Нищий. Дикие земли - Евгений Щепетнов

Я яростно набросился на агрессора и мы схватились в воздухе, обмениваясь ударами страшными когтями и крыльями, каждый удар которых мог расплющить человека в лепёшку. Я схватил его когтями за крыло и ударил головой в его шею, раз, два, как молотом ударяя в то место, где она соединяется со спиной и крыльями.

Дракон замер, оглушённый и повалился вниз, увлекая меня за собой.

Я выпустил его бесчувственное тело, и увидел, как тот падает, кувыркаясь и беспомощно раскидывая свои крылья. Затем, он, не долетая до земли несколько сот метров, с трудом расправил крылья и криво, с креном влево, как подбитый бомбардировщик, пошёл вдоль земли и скоро исчез за горным хребтом.

Я победно заревел и сделал в воздухе 'бочку', затем спустился к чистому озерку в степи, чтобы запить свой обед, потянулся к воде, глянул на своё отражение в воде и замер, увидев в нём страшную рожу с громадными белыми клыками и рогами на голове.

Я – дракон!? – с оторопью мелькнула у меня мысль, в ужасе, я тряхнул головой…и проснулся.

Занималась утренняя заря.

Я вылез из палатки, где разметалась обнажённая Аранна, раскинувшая ноги и руки на всю территорию, потянулся, и с удовольствием вдохнул утренний свежий воздух.

Было свежо, вся трава покрыта слоем росы, а в небе пролетела стая гусей, негромко гагакающая в тишине. Ни ветерка…не шевелилась трава, не шевелились листья кустарников, а в небе догорали последние ночные звёзды.

Мне почему-то не было холодно, хотя я был совсем обнажён. Тело покрылось испариной, меня ещё немного лихорадило, и ужасно захотелось окунуться в воду, чтобы смыть ночной пот.

Подумав – я пошёл к озерку и зашёл в его ледяную ключевую воду, погружаясь всё глубже и глубже. Наконец, вода достигла мне до груди, и я лёг на неё, раскинув руки и погрузив голову вниз. В ушах толкалась кровь, и скоро мне захотелось вдохнуть воздуха…вдруг дикая мысль пришла мне – а почему я не могу дышать водой? Мне хотелось вдохнуть эту прохладную жидкость и уйти на дно, поплавать там в глубине… что за дурь?

Я поднял голову на воздух, перевёл дыхание и поплыл назад, к берегу. Что-то странное сегодня творится со мной. И холода ледяной воды я не чувствую, только приятную прохладу…

Есть хочется страшно, даже забурчало в животе, хоть и потрясывает, как от лихорадки. Может простыл вчера, когда нам держали привязанными? Или заразу занёс с камнем? Камнем? Может в нём дело?

Я провёл ладонью по плечу, в которое вчера врезал ардаман, и ничего не обнаружил! Я не поверил, и ещё раз провёл рукой – никакого камня не было! Гладкая рука, ни следов повреждений, ни выпуклостей – как будто и не было под кожей никаких камней. Камень растворился в теле, растаяв как кусочек сахара в горячем чае.

Отправившись к своей палатке, я оделся, подёргал за ногу спящую красотку:

– Давай, поднимайся, светило уже высоко на небе!

Она потянулась, выставив вверх крепкие молочно-белые полушария, и томно сказала:

– Свинья же ты всё-таки Викор! Всю ночь спать не давал, метался, вопил чего-то, рычал как дикий зверь, а теперь будишь девушку ни свет, ни заря, да не ласковым поцелуем, а дёргая за ногу, как дикарь, волочащий меня на жертвенный камень! Гадина ты, одно слово.

– А ты бы хотела, не на жертвенный камень, а получить любовь ста крепких оркских воинов? Надо было подождать вчера, пока ты ими не насладишься…

– Тьфу, гадость какая! Убью тебя, гад такой!

Я увернулся от метательного снаряда, в виде кожаного женского сапожка и пошёл разжигать костёр.

Надо попить чайку – остался один переход до древней дороги в джунглях, стоило поторопиться, чтобы заночевать уже перед поворотом. Надеюсь, сегодня нам ничего не помешает идти. А там – дней четыре – пять, и Запретные земли. Стоило ли только туда идти? Теперь уж поздно об этом думать.

Я раздул красный уголёк, оставшийся в кострище, подложил к нему пучок хворостинок, и скоро яркое пламя весело трещало, облизывая котелок.

Друзья вставали ворча и поругиваясь на меня, который поднял их в такую рань, и только Дракк был бодр и весел, подтаскивая продукты и кружки поближе к костру. Его такой ранний подъём никак не напрягал, видно было, что всё это ему ужасно нравится.

Сидя на покачивающейся спине коня, я опять думал: Что же это такое со мной случилось? Не надо себя обманывать – в моём организме произошли какие-то изменения, как будто я занёс туда какую-то заразу. Впрочем – зараза, это то, что губит организм, я же чувствовал себя великолепно, за исключением какого-то зудящего чувства – как будто меня переполняла энергия, да температура у меня была излишне повышена. Когда я взял за руку Аранну, она даже ахнула, и бросилась щупать мой лоб. После моих многочисленных заверений, подруга успокоилась, и только с усмешкой сказала, что вообще-то она любит…когда я горячий. И что надеется, что я не остыну, пока не наступить момент 'Х'. Опять вспомнился странный сон – было такое ощущение, как будто я и в самом деле стал драконом, летал в вышине…а этот вкус тёплого горячего мяса, с текущей из него пахучей кровью…я даже непроизвольно облизнул губы. А желание вдохнуть воду – это-то что было такое? Я что, самоубийца? Почему это вдруг мне захотелось покончить с собой?'

Не придя ни к какому выводу, я отбросил все посторонние, раздражающие мысли и сосредоточился на дороге.

Местность вокруг сменилась небольшими озерками, из которых поднимались тучи птиц – гусей, уток, каких-то цапель и куликов. Ехать стало труднее – приходилось постоянно преодолевать небольшие ручейки, объезжать озёра, но всё-таки, в конце концов, мы оказались перед тёмным прогалом между деревьями.

– Вот этот поворот – благоговейно заявил Дракк, разглядывая тоннель между деревьями. Всё, как и было тогда, когда я последний раз выехал из этого леса. Как молод я тогда был… а деревья стоят, как и стояли. В сравнении с жизнью этих деревьев, наша жизнь – это один миг…

– Интересно, когда я доживу до твоих лет, я тоже буду таким нудным философом? – ехидно заметил Бабакан.

– Ты не доживёшь! – он ночью подкрадётся и вонзит тебе в шею два оставшихся у него заточенных зуба, пока ты спишь, и высосет из тебя кровь. После этого умрёт, так как кровь у тебя ядовитая – заметил Каран – кстати, Бабакан, может всё-таки стоило тебя скормить этим людоедам? Они бы точно отравились бы тобой, а те, кто выжил бы, неделю страдали поносом, а значит стали бы небоеспособны и мы бы их легко перерезали. Ты наше тайное оружие!

Бабкан заухал басом, и чуть не упал со смеху на проползавшего под копытами лошади гада, по виду напоминающего земную гадюку, но вовремя спохватился и усидел в седле.