Несознательный (СИ) - Каталкин Василий

— Хоть НКВД к разбирательствам привлекай, — бушевал Израиль Соломонович, — за что не возьмись — провал. У вас на моторостроительном так же было?

— В точности, — киваю в ответ, — но тут надо учесть, что сам директор на заводе сам НКВД рулил, поэтому обошлось без крови, кого уволили, кого понизили в должности. Но без решительных мер порядок не навести, главное потом опять назад не откатиться.

— Понятно, — задумался директор авиастроительного, и достал газету «Правда» от 27 ноября, — ты угадал с оккупацией Германией Польши, а что на это скажешь.

А что там? Вглядываюсь в заголовки. Ага: «Наглая провокация финляндской военщины вызвала огромное возмущение трудящихся нашей страны», «На удар провокаторов ответим тройным ударом»… Понятно, это же начало Советско-Финской зимней войны.

— А что тут сказать? — Пожимаю плечами. — Война!

— Так уж и война? — Удивляется Левин.

— Да, и эта война будет для нас очень неприятной, — делаю осторожный прогноз.

— Что-то ты совсем не то говоришь, — хмурится директор, — тебе не кажется, что силы несопоставимы, раздавят и не заметят.

— К сожалению, такие же настроения царят во всей армии, — вздыхая, поясняю причины, которые привели меня к таким выводам, — как бы ни казался слаб противник, надо всегда относиться к нему серьезно. А у нас опять считают, что шапками закидают. Халхин-Гол уже показал, что без серьезной подготовки ничего дельного не получится.

Интересно, знает ли Левин, как на самом деле развивался «конфликт» с японцами? Ого, как глазами сверкнул, значит, знает, евреи они такие, информируют друг дружку потихоньку. Ну ладно он, у него связи в высоких сферах, а вот откуда мне известно? Спросит? Не спросил, однако задумался. Вот и хорошо, такому можно доверять, хоть и не той веры.

Кстати, а у меня самого какая вера? А не знаю, но уверен, «воду в аквариуме кто-то меняет». Ладно, время открываться еще не пришло, а когда придет будет ясно по результатам.

Как бы то ни было, но первый экспериментальный образец выпустили со сборки, в начале декабря, пора его облетывать, и искать детские болезни. В очень неплохой срок уложились, ну и я тут постарался, все огрехи вычислитель отлавливал на стадии сборки. В воздух самолет подняли уже через три дня, ну а дальше рутина, наработка приемов пилотирования самолета с задней центровкой и проверка управляемости на всех режимах полета. Короче, у меня сложилось впечатление, что испытатели решили просто поиграть новой игрушкой, ну дети, прямо слово, хоть и большие. Не обошлось и без замечаний к конструкторскому коллективу, но даже самые упертые понятливо кивали, перемещение приборов туда-сюда не замечание, а пожелание. Просто было нельзя без них, иначе другие могут подумать, что испытатели отнеслись к работе безответственно.

Вот он «подарок» завода к новому году, передо мной лежит копия заключения программы заводских испытаний, ЗАВОДСКИХ! Бред в полный рост, какие нафиг заводские испытания опытного образца? Узнают в наркомате направят сюда команду из дурдома, чтобы всех умников повязать. Сам я в кабинете директора в тот момент, когда ему принесли сей документ, не присутствовал, но подозреваю, его подобные художества наших испытателей здорово повеселили. А посмеяться было над чем: максимальная скорость на высоте: 670 км/ч, у земли 590 км/час, масса пустого 2720 кг, максимальная взлетная 3650 кг., Скороподъёмность: 20 м/с… И это на движке в 1300 сил?

Ага, вот так на коленке рекордный самолет? Очень смешно, представляю, сколько доносов сейчас лежит у представителя НКВД. Конечно же, это заключение дальше никуда не пошло, умерло в тот момент, когда его увидел директор, он еще не выжил из ума такую провокацию отправлять по инстанции. Вместо этого вызвал меня и хорошенько так прошелся по умственным способностям, мол, такая светлая голова и такому идиоту досталась. Ага, это он еще мою справку не видел. Ну, а мне ничего не оставалось, как страдать за чужую глупость.

