Автопортрет с отрезанной головой или 60 патологических телег - Сурат

— За что ты так ненавидишь меня, чудовище? — отчаянно прошептал он в пустоту.

— Ты даже не представляешь себе, до какой степени ты не прав, — ответил ему брахмонстр.

— Тогда, — взмолился Артур, — если ты не питаешь ко мне ненависти и если я действительно всего лишь твоя мысль, почему ты не хочешь думать меня все время?!

— Потому что ты мне ужасно надоел, — ответил брахмонстр и внимательно посмотрел Артуру в глаза.

45. Крышка

Когда Нарайан вконец доставал своего учителя, свами Шизонанду, тот имел обыкновение давать ему какую-нибудь книжку, чтобы любимый ученик отвязался. Однажды Шизонанда дал ему “Игру в бисер” Германа Гессе, и Нарайан конкретно по ней заторчал — особенно ему понравилось описание последних дней учителя музыки. Но вот концовка обломала Нарайана, потому что там Герман Гессе долго и нудно пережевывает короткую, в общем-то, легенду о том, как Кришна показывал Нараде майю.

Все вы, я уверен, знаете эту историю. Нарада пришел к Кришне и сказал: “Господи, покажи мне, что такое майя”, а Кришна ему ответил: “Хорошо, Нарада, только сначала принеси мне, пожалуйста, воды — пить очень хочется”. Нарада пошел к реке, но встретил там красивую девушку и, забыв обо всем на свете, целый день за ней проухаживал. На следующий день он также не отходил от нее ни на шаг, и, понятное дело, вскоре они поженились. Жили они долго и счастливо, заимели дюжину детей, и все бы было хорошо, если бы в один день на их деревню не обрушилось наводнение. Утонули все, кроме Нарады, да и сам он еле спасся. И вот, лежа на берегу, обессиленный и оплакивающий смерть своей семьи, Нарада чувствует легкое прикосновение к своему плечу и слышит голос Кришны: “Где же вода, сын мой? Я уже целых полчаса жду, когда ты вернешься…”

Вот такая история. Когда Шизонанда увидел Нарайана, идущего к нему с книжкой в руках и вопросительным знаком в голове, то захотел спрятаться под стол, но там оказалось занято.

— Уже прочитал? — разочарованно спросил он. — Шустрый же ты парень.

— Спасибо за книгу, гуруджи, — поблагодарил Нарайан. — Мне все очень понравилось, кроме финала, где автор неоправданно растянул историю про то, как учитель показывал ученику майю…

И тут Шизонанде пришла в голову спасительная мысль.

— Да, длинновато, конечно, — согласился он, — но не это главный недостаток истории, о которой ты говоришь. Дело в том, что вся эта история — вранье от начала и до конца. Тот учитель не показывал ученику никакой майи, а попросту загипнотизировал его, заставив прожить полжизни за полчаса. А гипноз — это не майя.

— Что же тогда майя? — опешил Нарайан.

— Если даже Герман Гессе не сумел об этом рассказать, — хихикнул Шизонанда, — то чего ты хочешь от меня? Майю можно только показать, а рассказывать тут особо нечего.

— Ну, так покажите мне майю, учитель! — просто сказал Нарайан, и Шизонанда засиял от удовольствия.

— Обязательно покажу, — пообещал он. — Но сперва, будь добр, сходи за пивом — что-то жарковато сегодня…

Нарайан, конечно, не дурак — догадался о чем-то своем, но за пивом пошел с удовольствием. Благо, ларек был недалеко — пять минут ходьбы. Купив пару бутылок, Нарайан одну открыл на месте, потому что не любил пить пиво в помещении. На солнышке — пожалуйста, тут люди ходят, птички поют и душа всему этому радуется. А в помещении как-то стены давят и вообще — невкусно даже почему-то.

Дальше было все как в сказке. Совершенно случайно Нарайан заглянул под крышечку и узнал, что выиграл машину.

— Yes, yes, yes! — сказал он миру и мир моментально прореагировал на его слова. Трое бомжей подошли к Нарайану и вежливо поинтересовались, чему это он так радуется.

— Никак приз выиграл? — догадался один бомж.

— Да нет, — заверил его Нарайан, который тоже был порядком догадлив, — это я просто вслух кое-что подумал…

— А ну-ка покажи, — не поверил ему бомж, — что там у тебя под крышечкой.

От этих слов у Нарайана тревожно засосало под ложечкой — и не зря, потому что вскоре бомжи стали нервно бить его ногами, предварительно отобрав заветную крышечку. В какой-то момент в глазах у Нарайана потемнело, и очнулся он уже в полицейском участке.

Через неделю бессмысленно жестоких допросов Нарайан догадался, что ему вменяют в вину создание деструктивной секты плюс хранение оружия и наркотиков. Через две недели Нарайан во всем сознался добровольно и даже потребовал для себя высшей меры наказания.

