Перемена мест - Андрей Кивинов

А что всё?..

Настя?

Да он забудет о ней через неделю. И вернется к Жанне…

Хм…

За ближайшими кустами маялись на солнцепеке Леший и Кишка, еще у библиотеки настигшие московского гостя на запасном джипе. Решили: что с него возьмешь, москвич! Вырвался на природу и сразу загорать вместо работы. Оно, конечно, так и к лучшему, но только спать на солнце опасно. Голову может напечь. И потом еще неизвестно, что выкинет утырок этот столичный, – а им ведь расхлебывать. Однако пойти и разбудить не решились.

Утром майор Фейк проснулся рано. Разумеется, не на кургане, а в коттедже. Полторы бутылки коньяка – прекрасное легкое снотворное, хотя и с тяжкими последствиями. Испил кофе, принял душ, надел ушитую Зайкой форму и отправился в предоставленный кабинет опрашивать участников и свидетелей по делу с лекарствами.

Голова побаливала не столько от коньяка, сколько от копания в собственной душе. «Кто я? Зачем я? Имею ли право? И как с этим жить?»

В кабинете глянул новости на «Яндексе». Надо же! Целую неделю его нет в Москве, а в мире ничего не изменилось. Украина, террористы, беженцы, экономический кризис и путешествия президента по стране. И зачем, спрашивается, возвращаться?

Пролистал материалы, дабы знать, о чем спрашивать вызванных. Идиотом, даже в глазах коррупции, выглядеть не хотелось.

Ровно в одиннадцать дверь без стука дверь распахнулась, и в кабинет ввалился первый вызванный им гражданин.

– Приглашали?

Опаньки! Знакомое личико… Ну здравствуйте…

Вошедший тоже узнал майора и как-то сразу погрустнел, став похожим на воздушный шарик, летящий к кусту шиповника.

– Ой…

Он считал себя мужественным человеком, где-то даже отмороженным. Но сейчас в районе печени зачесалось.

Перед ним сидел тот самый перец, которого они с приятелем несколько дней назад выкинули из ресторана. Вместе с писачкой. И кажется, разбили нос. Зачесалось еще сильнее. К одиннадцати пришел туз. Перебор.

Перец поднялся и как-то нехорошо улыбнулся. Так улыбается снайпер, положивший одним выстрелом две мишени.

– Не приглашал, а вызывал… И сейчас ты узнаешь, кто я такой… Чего встал? Ползи сюда, бандерлог. Ползи-ползи…

Пузин-младший понял, что бюджет его родного города придется потревожить еще раз, и, возможно, очень сильно…

Настоящий Плетнев в ту самую минуту терпеливо ждал выписки и прихода жены. Сосед Константин, услышав про Вассермана, в карты играть больше не предлагал. Он вообще старался ничего после соседа руками не трогать, а сиденье унитаза тщательно протирал, прежде чем сесть. Даже разговаривал мало, словно боялся, что вирус по воздуху в рот залетит.

В коридоре послышался характерный шелест бахил, и Плетнев заметно обрадовался:

– Лера идет.

Но пришла не жена, а лечащая врачиха. И без бахил. Туфли у нее такие…

– Юрий Иванович! Бога ради извините! Произошла небольшая ошибка…

Доктор отвела глаза, уткнувшись в историю болезни:

– Понимаете, на момент выполнения анализов в приемном покое вы были записаны как неизвестный, поэтому возникла накладка. В общем, у вас отрицательная реакция Вассермана. Не волнуйтесь.

Опять «не волнуйтесь». Положительная реакция – не волнуйтесь. Отрицательная – тоже не волнуйтесь. Что это за страшный зверь такой, Вассерман, если при любом исходе событий главное – не волноваться?

Плетнев послушно решил, что волноваться не будет, и с облегчением выдохнул. А за ним и сосед – кому же приятно с сифилитиком рядом лежать? Врач перевела строгий взгляд на Константина:

– А у вас, молодой человек, как раз положительная. Вы ведь тоже записаны как неизвестный.

Константин недоверчиво поморгал, соскочил с кровати на пол и заорал:

– Вот зараза! Шалава паскудная! А кричала – я здоровая, я здоровая! Чтоб у нее нос провалился, гадина!

Теперь уже настал черед Плетнева отодвинуться от соседа подальше, пересесть с кровати на табурет. Из наблюдений последних дней он сделал вывод, что Вассерман – мужик опасный. Или не мужик. В любом случае лучше с ним не связываться.

Доктор поправила очки, внимательно посмотрела на плетневского соседа:

– То есть вы что-то вспомнили?

Тот, спохватившись, прыгнул в кровать и укрылся с головой одеялом.

– Нет… Я вообще… В принципе… Гипотетически…

Уж лучше с Вассерманом в больнице, чем без него на зоне.

