Никому не говори… - Карен Робардс

— Плевала я на тебя!

Карли добралась до стола и начала обходить его. Кресло Мэтта было на колесиках; на всякий случай он отъехал от стола, но сохранил ту же позу, зная, что это выводит Карли из себя.

— Я слышал, что ты сбила мой почтовый ящик.

— А я слышала, что ты назвал меня чирьем на заднице. Она остановилась в опасной близости от коленей Мэтта и сердито уставилась на него. Конверс понял, что смотрит на нее снизу вверх. Это было непривычно, но пришлось ему по вкусу.

— Может быть, тебе не следует прислушиваться к сплетням, — сказал Мэтт.

Карли стояла так близко, что ее голые коленки касались его бедра. Если бы он захотел, ему ничего бы не стоило протянуть руки, привлечь Карли, посадить ее на себя верхом и…

И о чем он только думает? Он не мог себе позволить переспать с Карли. Для страстного романа на три-четыре месяца она не подходила. На таких женщинах, как она, нужно было жениться, а вот это-то как раз он делать и не собирался.

— Ну, — сказала она, ткнув в Мэтта пальцем и не сводя с него горящих глаз, — сейчас ты у меня получишь! Я вижу, у тебя серьезные проблемы.

— У кого их нет?

— Поцеловать и удрать? Со мной это пройдет.

— Ты говоришь так, будто речь идет о столкновении на дороге.

Чуть-чуть юмора, чтобы разрядить ситуацию, не помешает. И с чего она взбеленилась?

— Ты нарочно избегаешь меня.

Так, похоже, юмор на нее не подействовал.

— Ты так же избегал меня в то лето после… — Карли запнулась. Мэтт знал, куда она клонит. Вопрос был только в одном: как далеко она собиралась зайти. — После выпускного бала.

Совсем недалеко. Да, это была та Карли, которую он знал. Только светловолосая, женственная, чертовски сексуальная и очень повзрослевшая.

— Стоп. Я ведь уже извинился за это, разве нет?

А ему казалось, что все вышло так удачно! Но, как видно, не очень, если они вновь вернулись туда же, откуда начали, и Карли снова злилась на него.

— Не думай, будто на меня действуют твои дурацкие поцелуйчики.

— Подожди минутку… — До сих пор на его поцелуи никто не жаловался. — Почему ты…

— Да потому, что меня от них тошнит. Понял?!

А потом она взяла пластмассовую кружку с лимонадом и вылила ее содержимое на голову совершенно не готового к этому Мэтта.

Холодный душ заставил его оцепенеть. Потом Мэтт вскочил, провел руками по голове и лицу, стряхивая с себя капли, и прорычал:

— Какого черта? — Волосы были холодными, мокрыми и липкими. Ледяные капли полетели в разные стороны, и на пол шлепнулась бесформенная половинка выжатого лимона. Мэтт уставился на нее, не веря своим глазам.

— Всего хорошего, — сказала Карли все с той же сладенькой улыбкой, ничуть не испугавшись его гнева.

Пока Мэтт чертыхался, топал ногами, тряс головой и забрызгивал все вокруг, она перевернула пустую кружку вверх дном и поставила ее на письменный стол, собираясь уйти.

— Ну уж нет! Не выйдет!

Мэтт схватил ее за запястье, сам не зная, что собирается делать. Но он просто не мог допустить, чтобы она ушла с этой самодовольной ухмылочкой на физиономии, а он остался стоять как дурак, облитый какой-то сладкой лимонной дрянью. И тут Карли неожиданно помогла ему, резко повернувшись к Мэтту лицом. От ее издевательской усмешки не осталось и следа. Глаза Карли горели, губы сжались в ниточку.

— Разве я не сказала, что меня тошнит? — Она начала негромко, но последнее слово выкрикнула, причем так зло, что подпрыгнула на месте и чуть не угодила макушкой ему в подбородок. Ладони Мэтта легли на ее бедра и напряглись, удерживая Карли на месте. — И не только от твоих фокусов! Меня тошнит от тебя, Мэтт Конверс! Ты слышал? Тошнит от тебя.

Внезапно до него дошел весь комизм ситуации. Карли, злая, маленькая и невероятно хорошенькая, сверкая глазами, кричала на него, схватив его за полы рубашки, а он, вдвое тяжелее ее, выше на добрый фут, облаченный в форму блюстителя закона, стоял, облитый лимонадом, и пытался ее удержать.

А ведь он тосковал по ней. Желал ее. Секунду назад, мокрый, холодный, липкий и злой, он вдруг ощутил приступ такого неистового желания, что чуть не согнулся пополам от боли. В этот миг Мэтту больше всего на свете хотелось поцеловать ее, смахнуть все со стола, положить ее навзничь и…

— Как ты смеешь так обращаться с людьми? Как ты смеешь так обращаться со мной? Я…

Мэтт остановил это словоизвержение самым простым способом: взял и поцеловал.

Поцелуй имел вкус лимона, но ее губы были горячими, и Мэтт никак не мог напиться этим сладким, горячим лимонадом. Он проник языком в самую глубину ее рта с такой страстью, словно стремился овладеть всем ее телом. Он обнял Карли и прижал к себе так крепко, что ощутил ее напрягшиеся соски сквозь несколько слоев ткани, ощутил жар ее нежного тела и внезапно вспыхнувшую в ней страсть. А она в ответ обвила руками его шею, прижалась к нему и пылко ответила на поцелуй.

Сердце его билось как безумное. Он горел, сходил с ума, сжигаемый одним желанием — овладеть ею. Он знал, что Карли не остановила бы его. Ему надо лишь…

Мысли смешались. Он жадно целовал Карли, заставив ее выгнуться, откинуть голову… сейчас он положит ее на стол, и будь что будет…

Ее кепочка упала на пол… И вот в этот момент кто-то громко ахнул, заставив Мэтта открыть глаза.

На пороге стояли три его сестры, а также Антонио, Шелби, Коллин, сопляк Энди, которого он пару ночей назад выставил из дома, и Крэг, с которым встречалась Дани. Кто-то из них уже вошел внутрь, кто-то остался снаружи. За их спинами толпились прохожие. Вся эта толпа, широко раскрыв рты, глазела на них.

О ч-черт…

Карли сразу поняла, что-то не так. Она прервала поцелуй за долю секунды до того, как Мэтт выпрямился и поднял голову. Инстинкт приказывал Конверсу защитить ее от любопытных, насмешливых и откровенно враждебных взглядов, но Карли уже подняла глаза. Да и что он мог сделать? Не понять, чем они занимались, было невозможно.

— Прошу прощения, — пробормотала Эрин. Краем глаза Мэтт заметил, что их аудитория увеличилась. Энсон сидел на своей лавке за решеткой, с изумлением вытаращив глаза. А в коридоре стояла Сандра и наблюдала за ними с выражением священного трепета на лице.

Мэтт не мог вспомнить, когда он смущался в последний раз. Во всяком случае, это было очень давно. Но даже Джеймс Бонд покраснел бы, если бы его застали страстно целующимся с женщиной в тот момент, когда с его волос капал лимонад.

Увидев скопление публики, Карли проявила чудеса самообладания и непринужденно сказала:

— О, привет!

Правда, при этом ее лицо стало того же цвета, что и ее майка. Молодая женщина разомкнула руки и толкнула Мэтта в грудь, требуя, чтобы он отпустил ее.