Он очень удивился, когда вместо кошмаров зоны его встретил очень теплый и радушный прием — половина заключенных оказалась его преданными последователями и тайными членами секты, которую он организовал. Подпольная работа шла, как и прежде, нужно было только вникнуть, в чем она заключается. Нарайан понял, что действительный лидер секты был персонажем если не вымышленным, то весьма таинственным — последователи Нарайана впервые увидели его в лицо только после его ареста, когда по новостям показывали репортажи из зала суда.

Поначалу Нарайан старался просветлять народ, но с последователями ему не повезло — они упорно отказывались от духовного роста, а просветлению предпочитали тайные сходки и подготовку к массовым терактам. Когда Нарайан узнал о масштабах планируемой операции, ему стало элементарно страшно за Родину.

И он придумал.

На очередном собрании подполья он толкнул речь примерно следующего содержания:

— Дети мои! Вот, наконец, настал тот час, когда я покидаю вас. Я даже говорю стихами от боли расставанья с вами. Да, наконец, тот час настал, когда я ухожу в астрал. Вот выбор мой из всех путей…

— Не оставляй своих детей! — сквозь слезы горькие сказала ему одна сестра из зала.

— Я не могу — пора домой. Но, если хочет кто со мной войти в сиянье высших сфер, тому я покажу пример, как нужно из любви к Отчизне достойно уходить из жизни!

— Ну, что же, нам теперь все ясно, — сказали люди, — мы согласны последовать своей судьбе и вверить нашу жизнь тебе, ведь ты — наш истинный Отец, веди же в светлый нас п…ц!

И Нарайан, встав на колена, вскрыл бритвою тупою вены, взмахнул кровавою рукой и крикнул: “Следуйте за мной!..” В ту ночь ужасна и кровава была священная расправа, и от религиозной группы к утру остались только трупы…

Но Нарайан, конечно, чудом выжил.

Он пришел в себя в госпитале, где ему тут же вручили медаль за заслуги перед Отечеством, потому что он в одиночку справился с сектой террористов и спас страну от международного соболезнования.

Однажды утром он проснулся и увидел у себя на постели кулек с мандаринами. А рядом на стуле сидел Шизонанда в белом халате.

— Вот так ты за пивом ходишь! — усмехнулся он, и Нарайан виновато развел забинтованными руками.

— Пива я вам достать, конечно, не сумел, — признался он, — но ведь и вы не выполнили своего обещания. Я-то все время ждал, когда этот кошмар закончится и вы потрясете меня за плечо, но все продолжается и конца этому не видно.

— Вот это, — заметил Шизонанда, — и есть майя. А пиво я тебе сам принес.

46. Необитаемый мир

Прижимая одной рукой наушник плеера к уху, другой рукой Леша Батюк вывел на стенке лифта восторженную надпись: “DIMMU BORGIR — ЭТО КРУТО!”. На следующее утро, любуясь собственным творением, Леша не выдержал, достал маркер другого цвета и написал чуть ниже: “СОГЛАСЕН С ТОБОЙ НА ВСЕ СТО, ЧУВАК!”. Вечером ему пришел в голову ответ от автора первой надписи: “НУ, И КОРЕША!”

Жутко довольный собой, Леша вдруг понял, что места в пассажирском лифте мало, а общение, ограниченное односложными фразами, полноценным назвать никак нельзя. И Леша отправился в компьютерный клуб. Там он завел себе два почтовых ящика на разных серверах и набросился на клавиатуру.

“Извините, ради бога, это не рассылка!

Вы можете, конечно, закрыть это письмо, но я все равно напишу. Я не знаю, кто вы, да это и не важно, потому что выбирать мне не из кого. Нет, вы только не подумайте, что я первый раз в этом городе и никого не знаю, все гораздо хуже. Я, видимо, первый раз в этом мире, а если и не первый, то все равно никого не узнаю. Может, вы видели этот смешной клип Moby про трех человечков из космоса, которые путаются у всех под ногами с транспарантами: „Hello!“ и пр.? Всем их так жалко, не понимаю, почему. Их же трое. А я один. Я даже разговаривать научился по-здешнему, и что? Никто не понимает. Дело, видимо, не в языке, а в отсутствии общего смысла. За все это время я только с одним человеком подружился. Представляете, написал кое-что в лифте, а мне ответили. И я даже не знаю, кто. Вот какие мои друзья. Нет, знакомых-то у меня пруд пруди. И семья какая-то была тоже еще, но я не уверен. У меня даже ощущение, что я это письмо сам себе пишу — такая вот паранойя. Сказать-то мне вам толком и нечего, это все так — хрип души. Извините, если побеспокоил.