Близко-далеко - Иван Майский

Египтянин, видимо, чувствовал себя неловко в изысканной обстановке европейского дома и старался стушеваться среди этих стульев, диванов, шкафов. Он усиленно кланялся майору и поминутно прижимал руки к вискам, точно извиняясь за свое вторжение.

– Как? Это ты, Ибрагим? – с изумлением воскликнул Стимсон. – Зачем ть явился?

Ибрагим был старшим рабочим, чем-то вроде прораба на раскопках Стимсона, и до сих пор никогда их не покидал. Должно было случиться что-либо из ряда вон выходящее, для того чтобы заставить его отправиться в Каир.

Ибрагим, еще раз прижав руки к вискам, склонился почти до земли и горестно воскликнул на ломаном английском языке:

– Болшой беда, господин!.. Болшой беда!

– В чем дело? – быстро спросил Стимсон. – Обвал на раскопках?

При виде Ибрагима Стимсону прежде всего пришла в голову мысль, что на раскопках храма случилась катастрофа. Однако Ибрагим отрицательно покачал головой и еще раз повторил:

– Болшой беда! Нехороший беда, господин…

Стимсона охватило нетерпение:

– Да что же произошло? Расскажи толком! Легко было хозяину приказать «расскажи толком!», но как трудно было это выполнить бедному Ибрагиму! Его английский язык был очень скуден и коряв. Потребовалось больше часа, прежде чем из скупых слов, жестов и гримас Ибрагима Стимсон, наконец, смог хотя бы примерно представить себе, что заставило Ибрагима явиться в Каир. Вот что рассказал ему старший рабочий на раскопках.

В ночь на 23 ноября Ибрагим вышел по нужде из своего домика. Ярко светила луна, и все было хорошо видно. Вдруг он услышал человеческие голоса. Притаившись за одним из камней, Ибрагим стал наблюдать, что происходит. У входа в могилу третьей жены фараона он увидел четыре автомобиля. Из них вышло человек десять. Людей этих Ибрагим никогда раньше не видел, но одного из них легко узнал: то был Абдулла, тот самый Абдулла, который раньше работал на раскопках, но с полгода назад стал сильно пьянствовать, поссорился с Ибрагимом и был уволен, после чего спутался с какими-то воровскими шайками.

Абдулла и в этот раз был очень навеселе, громко кричал, ссорился со своими товарищами и все время повторял: «Что бы вы стали делать без меня?»

Потом приезжие вытащили из машин три тела, связанные по рукам и ногам, и понесли их в могилу третьей жены фараона.

Абдулла шел впереди и показывал дорогу. Два человека остались сторожить автомобили, остальные скрылись в могиле. Час спустя они вновь вышли из могилы, но тел с ними не было. Теперь Абдулла стал еще шумнее. Он кричал, хохотал, хлопал по плечу вожака банды и требовал особой награды. Ибрагим расслышал, как Абдулла два раза крикнул: «Ни на земле, ни над землей, ни на воде, ни под водой, и ни одной капли крови! Ха-ха-ха!.. Что бы вы сделали без меня?»

Вожак сердился и в конце концов ударил Абдуллу по лицу. Потом все вскочили в автомобили и умчались. Тогда Ибрагим решил, что произошло какое-то несчастье, и тут же, ночью, ушел из дому в Каир, чтобы известить господина о случившемся. Денег у него не было, пришлось идти пешком. Он шел почти без остановки, вконец измучился и вот прибыл все-таки в Каир…

Выслушав Ибрагима, Стимсон позвал горничную и приказал:

– Накормите этого человека и уложите его спать. Но никуда не выпускайте. Он мне скоро понадобится.

Затем майор Стимсон отправился к начальнику штаба. В ответ на просьбу о немедленном приеме секретарь начальника, замахав руками, воскликнул:

– Это совершенно невозможно! У начальника сейчас конференция с шефами полицейских властей из-за этой несчастной истории с тремя русскими… Сбились с ног – и никаких результатов!.. Вам придется заехать часа через два.

– Я хочу видеть начальника штаба, – сказал Стимсон, – как раз в связи с исчезновением трех русских.

– О, это совсем другое дело! Я сейчас же доложу.

Минуту спустя Стимсон, поздоровавшись с начальником штаба, внушительно произнес:

– Я, кажется, нашел ключ к загадке, которая вас мучит…

Потапов медленно, с трудом открыл глаза. Веки были точно свинцовые. Кругом, царила тьма – густая, глубокая. Нигде ни малейшего луча или проблеска света. Он прислушался. Ни звука! Везде мертвая, ничем не нарушаемая тишина.

Голова разрывалась от боли. Казалось, кто-то неумолимый бил в мозгу молотком.

«Где я?» – подумал Потапов.

Он попробовал шевельнуться и вдруг ощутил острую боль во всем теле. Руки и ноги его были связаны. Тонкая веревка опутывала все тело, врезаясь в кожу, в мышцы.

В голове Потапова вдруг, точно молния, мелькнуло: лунная ночь… пирамида Хеопса… Степан и Таня… Потом внезапный удар сзади… Какой-то ковер, накинутый сверху… Странный острый запах… И тьма, беспросветная тьма…

Потапов терялся в догадках. Где он?.. Один или вместе с Петровыми?.. Что ждет его?.. Кто совершил преступление? Почему?.. Мрак и молчание, царившие кругом, не давали никакого ответа. Однако полусознательно, полуинстинктивно он чувствовал, что это не простой бандитизм. Здесь было что-то антисоветское…

Преодолевая страшную боль, Потапов сделал попытку разорвать связывавшие его путы. Но, хотя природа наградила его железными мускулами, попытка оказалась тщетной. Веревка была тонкая, но крепкая и, впиваясь в тело, причиняла невыносимую боль.

Что же делать? Неужели так вот лежать и ждать, пока какой-нибудь фашистский негодяй прирежет тебя, как барана? Нет! Не на такого напали!

Мысль быстро работала, к сердцу то и дело подступала горячая волна… Что делать?

И вдруг Потапова осенило. Он вспомнил, что в тот роковой вечер по пути к пирамиде он купил в лавочке лимонад и сунул его в карман. Сейчас кисть правой руки была крепко привязана как раз к этому месту и под ладонью ощущалась округлость бутылки. Видимо, бандиты второпях не заметили ее.

Собрав все силы, он рывком перевалился на правый бок, потом на спину, снова рывком на правый бок, на бутылку. Еще и еще… Было очень больно, в глазах пошли красные круги, но бутылка, наконец, треснула. «Жаль, лимонад пропадает, пить чертовски хочется», – подумал он, когда прохладная влага потекла вдоль ноги.

Острые осколки впились в тело, теплые струйки крови заливали бок. Но зато тугие кольца веревки на правой руке сразу ослабели.

Потапов стал усиленно двигать онемевшими пальцами. Когда в руке восстановилось кровообращение, он попытался высвободить кисть. Трудно было бы сказать, сколько минут или часов ушло на это. Тьма и молчание вокруг гасили всякие представления о времени.

В конце концов, после долгих и мучительных усилий, правая рука оказалась свободной. Едва отдышавшись, Потапов нащупал осколок раздавленной бутылки. Схватив драгоценную находку, капитан стал медленно и осторожно перепиливать осколком веревку. Работать было очень неудобно, боль в боку все усиливалась, липкая кровь растекалась по полу. Несмотря на свою громадную силу, Потапов быстро уставал. Ему казалось, что язык распух и занял весь рот. Все чаще приходилось делать передышки. «Чертовски крепкая веревка, из проволок, что ли?..» – мелькало в его затуманенном мозгу.