Вампиры, дампиры и прочая нечисть (СИ) - Осетина Эльвира

Я не знаю, откуда взялись мои резервы, может, страх за любимого во мне был, на много сильнее собственного инстинкта самосохранения, то ли я от природы такая дурная. Но я на всей скорости бросилась в эту кучу разнимать двух опасных хищников. Я не просто так бежала, я нацелилась на щит Андрея, моей целью было схватить его, и тогда Сэуш мог его победить и возможно все бы за кончалось. В тот момент я не сомневалась, что волк не будет убивать дампира. Ведь его смерти я не желала. Мне просто нужно было остановить их.

Конечно, в пылу драки они и не поняли, кто вмешался, я налетела на них и все же смогла зацепить щит Андрея. Потом я понять не могла, как это сделала, как вообще в моей голове возникла такая идея. Да и как я этот самый щит разглядела. Но это будет уже после. В тот же момент, меня просто отшвырнули в сторону, то ли Сэуш, то ли Андрей, а может одновременно. Они выкинули меня на дорогу, в едущий на скорости грузовик. Странно я еще почувствовала, как ударилась в грузовик и как отлетела в сторону и упала, вновь почувствовав хруст. Нет, я не отключилась сразу, словно в наказание, за то, что спровоцировала эту драку, я ощутила все оттенки боли, которые словно лавиной обрушилась на все мое тело. Вот только после этого я, наконец, потеряла сознание.

22 глава

Первое, что я почувствовала, когда проснулась это запахи, какофония тысяч запахов, затем появились звуки — голоса, шорохи, шуршания, сливающийся в единый гул. Все мои органы чувств так остро начали ощущать все вокруг, что я даже толком не могла понять, что происходит. Мой организм готов был взорваться от боли, и я застонала, мой собственный стон оглушил меня и кажется, я закричала от страха еще сильнее. Гул голосов нарастал, звуки и запахи закружились вокруг меня сумасшедшим вихрем, и я попыталась открыть глаза, но как только приоткрыла веки, так тут же захлопнула их, так как зрачки взорвались от боли. Кажется, я отключилась, когда почувствовала что-то льющееся в мое горло, очень вкусное и безумно родное.

Дальше уже помню смутно… приходила в себя, пила слушала чей-то успокаивающий голос, который кое-как могла услышать среди остальных шумов. Сколько это продолжалось, я не знаю, не помню. Но каждый раз, приходя в себя, мне становилось легче. А однажды голос приобрел смысл.

— Открой рот Аня, давай Анютка, открывай. — Открыть глаза я так и не смогла. Но от этого голоса мне стало … странно. Я не признавала в говорившем голосе не мать ни отца. Он не был старшим для меня, но рот я открыла, так как почувствовала знакомый запах, знакомый и родной, — вот так молодец, Анютка, молодец, пей, — и я пила, а затем вновь засыпала. И так каждый раз, но иногда мне предлагали другую воду, она была не вкусная, но родной голос говорил, что я должна, а меня тошнило от нее.

— Я не понимаю, Аня, моей кровью ты не насытишься.

Я была иного мнения, но сказать ничего не могла.

Глаза открыть я все же смогла, и с запахами и звуками справилась, вот говорить не могла, смогла застонать, дверь открылась и я почувствовала знакомые запахи, вот разглядеть фигуры не получилось совершенно, на пороге стояли два силуэта, состоящих из разноцветных пятен на фоне которых переплетались красные ручейки впадающие в алые речки. Как я ни пыталась проморгаться ничего не понимала, что все это значит.

— Анютка, ты меня слышишь? — Одна из фигур подошла ближе и наклонилась ко мне, а я завороженно рассматривала переливающиеся разноцветные пятна. — Не вероятно, твое зрение. Ты видишь мою ауру? Так рано, не вероятно. Вот почему я не ощущаю над тобой контроль, но ты все же слушаешь меня, это хорошо. Можешь кивнуть? — я попыталась открыть рот и сказать, что-то, но силуэт меня прервал, — ничего не говори, тебе пока будет сложно это делать, — я пошевелила головой.

Вторая фигура начала приближаться, но переливалась она совершенно по-другому. Запах же у этой фигуры был знакомым, до боли знакомым, в сердце что-то екнуло и колыхнулось, вот только что это было, понять я не могла.

