Будильник - Андрей Бузлаев

– Игоряш, а ты уверен, что правильно интерпретируешь семантику выражения «хорошие вести»?

– Борода, дай договорить, а? Только Первый Император, своим клинком.

– Утерян? – с тоской в голосе уточнил мрачный друг.

– Вроде того, – решил я уклонится от прямого ответа. А чего он всё перебивает? Ладно, долго мучить не буду. – Вот он.

– Да ладно? – не поверил мне админ.

– Шоколадно. Меч Первого Императора, да. Во всяком случае, очень похож. Маг прямо этого не признал, только предполагает и всячески уклоняется, однако шансы высоки. Впрочем, если и не меч императора, то некий клинок Северян, меч Лютая Стужа! И он настолько шикарный и мощный, что промораживает само время, представляешь?!

– Игоряш, ну что толку? Какой прок морозить время, если мы сдохнем, а? Я догадался уже, как ты Дарена ушатал, агась. Всё на остановке времени сходится. Так что не удивил, обломись. Давай, бухти дальше про меч Императора, там интереснее.

– Ну а что меч императора? По всему выходит, что его меч был единственным оружием против Могильщиков, вот только он как-то затерялся, выключился, или ещё что в таком духе, вот те уроды и распоясались. И выключился он до тех пор, пока я в него не вцепился. Представляешь — пока я его не взял, он только ржавел красиво, выглядя обычным железным мечом, без рун и прочих красот.

– Тоже мне, «бритва перепоя»… – проворчал Борода, пытаясь приладить к груди панцырь. – А с чегой-то ты такой «избранный» вдруг, а?

– Да хрен его знает, Серёг, – честно признался я. – Этого мне так никто и не объяснил, а сам я не в курсе. Маг, главное, ни бельмеса всей шутки не понял, сам разобраться пока не может, потому темнит. Но он честно сказал, что основание для признания человека оружием может быть в него встроено, при том легко, без особых на то трудностей и может быть абсолютно любым. А ты к чему, собственно, спрашиваешь? Сам хочешь избранным быть? Так мне не жмёт, я подвинусь.

– Не-не, спасибо, – тут же отмахнулся бородач. – Эти ваши избранные только два раза нормально заканчивали. А так всё сдохнуть норовят, агась. Мне и садовником на побегушках не жмёт.

– Каким ещё садовником? – не понял я.

– Толстым, но справедливым, – усмехнулся друг. Он нервно расхаживал по комнате, погромыхивая болтавшейся на нём бронёй. Замерев, он попрыгал на месте, вслушиваясь в перезвон и обратился ко мне: – Помоги в доспех упаковаться нормально, а?

Уже вскоре мы закончили инспекцию доспехов и расселись на кровати. Борода как бы случайно сел на дальнюю часть и начал поглядывать в окошки. А мне пришлось любоваться кровавыми письменами, что остались после предыдущего хозяина комнаты.

Тягостное молчание мне сразу не понравилось, но идей для обсуждения у меня не возникло, потому я решил задать вопрос, ответ на который и так знал. Нужно же с чего-то начать беседу.

– Слушай, бородатенький, а как ты так быстро… ну…

– Игоряш, я сам не понял! Я случайно, честно. Во-вторых — она сама! Ты там избранный, а я вот тут оказался. Не всем же девкам на тебя западать, в конце концов. Считай, повезло мне, агась. И между прочим, ты зря на неё. Хорошая девушка. Заботливая. Смотри, сколько мясы нам приволокла, а? А ты её даже не поблагодарил. А я вот…

– А я и не сомневаюсь, что ты-то да, Серёг, – засмеялся я.

– Ой, отвали! – бородатый густо покраснел и отвернулся.

– Ладно тебе, уймись. Слушай, а я вот ещё о чём размышляю всё: а почему герцог так легко согласился и отдал нам руководящий пост стражи?

– Да всё просто, Игоряш. Нас не жалко. Пока нас будут резать… кхм. В общем, мы — средство отсрочки.

– Да? Рычаг для тайм-менеджмента, серьёзно?

– А почему нет?

– Знаешь, Борода, а ты скорее всего прав, сколь бы паршивой не казалась мне твоя мысль. Значит, он хороший управленец.

– Настолько, что в иных обстоятельствах вы стали бы лучшими друзьями, агась.

– Не исключено, Серёг. Эх… нас не жалко, нас не жалко… Нам тоже, или всё-таки пободаемся?

– Пободаемся, конечно! Сами сдохнем, но и врагов прихватим. Так деды завещали, агась. Ночь делим поровну, дежурим посменно. Один дыру в полу протоптать пытается, второй в полудрёме. Лежачий следит за тылами бродячего, понял? Обязательно следит!

– Да понял я, понял, – отмахнулся я. – Но я сомневаюсь, что мы сможем уснуть.

***

По центральной улице города шёл высокий человек в бежевом плаще, с капюшоном надвинутым на голову так, чтобы случайно выглянувший из-за угла крестьянин не увидел его глаз, поблёскивавших едва различимым жёлтым светом. Горожане всегда побаивались его и недолюбливали…

Это был молодой, худощавый юноша, не широкий в плечах, но и не болезненно худой. Лицо его не отличалось от прочих лиц ничем, за исключением лишь странных, светящихся глаз, ярко-жёлтая радужка которых имела в себе ещё множество отдельных зрачков, словно глаза паука, или же ящерицы. Не все магические эксперименты проходят удачно, но сам парень старался воспринимать случившееся в позитивном ключе, хоть и получалось это у него не всегда.

Дойдя до центральной площади города он осмотрелся и, не обнаружив посторонних глаз, скинул капюшон, уже не боясь быть увиденным.

Город спал. Лишь стражники ходили по замку с дозором, да старый маг, хранитель города, бдел в своей высокой башне. Именно на неё и обратил свой взор юноша. Протянув к ней руку, он начал нашёптывать противоестественные слова. Быстро покончив с заклинанием, человек в плаще обратился к пустоте:

– А ты всё здесь, Зенириг? Что, так и не хочешь передать свой пост? Конечно-конечно, как же без тебя герцогство, да и Амадей… слышал я всё это. И не раз слышал. Так ты меня впустишь, или так и будем через полгорода переговариваться? Пустишь? К чему вообще столь мощные заслоны? Что? Новые капитаны, опять? Вот дураки… Ладно, открывай. И ещё, отец: стражу попридержи, или предупреди хоть, что б не как в тот раз!

***

Старый смотритель кладбища засы′пал свежую могилу, тяжко вздохнул и, отложив