Истинная для Мира: Наследие (СИ) - Владимирова Анна

— Может.

— А может, тебя?

— Скорее всего, всех нас. Я же говорил тебе — клан Роршаха в черном списке, — он перевел на меня взгляд. — Но тебе все же придется ему сказать.

Уже на крыльце дома я набралась смелости:

— Может, вместе ему и скажем? — Он обернулся ко мне. — Если ты решишь все же уехать на время, мы могли бы съездить ко мне домой.

Алекс замер:

— Я ещё ничего не решил, — опустил взгляд. — Бросить их на месяц мне пока не представляется возможным, Нильс может не справиться. И это все равно будет побегом, ты понимаешь, чем это обернется?

Тенью на всесильности Правящего.

— Черт, — зарычала я, — неужели на этих двоих нет управы?

— Правовой — нет, — Алекс захлопнул двери и взялся стягивать с меня пуховик. — Они сидят тихо-мирно, просто играют на нервах, выискивают слабости. У них нет другой цели в жизни, благополучие клана их никогда не интересовало.

— А Лукас?

Алекс молча повел меня на кухню, усадил за стол и, только выпустив руку, ответил:

— Если мне представится правовая возможность, я с наслаждением порву горло мрази, — прорычал, не оборачиваясь.

Казалось, без этих двоих клан Роршаха был небезнадежен.

— А почему ты решил стать Правящим?

На этот раз он молчал еще дольше:

— Имел право.

— Имел право? — переспросила настороженно.

Он обернулся и вцепился в меня загнанным диким взглядом:

— Мой отец был Правящим.

103

— Где-то в России?

Чувствовала, что время было не для вопросов, только по всему получалось, что семья Алекса была изгоем. Если союз его родителей был разрушен, мать могла, конечно, уехать из такого клана, чтобы не бередить раны, но дети Правящего все равно остаются наследниками, что бы ни случилось.

— Да, где-то в России, — отвернулся он, закрывая тему. — Есть хочешь?

Хотелось знать правду, но переть напролом не стоило.

— Зверски, — улыбнулась я.

Он даже обернулся, чтобы удостовериться — даю время, жду и давить не буду. Его благодарная улыбка была знаком, что делаю все правильно. Он впустит меня в душу, только не рывком. Нам обоим нужно привыкнуть.

— Надеюсь…

А я вдруг почувствовала, что голод меня одолевает совсем не тот. Я выпрямила спину, делая глубокий вдох — интересно, почувствует? Пока шумела вода в раковине, он рывком расстегнул ворот рубашки, а я представила его руки совсем не на ручке духовки. Сердце набрало обороты, губы приоткрылись, и его пальцы соскользнули. Он обернулся ко мне и сдвинул брови к переносице:

— Играешься?

В его глазах вспыхнул азартный голодный огонь, а я вжалась в спинку кресла. Кажется, доигралась. Он медленно направился ко мне, на ходу избавляясь от рубашки, а у меня уже закружилась голова. Его взгляд сверху, такой темный и дикий, будто сдавил грудную клетку — я задышала урывками, вцепившись пальцами в кресло.

— Трусишка, — улыбнулся шире и рывком подхватил меня на руки. — Расслабься, я не обижу… больше…

— Кто ж тебе поверит, — обхватила его шею руками.

Нам ведь когда-нибудь предстояло вернуть его метку, а зная теперь, как это будет, я от страха была готова лезть на стенку.

— Тш… — он уложил меня на кровать и навис сверху, без слов понимая. — Когда нужно будет вернуть, постараюсь сделать это осторожно. Тогда ты меня взбесила…

— Взбесила? — усмехнулась, пытаясь перестать дрожать от прикосновений его рук, пробирающихся под свитер.

— Если бы ты только знала как… — Он потянул его с моей головы и отбросил в сторону.

— А я не узнала, да? — надула губы, вспоминая, как потеряла сознание от боли.

— Алиса, я не знал, что так будет, — склонился он к моему лицу, убирая волосы. — Никогда раньше не испытывал адского желания пометить женщину. Может, если мы сделаем это спокойно и осознанно, будет по-другому?

— Может, — я обвила его шею руками и прижалась всем телом. — Хочу твою метку, — прошептала ему в губы, и тигр рванулся на волю.

