Снайперы Сталинграда - Владимир Першанин

Здоровяк Грошевой, который в день прибытия отказывался идти в атаку и едва не схлопотал пулю, получил сержантское звание, назначен помощником командира взвода. Живы были оба взводных: Костя Чурюмов и молчаливый Иван Шабанов. Оба были ранены, один с повязкой на левой ладони, у другого была перемотана голова. Иван Шабанов по привычке больше молчал. Костя Чурюмов был совсем не похож на прежнего съежившегося младшего лейтенанта, прибывшего дождливой ночью с пятнадцатью бойцами и сразу же брошенного на штурм барака.

— От тех пятнадцати двое бойцов остались да я, еще один в санчасти лежит, а остальные погибли. И меня позавчера чуть не сократили, — он потрогал перевязанную макушку. — Фрицы обнаглели, бьют на каждый звук. Ну а я высунулся неосторожно. Как шарахнет — очнулся мордой в снегу.

— Повезло ему, — сказал Палеха. — Осколки от мины выше пошли. Каску издырявило и у шапки верх выдрало. Так что Косте почти ничего и не досталось, по макушке чиркнуло.

— Ничего себе чиркнуло, — потрогал перевязанную голову Чурюмов. — Зойка два шва наложила и половину волос выстригла. Сутки отлеживался, вроде оклемался. Максим, принеси каску, она у нас вроде экспоната.

Косте Чурюмову действительно повезло. Верх каски издырявило, а кусок, величиной с детскую ладошку, стоял торчком, подрезанный крупным осколком.

— С палец осколок был, — показывал величину Костя. — Каска, черт с ней, а вот новую шапку испохабили. Хожу теперь в рванье, на два размера больше.

— Максим, — одернул слишком суетливого напарника Андрей. — А ты чего возле печки вертишься? Ты же вроде снайпер, твое место не здесь.

— Имею право, — гордо заявил конопатый напарник. — Третьего дня и сегодня утром по одному фрицу снял. Один, кажись, офицер.

— Скажи еще, что генерал, — засмеялся Палеха. — Он и ночью неплохо поработал. Немцы соседний полк атаковали, отбили их, а трое-четверо остались лежать недалеко от нас. Макея бригаду организовал, принесли два автомата, патронов штук шестьсот и гранат сколько-то. По крохам патроны собираем. Ребята огонь ведут только с моего разрешения.

— А у немцев этого добра хватает, — вмешался Максим. — Одного автоматчика обшаривал, а у него три запасных магазина в подсумке, еще штук пять в коробке противогазной и гранаты за голенищами. Так можно воевать.

Про погибшего брата Андрей не хотел говорить, чего душу травить. Но в роте об этом знали. Палеха покачал головой:

— Шестнадцатилетних на передовую шлют. Да и моему всего на пару лет больше, а до сих пор с весны ни одного письма. Чую, нет его в живых.

— Василь Васильевич, — поднялся Андрей. — Пойду с Максей прогуляюсь, гляну, как и что вокруг.

— Ты в своей телогрейке долго не выдюжишь. — Полушубок я тебе выделю, как лучшему снайперу.

— Ну какой я лучший, — отмахнулся Ермаков. — В засаду вляпался, едва живым выбрался. А по счету убитых фрицев Черных и меня, и всех остальных давно опередил.

— У него уже шестьдесят с лишним на счету, — шепнул Максим Быков. — Недавно орден Красной Звезды получил, старшинское звание присвоили.

Примерили полушубок, он оказался впору.

— Ну вот, чем смог, помог, — одернул полы Василий Палеха. — Валенок у меня не хватает. Ну это пусть Чумак о тебе позаботится, а временно я тебе пару одолжу. С убитых снимаем, живым отдаем. Не побрезгуешь?

Пара серых, подшитых войлоком валенок была подрезана сверху, дырки заштопаны, виднелись бурые следы крови, которую пытались соскоблить.

— Ну, пошли мы, — закинул винтовку за плечо Андрей. — На ужин надеяться можно? Или как повезет?

— Наскребем чего-нибудь. Крупой недавно разжились, а хлеба не осталось, — отозвался старшина Якобчук. — При таком ледоходе суда ползут еле-еле. Бронекатера шустрят, по два-три рейса делают, но сейчас им тоже тяжко. Кингстоны шугой забивает, ползут кое-как, моторы перегреваются.

Вышли в траншею. Снега было немного, кое-где темнели следы разрывов мин. Замерзшую землю они не пробивали, воронок практически не было, лишь оставляли закопченные пятна, похожие на черные кляксы. Осколки шли над самой землей, оставляя мелкие борозды в снегу.

— Сейчас эти 80-миллиметровки опаснее снарядов, — грамотно разъяснял Максим Быков. — Взрыватели срабатывают, едва земли коснутся. Если на открытом месте попался — труба дело. У нас связист провод тянул. На что осторожный дядька, голову от земли не отрывал. Мина шагах в двадцати рванула. Его осколками так нашпиговало, что едва до траншеи дополз.

