Искательница приключений - Барбара Картленд

— Слушаюсь, миледи, — ответил верховой. — Но как ваша светлость поедет дальше одна?

— Обо мне не беспокойся, — поспешно сказала Друзилла. — Главное, смотри в оба. Уверяю тебя, те разбойники поджидают именно его светлость, и, если ты его прозеваешь и не предупредишь, его смерть будет на твоей совести.

Голос ее слегка дрогнул. Затем она быстро направилась к центру Лондона, где дома стояли все ближе друг к другу, а движение становилось все оживленнее. Прохожие с любопытством поглядывали на Друзиллу, но ее волновало лишь одно — как бы скорее добраться до маркиза и предупредить его о новом чудовищном плане, зародившемся в больном мозгу Юстаса.

Она ехала все дальше и дальше, но маркиза нигде не было видно. Когда на глаза ей попадался высокий фаэтон, сердце ее замирало от радости, но всякий раз оказывалось, что фаэтоном правит вовсе не тот человек, которого она искала.

Наконец, так и не встретив маркиза, она подъехала к дому на Беркли-сквер.

Дверь была открыта, потому что как раз в это время один из лакеев вносил в дом только что доставленный сверток. Он в изумлении уставился на Друзиллу.

— Его светлость не появлялся здесь?

При звуке ее голоса из двери выглянул другой пожилой лакей. Он удивленно вытаращил глаза и тут же скрылся, отправившись, видно, на поиски мажордома.

Спустя несколько секунд престарелый мажордом, который, как было известно Друзилле, находился на службе у Линчей уже более тридцати пяти лет, торопливо спустился по ступенькам и поспешил ней.

— Миледи, что случилось? — спросил он с тревогой в голосе.

— Где его светлость? — осведомилась Друзилла.

— Его светлости здесь не было, — ответил мажордом. — Фаэтон было приказано подать в другое место.

— Куда? — спросила Друзилла. Видя, что мажордом колеблется, она резко сказала:

— Не будьте идиотом, милейший. Жизнь его светлости в опасности, и я должна успеть предупредить его. Где живет мисс де Сильва?

На лице мажордома отразилось изумление, но, почувствовав тревогу в ее голосе, он не стал делать вид, будто ничего не знает.

— Это недалеко, миледи, Хаф Мун-стрит, 24.

— Я знаю, где это, — сказала Друзилла и, прежде чем он успел что-либо ответить, ускакала прочь.

Она без труда нашла Хаф Мун-стрит, вдоль которой ровными рядами стояли небольшие уютные особнячки, и которая пользовалась, как было известно Друзилле, сомнительной репутацией, поскольку в основном здесь проживали дорогие куртизанки и самые распутные холостяки.

Когда Друзилла въехала на улицу, она с замиранием сердца обнаружила, что фаэтона маркиза нигде не видно. Улица была пуста, за исключением двухколесного экипажа, стоявшего в самом дальнем ее конце, и довольно обшарпанного фаэтона, который никоим образом не мог принадлежать маркизу.

Она с некоторым трудом спешилась у ворот дома номер 24 и увидела маленького, оборванного мальчугана, игравшего неподалеку в канаве.

— Подержи мою лошадь, — скомандовала она, и он с восторгом бросился исполнять ее приказание.

Она постучала в дверь. Спустя несколько мгновений дверь распахнулась, и на пороге появилась элегантная, несколько театрально разодетая горничная, которая окинула ее дерзким взглядом.

— Мисс де Сильва нет дома, — заявила она прежде, чем Друзилла успела открыть рот.

— Нет ли здесь маркиза Линча? — спросила Друзилла.

— Не имею понятия, — ответила горничная. — Это не мое и не ваше дело.

Не говоря ни слова, Друзилла прошла мимо девушки в узкий холл. Она увидела, что на столике возле лестницы лежит мужской цилиндр. Он вполне мог принадлежать маркизу, но она не могла быть в этом уверена. Все цилиндры были похожи один на другой. Не обращая внимания на горничную, она начала подниматься по лестнице. Горничная возмущенно воскликнула:

— Послушайте, вы не имеете права!

Она хотела было догнать Друзиллу, но вспомнила, что оставила входную дверь открытой, и, пока она закрывала ее, Друзилла уже поднялась на третий этаж.

Она знала, что хозяйская спальня должна был выходить окнами на улицу. Дверь была закрыта, и она громко постучала. После непродолжительного молчания из комнаты послышался женский голос:

— Кто там?

Прежде чем Друзилла успела ответить, дверь распахнулась, и на пороге появился маркиз. Очевидно, он уже собирался уходить, так как бы полностью одет.

Он уставился на Друзиллу, не веря своим глазам, и лишь когда с постели снова донесся голос: «Кто там?», маркиз обрел дар речи.

— Друзилла, какого черта ты здесь делаешь? — с яростью выпалил он.

— Я пришла предостеречь тебя, — сказала Друзилла.

Несколько мгновений он пристально смотрел на нее и наконец обратил внимание на ее растрепанные волосы, выбивавшиеся из-под туго повязанного шифонового шарфа, на смятый и покрытый толстым слоем пыли, бледно-голубой костюм, на серьезное и встревоженное выражение ее лица.

Он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

— Ты не должна была приезжать сюда, — сказал он с упреком, — ты сама отлично это понимаешь.

— Какое это имеет значение? — резко ответила Друзилла. — Юстас нанял шестерых разбойников, точнее убийц, которые поджидают тебя на дороге в Дувр. Ее бы ты отправился этим путем, у тебя не было бы ни малейшего шанса спастись. Я вернулась, чтобы предупредить тебя.

Он продолжал молча смотреть на нее.

— Мне необходимо было разыскать тебя, — продолжала Друзилла, почувствовав, что ее голос звучит все тише и неувереннее. — Я отправилась на Беркли-сквер, но там мне сообщили, что твой фаэтон уже выехал. Однако здесь я его не обнаружила.

Она знала, что вовсе не обязана давать ему какие-либо объяснения, но продолжала говорить, не в силах остановиться.

— Я отправил грума прогулять лошадей, коротко ответил маркиз.

Он жестом предложил ей направиться к лестнице. Спускаясь по ступеням впереди него, она думала о том, какой растрепанной она, должно быть, выглядит, о том, что вызвала неодобрение маркиза, и еще о том, что, когда он открыл дверь, она увидела очаровательное личико, обрамленное золотистыми локонами, на фоне кружевных подушек огромной двуспальной кровати.

Дерзкая горничная открыла им дверь. На ее губах была злорадная улыбка, словно ее очень забавляла сложившаяся скандальная ситуация.

Маркиз взял свой цилиндр, и они вышли на улицу, залитую солнечным светом. Лошадь Друзиллы стояла спокойно, а мальчуган ласково гладил ее. После долгой изнурительной скачки она выглядела далеко не такой живой и игривой, как тогда, когда они только выехали из Лондона.

Едва они оказались на тротуаре, со стороны Керзон-стрит появился высокий фаэтон, запряженный гнедыми, которыми правил грум маркиза.