История испанской инквизиции (Том I) - Х Льоренте

Двадцать первой статьей инквизиторам было приказано распространить свою юрисдикцию на сеньориальных вассалов; если сеньоры откажутся ее признать, то применить к ним церковные кары и другие наказания. - Это дало инквизиторам случай удовлетворять свое тщеславие, унижая этот надменный класс людей епитимьями, к которым они их присуждали как сопротивляющихся декретам трибунала.

В двадцать второй статье было сказано, что если человек, присужденный к выдаче в руки светского суда, оставляет несовершеннолетних детей, то им даруется государством, в виде милостыни, небольшая часть конфискованного имущества их отца, и что инквизиторы обязаны доверить надежным лицам заботу об их воспитании и христианском просвещении. - Хотя я прочел большое количество старинных процессов, но нигде не встретил, чтоб инквизиторы занимались судьбою несчастных детей осужденного. Нищета и позор были их единственным наследием, и такова была судьба (в течение последнего десятилетия XV века и в начале следующего века) бесчисленного множества испанских семейств.

На основании двадцать третьей статьи, если еретик, примиренный в течение льготного срока, без конфискаций имущества, имел собственность, происходящую от лица, которое было присуждено к этой каре, то эта собственность не должна была включаться в закон прощения. - Постыдный расчет, подтверждающий мысль, что инквизиция получила свое возникновение не из чего иного, как из жадности своих основателей.

Двадцать четвертая статья обязывала давать свободу христианским рабам примиренного, когда не было конфискации, ввиду того что король даровал свою милость только на этом условии.

Двадцать пятой статьей запрещалось инквизиторам и другим лицам, причастным к трибуналу, получать подарки под страхом верховного отлучения и лишения должности, присуждения к возврату и к штрафу в размере двойной стоимости полученных вещей.

Двадцать шестая статья предлагает должностным лицам инквизиции жить друг с другом в мире, без стремления к превосходству, даже со стороны того, кто облечен властью епархиального епископа; в случае какого-либо раздора главному инквизитору поручалось прекращать его без огласки. - Это распоряжение доказывает, что были епископы, которые предоставляли свои полномочия одному из инквизиторов, что было явной несправедливостью, потому что тогда сокращалось число судей, и эта мера удаляла из трибунала, к несчастию обвиняемых, единственного человека, который обыкновенно был беспристрастным, другом справедливости, гуманным, просвещенным среди этих апостолических судей, которым, по-видимому, нравилось во время процесса подтверждать дурное мнение, которое установило против подсудимого тайное следствие.

Двадцать седьмою статьей было горячо рекомендовано инквизиторам старательно следить за своими подчиненными, чтобы они были точными в исполнении своих обязанностей.

Наконец, двадцать восьмая статья предоставляет мудрости инквизиторов рассмотрение и обсуждение всех пунктов, не предусмотренных в основных законах, с которыми читатель только что познакомился.

XII. Будем ли мы рассматривать в отдельности двадцать восемь статей кодекса инквизиции или возьмем их в целом, мы видим, что судебные решения и приговоры зависят от способа, каким велось следствие, и от личного взгляда судей, высказывающихся за ересь или правоверие обвиняемого, на основании индукций, аналогий и результатов, извлеченных из отдельных фактов или разговоров, переданных часто с большим или меньшим преувеличением и неверностью. Что можно было ожидать от таких людей, ставших распорядителями жизни и смерти себе подобных, видя их полное ослепление предубеждением против беззащитных обвиняемых? Бесхитростный человек должен был погибнуть, торжествовал только лицемер.

XIII. Изложенный выше устав несколько раз пополнялся, даже в первые времена. К нему прибавили особо инструкции, которые были установлены в Севилье 2 января 1484 года, в Вальядолиде 7 октября 1488 года, в Толедо и в Авиле в 1498 году и, наконец, в Вальядолиде в 1561 году. Несмотря на все эти изменения, не видно, чтобы формы судопроизводства когда-либо переменились или чтобы отказались от произвола, составляющего основу этого ненавистного и жестокого правосудия. Для подсудимого было невозможно установить надлежащим образом свою защиту. Поставленные между альтернативой признания его невинности или подозрения в виновности, судьи постоянно давали увлекать себя в это последнее решение и не нуждались более в. уликах. Это варварское учреждение под предлогом ревности по вере укрепляло с тех пор свою власть, чтобы преследовать невинного и слабого и освобождать только лицемеров.