Да, действительно, верить заводским испытателям никак нельзя, не понимают они всех последствий, результаты по скорости явно завышены, а измерение скороподъемности вообще чьи-то фантазии. Даже если проводить замеры без весовых макетов вооружения и при почти пустых топливных баках, да даже если и с топливом нахимичили, все одно недостижимая величина. Догадываюсь, рисковали они чтобы выжать из нашего изделия максимальные показатели страшно, из-за ухищрений центровка самолета должна еще больше сдвинуться назад, так что кроме как цирком такие испытания назвать нельзя, вот был бы у нас двигатель в 1700 л.с. тогда да, можно было о таких скоростях и скороподъемности говорить, а так… Интересно, кто это решил нас так подставить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кстати о двигателе в 1700 сил, есть он, как когда-то мы планировали, установили двухскоростной нагнетатель, как раз сейчас проходит испытание на моторном заводе, это уже старый директор поспособствовал, видимо слишком беспокойная ему должность в Москве досталась, вот и потребовал форсировать работы по увеличению мощности и высотности. Потом очередь дойдет до технологии производства форсунок, но то не скоро, там уже по мощности выигрыш будет небольшой. Естественно мимо такого факта мы пройти не могли, сразу договорились, что как только там закончат с испытаниями, мы ставим этот двигатель на второй опытный экземпляр истребителя, и тогда уже будем смотреть, каких высот достигнет наше изделие. Высот это не в переносном смысле, а прямом.

Что касается авиазавода, то все получилось гораздо лучше, чем я ожидал. Новые производственные корпуса построили, оборудование привезли, и уже успели установить. И-180 должен пойти в серию и сейчас на заводе готовят оснастку, сверху спущен план запуска в 300 машин на сороковой год. Не то чтобы много, но и немало, пока еще весть цикл производства отшлифуют, потрудиться придется. Вот только вдруг все застопорилось, начались какие-то непонятные подвижки в наркомате. Ну как непонятные, для меня все предельно ясно, очередное перетряхивание в авиационной отрасли. Недавно от КБ Яковлева человечек в Иркутск приезжал, и имел приватный разговор с директором. Думаю, сманивал его, и теперь Левин ходит задумчивый, здесь вроде все налажено, жалко покидать такой завод, а как там еще будет? В той истории он ушел под крыло Яковлева, не задумываясь, а здесь колеблется.

Пусть колеблется, а вот мне колебаться нельзя, подкатил к нему со шкурной просьбой, я же обещал Катерине, что пристрою ее на авиазавод.

— Что-то на тебя не похоже, — нахмурился директор, — решил воспользоваться своими возможностями?

— А у меня есть, эти возможности? — Тут же пытаюсь вылезти на наглости. — Девушка готовый химик, вот характеристика из Осоавиахима, вот документ об окончании курсов. Да и не прошу же я ее сразу на должность ставить, пусть в лаборатории проверят ее знания и там дальше сами решают.

Да, вот такой я пушистый наивный зайчик… а вот хрен там наивный, и я, и Левин прекрасно понимаем, что подпись директора на заявлении, с любой резолюцией, кроме отрицательной — приказ обязательный к исполнению. Вот никак не рискнет заведующий лабораторией отказать соискателю работы с подписью директора на заявлении… если тот хоть раз видел таблицу Менделеева.

— Хорошо, — тяжело вздыхает Израиль Соломонович, — очень надеюсь на твою порядочность, пока ты меня еще ни разу не подвел.

— И не подведу, — осторожно забираю у него заявление, не дай бог чернила размажутся, — вы еще гордиться ей будете.

— Ну-ну, — слышу в ответ, — на свадьбу не забудь пригласить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как встретил нас заведующий лабораторией? Да как и должен был встретить, долго вглядывался в резолюцию директора и пытался угадать, чего конкретно от него хотят. Не придя ни к каким выводам, он решил сам устроить Катерине экзамен, и в конечном итоге, убедившись в ее компетентности, дал добро на оформление в ОНУ. Вот и хорошо, как гора с плеч, дальше осталось подготовить «случайное» открытие. Но это потом, новый год на носу, неужели я высплюсь?

* * *