Голодное необузданное желание завладело нами обоими. Что бы ни обещал Алекс, он держал свою дикую животную сущность под контролем, и я расслабилась, отдаваясь его воле целиком и полностью. В первый, второй, третий раз за эту ночь. Секс никогда еще не приносил мне такого удовлетворения. Не жажды острых ощущений, нет. Мой истинный мужчина наполнял меня светом, надеждой, жизнью, пусть и вперемешку с похотью и жаждой наслаждения, но они были неотъемлемой частью нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы оба начинали понимать, что такое — быть истинными. Когда один только думает дотронуться, а второй уже чувствует касание, когда один доходит до вершины напряжения и взрывается в унисон с другим, синхронно, сплетаясь и затягиваясь прочными узлами. Если раньше я влачила свое животное начало, как тяжкий крест, сегодня наслаждалась дикой чуткостью, способностью оценить остроту всех граней слияния со своим мужчиной.

Мы выдохлись, кажется, только под утро. Мокрые, вымотанные, одуревшие от счастья и одержимости друг другом. Но даже во сне тигр не расслаблялся, дремля в полглаза. Засыпая, я слышала его беспокойное рычание, чувствовала вздрагивание на каждый шорох. Ему полагалось быть настороже, но Алекс усиливал тревогу зверя, не чувствуя себя в безопасности.

Только и мне во сне не дали покоя.

Я вдруг обнаружила себя кошкой на знакомой лестнице как раз в тот момент, когда на улице раздались выстрелы и послышался женский крик. Стекло в гостиной с грохотом обрушилось на обеденный стол, зазвенели разбитые чашки. Я бросилась на улицу, стараясь не смотреть на крыльцо. Хотелось оглохнуть, чтобы не слышать страшного мужского хрипа и предсмертного стона.

— Саша… Сашенька…

Я запнулась и покатилась в траву, а когда подняла глаза, увидела огромного тигра. Он обступил меня лапами, будто закрывая собой, а сам смотрел в сторону крыльца. Я боялась пошевелиться и даже дышать, чтобы он не кинулся, но он просто опустился рядом так, что я оказалась в кольце его лап… Стало тепло и спокойно, и никуда уже не хотелось бежать.

Я открыла глаза, но ощущение спокойствия не ушло, а из-за пугающего видения стало лишь ярче. Ясное утро открывало потрясающий вид из окна на искрящийся горный склон, где-то на соседней ветке бодро трещала какая-то птица, и меня отпустило. Я потянулась, закидывая ногу на бедро мужчины, и прижалась к его боку.

— Жива? — усмехнулся он, возвращая меня в свои объятья.

— Я маленькая, но выносливая, господин Правящий…

— Можем это проверить еще раз…

И мы проверили. Нежно, не спеша, освежая вчерашние укусы и царапины и наполняя безмятежную тишину стоном и рычанием. К концу утра постельное белье можно было выкрутить и выбросить.

— Один комплект на ночь — нехило, — я еле приподняла голову. — Очень удачно, что я оказалась истинной Правящего, мы ведь можем себе это позволить?

— Можем, — широко улыбался он, лежа на спине и тяжело дыша.

Последний раунд я изображала трупик, ни черта не подтвердив своих смелых заявлений о выносливости, и Алексу пришлось закончить со мной без моего активного участия, что тоже было весьма остро.

— Не знаю, выдержу ли я следующее утро, — протянула с сомнением, любуясь им.

— Обсудим, Алиса Мирославовна, — усмехнулся он и поднялся с кровати. — Завтракать!

104

Когда Алекс после завтрака пошел к матери, я решила воспользоваться паузой и поговорить с Зулом.

— Мне звонил Мирослав, — вместо приветствия уведомил меня Магистр.

— И?

— Когда ты ему расскажешь? — судя по звону бокала, я застала редкую минуту уединения Горыныча со своей настойкой.

— Мне нужно время. Здесь творится что-то непонятное …

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Например?

— Сны вижу странные, — я прошлась по солнечному лучу на полу, растянувшемуся от окна до ножки кресла. Погружаться в неприятные воспоминания не хотелось. — Каждую ночь просыпаюсь в чужом доме, выскакиваю на улицу, а там — Алекс. Мертвый.

Зул отчетливо сглотнул.