Статья вторая

УЧРЕЖДЕНИЕ ТЕПЕРЕШНЕЙ ИНКВИЗИЦИИ В АРАГОНЕ. МЯТЕЖИ В САРАГОСЕ

I. Кодекс и несправедливый, и жестокий, доверенный людям, которые думали угодить Богу, сжигая тысячи себе подобных (подражатели тех, о которых говорит св. Павел), мог только сделать инквизицию ненавистной во всем королевстве. Поэтому она возбудила самое сильное недовольство, как утверждают это в своей истории Хуан де Мариана на основании очень старинных мемуаров, особенно Лоренсо Галиндес де Карбахал, советник, историограф и современник Фердинанда и Изабеллы, и даже такие слепые и фанатические приверженцы этого трибунала, как Андрее Бернальдес, капеллан главного инквизитора Десы [337]. Но это доказывает лучше всего то, что произошло в Арагонском королевстве. Для того чтобы судить, насколько учреждение инквизиции должно было не нравиться подданным Фердинанда, достаточно видеть оказанное ей сопротивление и даже преступления, совершенные с целью отразить ее в этом королевстве и в провинциях Каталония, Валенсия, Майорка и Руссильон, Сардиния [338] и Сицилия.

II. Инквизиция была учреждена во всех этих странах с XIII века; хотя она была тогда менее сурова, она не оставалась праздной. Я видел в 1813 году в Сарагосе несколько процессов того времени, особенно один, относящийся к 1482 году, против Франсиско де Клементе, протонотария королевства [339]. Мисер Маненте, асессор инквизиторов Уэски, Барбастро и Лериды, приводит несколько других в своей книге Генеалогия новых христиан Арагона, написанной в 1507 году. Можно было предполагать, что арагонцы, привыкшие к этому трибуналу с давних пор, без труда подчинятся его реформе и новым уставам. Однако события показали обратное.

III. Конфискация имуществ не производилась благодаря привилегиям, которыми пользовалось население Арагона. Тайна, облекавшая имена и показания свидетелей, не была всеобщей, кроме случаев, когда на основании буллы папы Урбана IV от 28 июля 1262 года им угрожала смертная казнь. Эти условия давали возможность в достаточной степени предчувствовать тот ужас, который должно было внушить учреждение новых уставов.

IV. Тем не менее Фердинанд, созвав в апреле 1484 года в Тарасоне кортесы Арагонского королевства, на тайном совете, состоявшем из призванных им лиц, решил вопрос о реформе. Вследствие этого решения Томас Торквемада назначил инквизиторами Сарагосской епархии брата Гаспара Хуглара, доминиканского монаха, и доктора Педро Арбуеса д'Эпилу, каноника митрополичьей церкви.

V. Королевский указ предписывал провинциальным властям оказывать им помощь, и 19 сентября того же года магистрат, известный под названием великого законника Арагона [340] (justitia major), и несколько других должностных лиц обещали это под присягой. Эта мера не прекратила сопротивления, которое хотели оказать трибуналу. Наоборот, она только его увеличивала и даже расширила настолько, что его можно назвать национальным.

VI. Тому, что оно приняло такой характер, много содействовало то обстоятельство, что главные чиновники арагонского двора были сыновьями новохристиан. В числе их были: Луис Гонсалес, королевский секретарь по делам королевства; Фелипе де Клементе, протонотарий; Альфонсо де ла Кавалье-риа, вице-канцлер, и Габриэль Санчес, главный казначей. Все они были в свите короля и происходили от евреев, в свое время осужденных инквизицией. Эти люди и многие другие, обладавшие при дворе значительным весом, имели дочерей, сестер, племянниц и кузин, которые сделались женами первых вельмож королевства, и таким образом являются предками многих современных грандов Испании. Указанные лица воспользовались преимуществами, которые им давало их влияние, чтобы побудить представителей нации протестовать пред папой и королем против введения нового инквизиционного кодекса. Были отправлены уполномоченные в Рим и ко двору. Они должны были просить, чтобы инквизиторам Арагона было приказано приостановить по крайней мере исполнение статей, касающихся конфискации имущества, как противных законам королевства. Были убеждены, что, если эта мера будет отменена, трибунал не замедлит развалиться сам собою.

VII. В то время как депутаты арагонских кортесов были в Риме у короля, новые инквизиторы Арбуес и Хуглар, вместе с Хуаном де Гомедесом, генеральным викарием [341]Сарагосы и епархиальным инквизитором (вместо архиепископа этого города, дона Альфонсо Арагонского, которому в то время было всего шестнадцатъ лет), осудили нескольких новохристиан как иудействующих еретиков. Известно из подлинных процессов, просмотренных мною в Сарагосе в 1813 году, что в течение мая и июня они справили несколько публичных и торжественных аутодафе и передали светскому суду несчастных обвиняемых, которые и были сожжены. Эти казни все более и более раздражали новохристиан Арагонского королевства, которые ожидали вскоре увидеть возобновление среди них сцен, происходивших в Кастилии, где трибунал, установленный всего три года назад, погубил уже под управлением фанатичных монахов и священников тысячи жертв.