который опирается на сохранившиеся «Книги операций» врачей СС, в период с 10 сентября 1942 по 23 февраля 1944 года в Освенциме было сделано всего 11 246 операций [300]. Сборник, в котором напечатана статья Г. Свебоцкого, называется «Освенцим: Исследования по истории концлагеря и лагеря уничтожения». Это в «лагере уничтожения» за 18 месяцев были прооперированы более 11 000 заключенных!

Студент: У меня постепенно создается впечатление, что ортодоксальные историки Холокоста явно страдают умственным расстройством.

Ф. Брукнер: Не забывайте, что исторические исследования, противоречащие официальной версии, беспощадно пресекаются также в Польше. И в сегодняшней «демократической» Польше не меньше, чем во вчерашней, коммунистической. Тот, кто хочет в этих условиях изучать историю Холокоста и Освенцима, не должен выходить за политические рамки, продиктованные системой. Не желающий этого делать должен учитывать все возможные последствия: от запрета на профессию и общественного осуждения до тюрьмы.

Студент: А историк, который не хочет лгать ради карьеры и при этом не потерять свое место и не оказаться за решеткой?