– По-моему, тут кто-то водит нас за нос.

– Ничего я не помню, мамой клянусь, – жалобно заныл Константин. – Я и Вассермана не помню. Кто такой? Еврей?

Тактику проведения допроса Вячеслав Андреевич знал в теории, по университетским лекциям. Еще немного изучил на стажировке в районном следственном отделе. Но допрос – не раскол. Колют обычно опера, следователи реже. И, как оказалось, опыта не хватало, чтобы расколоть такого персонажа, как пузинский племянник. Не хватало, ох, не хватало практики. Но самое главное – Золотов совершенно забыл, что колоть товарища вовсе и не обязательно. Надо просто записать его бредовые показания и с богом отпустить. Но то ли вранье Вадика было слишком наглым, то ли драка в ресторане не прошла бесследно, то ли визит Насти сказался. Да и не хотелось утереться перед этим наглым боровом, развалившимся на стуле, словно в кресле кинотеатра. Попкорна только не хватало.

– Нет, ты мне объясни просто и доходчиво, почему инсулин, который везде по тысяче за упаковку, вы закупаете за две пятьсот?

Не хватает, не хватает в голосе жести. Попытался вспомнить ревизора, заявившегося к нему накануне побега. Вроде бы жести в голосе тоже не было, и общался он исключительно вежливо, но холодок до сих пор спину щекочет. Подобного никакими лекциями не добьешься. Только опыт – сын ошибок трудных.

– Это к аукционной комиссии, не ко мне, – открещивался племянник, ощущая за спиной невидимую группу поддержки. – Мы предложили, они согласились. Какие проблемы? Рынок.

– Рынок – это когда конкуренция. А какая же это конкуренция, если за день до тендера все ваши соперники отозвали заявки? А двое из них по странному стечению обстоятельств и вовсе оказались в больнице с проломленными головами.

– Это тоже не ко мне. Мало ли у кого заморочек? Сами видели, городок у нас неспокойный. По репе получить как с куста. А на тендере были не только мы. Можете проверить.

– Проверили! – все больше заводился Вячеслав Андреевич. – Действительно! Целых две фирмы! И ваша выиграла потому, что предложила цену на одну копейку меньше! На целую копейку! Это при том, что по закону участники на торгах не должны знать предложений конкурента.

– На конкурс можно выйти и через интернет. Ради бога! Мы же не в тайге живем, у нас Всеобщая паутинка тоже присутствует. – Вадик по-прежнему сверкал отбеленными зубами.

Попробуй купи нас за доллар двадцать?! Не на такого напал! Надавали тебе по мордасам – признаю, неправы были, извинимся. Но и ты не борзей. Заплачено.

– Все верно. Только вот странность, – не успокаивался Золотов, – например, последний аукцион проводился в течение всего десяти минут. И именно в эти десять минут случился сетевой сбой, когда на площадку нельзя было выйти ни по проводному, ни по мобильному интернету. А в прошлом году и того любопытней – в названиях некоторых препаратов латинская буква «а» заменялась на русскую. И ваши конкуренты просто не могли найти площадку. Поисковик не давал ответа! Наверно, это тоже не к тебе, да?

Да чего он привязался?! Все ведь согласовано! Может, дяде позвонить на всякий случай?

– У нас перебои с сетью постоянно. А с буквами – просто опечатка.

Да! Другого ответа Вячеслав Андреевич и не ожидал. Все подготовлено, все вызубрено, все предусмотрено… Кроме одного. У сотрудника Следственного комитета сегодня немножко поменялась ориентация. В хорошем смысле этого слова.

Нет, паренек, не умоешь ты меня.

Он нагнулся к самому лицу Пузина. Так, что почувствовал вонь французской туалетной воды.

– В результате этой опечатки твоя контора умыкнула у государства четырнадцать миллионов рублей денег. Нормальный бизнес, а? На больных-то людях.

– По закону все чисто. До запятой, – спокойно парировал племянник.

Он твердо решил, что сразу по выходе из кабинета позвонит дяде – пусть на место поставят этого зарвавшегося москвича. Кем себя здесь возомнил?

– Запятую проглядеть можно. Смотря как проверять. И что искать. Вроде без крика и рукоприкладства, а результат налицо. Вернее, на лице.

Побледнел боров, пальчики задрожали. Получается, получается!

– А чего вы ко мне привязались? – не выдержал Вадик, открывая последний козырь. – Я, как и вы, математику люблю, а не сочинения. Особенно число пи. Так что ничего вы не найдете. Забиться могу. А за кабак – извините, со всеми бывает. Промашка вышла. Но, заметьте, не с моей стороны, а с вашей. Не с теми людьми знакомство завели.