— Выжил?

— Не знаю. На берег отправили, а там уж как повезет.

Андрей встретил еще одного старого знакомого, парторга Юткина. Видно, ротный Палеха, не любивший бездельников, выгнал его с насиженного места возле печки и поставил первым номером станкового пулемета ДС-39. Юткин подпрыгивал, стараясь согреться, хотя одет был тепло: полушубок, ватные штаны, валенки.

— Здравствуй, Петр Данилович, — пожал ему руку Андрей. — Партия на передний край направила?

— Направила, — без особого энтузиазма отозвался парторг. — Только кто теперь молодых бойцов воспитывать будет?

— Здесь и воспитывай. Или для этого теплая землянка и печка нужна? Вот на тебя все смотрят и пример берут. Как пулемет, неплохой?

— Вроде ничего. Лента металлическая, удобная, не скручивается. Скорострельность регулировать можно от десяти до пятнадцати пуль в секунду. — Юткин явно гордился своим пулеметом. — Вчера целую ленту расстрелял. Фрицев штук пять срезал.

— Ну, это вы сочиняете, — вмешался Максим Быков. — Дай бог, всей ротой пятерых положили, ну и я шестого.

— Хреново, что щита нет, — жаловался Юткин. — Ведешь огонь, а сам весь на виду.

— Механика-то нормально работает?

— Морозы ударили — заедать стало.

Ермаков оглядел казенник. Кое-где виднелись бугорки затвердевшего масла. Андрей знал, что ДС — единственный станковый пулемет в роте и, не выдержав, ткнул пальцем в плохо протертый затвор.

— Когда за двадцать мороз стукнет, он у тебя вообще откажет. Протереть надо как следует и зимней смазкой слегка пройтись.

— Ты прямо начальником сделался, — желчно отозвался всегда добродушный возле теплой печки парторг. — Ходишь, пулеметы инспектируешь, а сам такой же сержант, как я.

— Мне ребят жалко. Бой начнется, а ты из-за своей лени будешь затвор без толку дергать.

— Иди-иди, сами разберемся. Характер у Андрея после гибели брата изменился. Подошел вплотную к Юткину и предупредил:

— Если не приведешь пулемет в порядок, доложу Чурюмову. Ты в его взводе, кажется?

Младший лейтенант Чурюмов в таких случаях не церемонился, мог накричать, а то и снять с командира расчета и поставить помощником. Закладывать ленивого парторга Андрей не собирался. Знал, что громкий разговор насчет пулемета услышат окружающие, и Костя Чурюмов обязательно проверит.

— Болтун, — не мог успокоиться Ермаков. — Думал, всю войну просидит в землянке и бойцов поучать будет. Это Вася Палеха, наверное, догадался его в траншею выгнать.

— Он самый, — подтвердил Быков. — Когда Миненко убили, жаловаться некому стало. А новый замполит батальона в строевые дела не лезет.

Пригнувшись, отошли в дальний край траншеи. Здесь, под огромным поваленным тополем, у Максима было оборудовано гнездо. Кое-чему парень научился. Двойной окоп был хорошо замаскирован. Шагах в десяти под небольшим обрывом был углублен и превращен в защитную щель еще один окоп.

— В нем хорошо от мин прятаться, — объяснял Максим. — Глубокий и обрывчик защищает. А из этого, под тополем, огонь удобно вести — видимость хорошая. Да и тополь метр в толщину, его не всякий снаряд возьмет.

Просидели часа два. Немцы поблизости не появлялись. Иногда мелькали каски и лица в окнах трехэтажного дома, но вели себя фрицы осторожно. Настроение портило бесконечное шуршание льдин. В ближайшие дни Волга не встанет, а вот суда пойдут с черепашьей скоростью. Хорошая мишень для орудий на склонах Мамаева кургана и других высотах.

Одиннадцатого ноября еще до рассвета немцы начали движение в направлении батальона Логунова. Наблюдатели сообщили комбату а тот позвонил командиру полка Волошину.

— У нас тоже шевелятся, — сообщил тот. — Туман, ползут, как клопы. Пусть для начала пулеметчики и снайперы огонь откроют, ну и стрелки поопытнее. Молодняку запрети патроны попусту жечь, бить только по видимым целям. Автоматчики пусть не торопятся, их задача — ближний бой. А то высадят диски в белый свет, а потом зубами щелкают.

Все это опытный комбат Логунов знал и сам. Просто Волошин лишний раз напоминал про нехватку боеприпасов.

Бой начался без обычной артиллерийской или минометной подготовки. К позициям девятой роты сумела в темноте приблизиться штурмовая группа.

Боевое охранение, состоящее из трех человек с ручным пулеметом, егеря обошли с фланга ползком вдоль низины. Воспользовавшись тем, чем промерзшие за ночь красноармейцы потеряли осторожность и задремали, закололи их ножами, бесшумно и быстро.