— Аня, тебе нужно питаться, мы со Святом решили попробовать мою кровь. — И он протянул мне часть своей ауры, как сказал тот, что первый, а из нее потек один из ручейков. И я почувствовала одуряющий запах. Это было не так как с первым, это было что-то из вне. Я с радостью глотала сладкую живительную и вкуснейшую влагу, а затем опять уснула.

Эти двое приходили часто и по очереди давали мне напиться, но мне не становилось лучше, а потом и вовсе стало опять хуже, и я вновь не понимала голоса и их значение, а слышала лишь гул.

Я сидела на берегу реки, а на другом берегу стояла мама. Лицо ее было расплывчато, наверное, потому что я всю сознательную жизнь гнала ее образ у себя из головы.

— Уходи родная, тебе еще рано. — Шелестел ее голос у меня в голове.

— Мама, я так скучала, — всхлипнула я, — я не хочу уходить, я хочу к тебе.

— Я глупая мать, прости меня доченька и прощай. — И она исчезла.

Я лишь рукой потянулась к ней, а потом все краски померкли, и словно старая фотография, начали выцветать, из ярких цветов превращаясь в желтые и серые оттенки, а затем и вовсе потемнели. Я моргнула и, открыв глаза, увидела белый потолок, моргнула еще раз и поняла, что потолок мне не привиделся. А затем словно рухнула куда-то на что-то мягкое и теплое.

«Кровать» — поняла я.

Я лежала на кровати в комнате, ощущая тихое спокойствие. Я хотела дернуть левой рукой, что бы потрогать свое лицо, но почувствовала, что рука не двигается, и повернула голову налево. Сэуш…

Волк полулежал в кресле с закрытыми глазами, он был очень бледен и у него были круги под глазами, он крепко держал меня за руку. Я вспомнила, что он пришел за мной, и вспомнила, что все это время он был рядом. Его запах, его аура окружали меня, он поил меня своей кровью. Мое глупое женское сердце дрогнуло, и я вдруг поняла, что прощаю его, за то, что ушел тогда за, то, что не посмотрел на меня. И мне было абсолютно наплевать, почему он сделал это тогда. Главное, что он здесь и сейчас со мной. Он тосковал по мне! И это было самым главным!

Но потом меня взяло сомнение, а не мое ли это воображение играет со мной? И такой страх обуял, что решила другой рукой дотронуться до оборотня. Но она почему-то не смогла подняться и я повернулась, что бы узнать причину — Андрей…

Потом все встало на свои места, мы с Андреем стали вампирами. И более того, из-за моей затеи со щитом, который я каким-то образом не просто сняла с него, а еще и на себя нацепила, мы с ним стали самой настоящей парой. По крайне мере по ауре и вампирским законам. Каким-то образом мы умудрились совершить очень древний ритуал. Который описывался в древних трактатах, как нам объяснил позже ведьмак семьи Берушей. Но отец Андрея этого не понял в начале, и просто забрал его и увез, меня же увез Сэуш к Святу. Брат меня сделал вампиром, так как я умирала, а Беруш сделал своего сына вампиром, так как тот тоже чуть не погиб. Но мы оба не могли очнуться долгое время, и тогда один из ведьмаков Беруша проверил ауру дампира и понял, что вся энергия для восстановления уходит в пространство. И мы оба просто слабели в место того, что бы очнуться. В итоге Андрея привезли ко мне и положили рядом, что бы завершить этот самый древний ритуал. Мы выпили кровь друг друга, и кровь Сэуша, как единственного оборотня, находившегося рядом, так как другая кровь нам не подходила. И щит восстановился, объединив нас обоих навечно, пока мы приходили в себя.

— Такие ритуалы проводили в глубокой древности, любящие пары. Они превращались в вампиров и в этот момент связывались друг с другом навечно. Такой ритуал увеличивал возможности и силу пары в разы. — Объяснял нам ведьмак уже позже. — Вам остается лишь завершить его, дети мои, займитесь любовью, и вы на вечно обретете друг друга и станете самыми сильными и непобедимыми.

«Да будет так…, Аминь…!» — Чуть не добавила я после речи ведьмака. Из-за общения с Гелардом, я перестала доверять этой братии. Да и заниматься сексом с Андреем я не желала, после всего того, что произошло, после того, как он держал меня там в подвале, я его дико боялась. Какой там секс? Хотелось быть от него как можно дальше.