Танец Огня - Анна Гаврилова

Натягивая колготки, юбку и майку, я размышляла о том, как вынести из столовой побольше еды и не вызвать при этом подозрений. В этот раз воровать собиралась не только для Кузи, но и для Дорса, которому предстояло сидеть у меня минимум до ночи, потому что днем выбраться из кишащей народом общаги точно невозможно.

Нет, сам водник о еде не заикнулся и, видимо, даже не надеялся на такую милость, но оставить сообщника голодным я не могла. Совесть и русский менталитет не позволяли.

В общем, из ванной я вышла с твердым намерением — накормлю во что бы то ни стало, и замерла, увидев совершенно потрясающую картину. Дорс и Кузя жрали! Да-да, именно жрали, а не кушали!

Дорс сидел на диване, твир прямо на чайном столике. Перед ними была расстелена бумага типа газеты, а на ней… Честно говоря, первым в глаза бросилось сало, нарезанное смачными такими, толстенными кусками. Еще там был черный хлеб, зеленый лук и приличный кусок мяса а-ля «грудинка».

— Откуда? — шокировано спросила я.

— Из столовки вчера упер, — даже не потрудившись прожевать, сообщил Дорс. А вот когда прожевал, добавил: — Я же знал, что я к тебе надолго.

Блин! Какой предусмотрительный мужчина.

— И где ты это добро прятал?

— Как где? Сверток в кармане мантии лежал. — Водник оторвался от трапезы и вывернул один из карманов балахона, а я тихо прыснула. Просто карман был совсем не таким, как в моей мантии, а гораздо глубже и больше. Короче, кое-кто основательно к этой вылазке готовился. И кстати, не поэтому ли твир так жался к бедру «синего», а?

От разговора нас отвлек Кузьма. Он как раз дожевал кусок черного хлеба, повел мордочкой и пропищал жалобно:

— Са-а-ал!

Дорс тут же подхватил белый ломтик и положил перед твиром. И сам к уничтожению бутерброда вернулся.

Пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться в голос. Сейчас эти двое выглядели так, что… ну, короче, для полноты картины только телека и двух пузатых кружек пива не хватало.

— Ладно, жуйте, — я махнула на парочку рукой. — А я на завтрак.

— Угу, — пробормотал Дорс.

— Угу, — вторя товарищу, пискнул Кузя.

В этот раз сдержаться не смогла — рассмеялась. А потом одернула юбку и поспешила к двери. Тоже есть хочу, прямо помираю.

С чердака я вышла, едва ли не пританцовывая. И, только заперев дверь на ключ, сообразила, что такая радость вообще-то весьма подозрительна. Я попыталась стереть с лица неуместную улыбку, но не вышло — уж слишком настроение хорошее было.

Пришлось вздохнуть, зажмуриться и постараться представить что-нибудь предельно мерзкое… бесполезно. Не вспоминалось ничего отвратного, и хоть убейся. Но я сдаваться не собиралась. Все так же, стоя на узкой чердачной лестнице, с закрытыми глазами, скорчила самую кислую гримасу в искренней надежде, что детские пугалки из серии «будешь кривляться — лицо таким и останется» не врут.

А они, заразы, врали! Через пару секунд мои губы вновь растянулись в счастливой улыбке, и скорчить еще одну мерзкую рожу я просто не сумела.

И в этот момент меня не иначе как само Мироздание услышало. Услышало и помогло!

— Дарья? — раздался поблизости знакомый мужской голос с нотками презрения. — Вы чем сейчас занимаетесь?

Я распахнула глаза, и улыбка сама собой тут же растаяла. У основания узкой лестницы стоял наш препод-куратор-аристократ и главный гад Академии Стихий — Эмиль фон Глун. Сегодня мантии на нем не было. Вместо нее мужчина красовался в светлой рубашке с расстегнутым воротом и узких, заправленных в сапоги штанах. На его поясе болталась то ли шпага, то ли сабля, поэтому у меня появилось стойкое чувство, что Глун намылился в фехтовальный зал.

Профессор по-прежнему ждал ответа, поэтому пришлось потупиться и сообщить:

— Собираюсь идти на завтрак.

Фон Глун сложил руки на груди и окинул меня долгим взглядом, уделив, как и в прошлый раз, повышенное внимание ногам.

— У тебя отличное настроение, — уверенно констатировал он. — Но ты стоишь здесь и пытаешься сделать вид, что все не так. Зачем, Даша?

Поправочка: у меня было отличное настроение!

— Надеешься, что если будешь казаться несчастной, то тебя пожалеют?

Я криво улыбнулась в ответ. Вот чего-чего, а такого за мной никогда не водилось. И уж что-что, а жалость мне точно не нужна. Ненавижу, когда меня жалеют!

— Хм… А теперь ты злишься. То есть я не угадал, да?

О, черт! Ну что он ко мне прицепился-то? Лучше бы, глядя на мои голые ноги, вспомнил о том, что в Поларе несколько другой дресс-код, нежели на Земле, и сгонял за моими чемоданами.

— Так по какому поводу счастье, Даша? — не унимался брюнет. — Что тебя так развеселило?

— Выходной, — не моргнув и глазом, солгала я. — Отличная возможность посидеть за учебниками.

Их аристократическое лордство заломили бровь. И издевки в этом жесте было больше, нежели любопытства.

— Неужели ты, — это «ты» он подчеркнул, причем подчеркнул так, что мне послышался невысказанный крайне нелестный эпитет, — любишь учиться?

Я разозлилась еще сильнее.

Понимаю, у них тут предубеждение. У них тут два иномирца, обставившие местных магов и создавшие Норрийскую империю, которая всех бесит. Но разве это повод спускать всех собак на меня?

Я расправила плечи и вернула профессору презрительный взгляд. После чего сообщила:

— Видите ли, господин Глун, дело в том, что меня приняли в это учебное заведение без экзаменов и предварительной подготовки. Поэтому теперь я вынуждена самостоятельно наверстывать тот материал, который в теории должны были дать те, кто меня сюда принимал.

— Лорд, — холодно поправил фон Глун, пропустив остальную часть спича мимо ушей. — Если ты не в состоянии запомнить мой титул, то, боюсь, зря мучаешь учебники.

Черт! Этот его тон, этот его взгляд… бр-р! Вымораживает!

А еще сильнее вымораживает то, что от злости попросту не знаю, что ответить!

— Завтрак. — Вторгся в мои мысли голос Глуна, а сам препод сделал шаг назад и указал на лестницу.

Злость сменилась страхом.

Он что? Предлагает мне прямо сейчас идти? И он… собирается меня сопровождать?

Увы, по всему выходило, что все именно так, но воспротивиться требованию Глуна духа у меня не хватило. Да и смысл сопротивляться? Разве что из вредности, ради поддержания чувства собственной важности.

Последним, в смысле раздутым «ЧСВ», я тоже никогда не страдала. Поэтому вздохнула, спустилась с лестницы, ведущей на чердак, и отправилась к другой, той, которая увлекала вниз, к выходу из башни.

А Глун двинулся следом. Я прямо-таки ощущала, как профессорский взгляд буравит мой затылок, и стоило огромных усилий держать спину прямо и не спотыкаться. Еще труднее было сдержать желание развернуться и, обогнув Глуна, помчаться обратно на чердак. У меня даже аппетит пропал.