Проект «Мегаполис» - Александр Трапезников

— Не желаете ли еще пива? — спросил возникший рядом Вонг.

Все посмотрели на вкрадчивого вьетнамца.

— Вы как хотите, а мне пора, — ответил Днищев. Из головы у него не выходил отец Назарий с его братством. И попавшая туда девушка. А то, что Светлану удерживают насильно, Сергей не сомневался.

Глава шестая

ВИЗИТ К ПАСТЫРЮ

Отец Назарий очнулся там же, где его оставила Света, — лежащим на мягком ковре, в спущенных до колен штанах, раскинувшим крестообразно руки и с лужицей темной крови у головы, напоминающей очертаниями терновый венец. В ужасе от происшедшей схватки, от нанесенного ею удара хрустальной вазой по темечку «пророка», девушка убежала к себе в комнатку, прикрываясь остатками разодранного платья. Она была уверена, что убила отца Назария. Встретившиеся ей служительницы ничего не понимали в ее бессвязных выкриках, прерывающихся плачем. Некоторые из них протиснулись вслед за нею, встали около стены, скрестив руки и поджав губы, наблюдая, как Света торопливо ищет свою старую одежду.

— Куда это ты собралась, голубушка? — спросила одна.

— Домой, к маме! — рыдая, ответила девушка.

— У тебя теперь нет дома, — сказала та, сощурившись.

— У тебя нет мамы, — добавила другая, выглядевшая как хищная птица.

«Боже, до чего они мерзки и отвратительны! — впервые подумала о своих „сестрах“ Света. — Какой бес привел меня сюда?»

— Пустите, мне надо пройти, — попросила она, пытаясь протиснуться между ними.

Но служительницы стояли возле дверей серой стеной, с каменными лицами и пустыми, мертвыми глазами. И Света поняла, что обречена и никто ей здесь не поможет.

— Сначала мы выясним, что произошло, — сурово произнесла старшая сестра. — А ты, голубушка, побудь пока здесь.

И все они, словно зловещие тени, выскользнули из комнатки, а в дверном замке дважды повернулся ключ. Света опустилась на жесткую койку, закрыв лицо ладонями. Плечи ее вздрагивали.

Стонущего отца Назария дотащили до дивана, подтянули штаны, укрыли пледом, выбрали из головы хрустальную крошку. Он слегка постанывал, когда рану смазывали йодом. Скулили и встревоженные прислужницы, чуть не лишившиеся своего духовного поводыря.

— А где эта… сука, психичка? — не скрывая своей злости, спросил раненый, на голове которого выросла чалма из бинтов.

— Сидит под замком, — успокоили его сердобольные сестры.

— Приволоките ее сюда! — грозно нахмурился отец Назарий.

Служительницы бросились выполнять приказание. Свету действительно приволокли — вцепившись в руки, в волосы, подталкивая в бока, пихая локтями, пиная и щипая со всех сторон. Куда делась угодливая услужливость сестер, лишь пару часов назад восхищавшихся Светой, певших ей дифирамбы и растиравших тело благоуханными кремами? Теперь они вились возле нее, словно крикливые гарпии, бранясь и издеваясь над несчастной, которая от страха и боли готова была потерять сознание.

— Отпустите ее! — прикрикнул на сестер отец Назарий, поправляя чалму.

Он раздумывал, какое наказание применить к ослушнице. У него было много способов воздействия на провинившихся — в назидание всей пастве. Можно было посадить ее в подвал, где был оборудован специальный карцер, на хлеб и воду, или применить лекарственные препараты, которые со временем превратили бы девушку в наркоманку, всецело зависящую от него и медикаментов, или отправить ее в одну из сельских общин, на полевые работы, где суровый труд выбил бы из нее всю дурь, или… Отец Назарий понимал, что в чем-то виноват и он сам, слишком поспешно решив «приблизить» к себе девушку, поскольку она была еще не готова, не созрела окончательно. Стоило подождать недельки две. Глядя на Свету, ему было жаль превращать ее в калеку, в безмозглое существо вроде этих идиоток, стоявших сейчас в сторонке и жадно ловивших каждый его взгляд. Он насупился, похожий в своей чалме на всесильного падишаха, озабоченного судьбой подданных. Казнить или миловать?

— А ты ведьма! — произнес отец Назарий, прищуривая левый глаз. — Ладно, отложим решение до утра. А пока сделайте ей укольчик.

Подвизгивая, служительницы потащили Свету из комнаты…

Днищев подъехал к дому братства на Новой Басманной в четыре часа дня. Усталости он не чувствовал, хотя позади была бессонная ночь в Агропромбанке, где он провернул «дельце» Василия Федоровича, навестив кабинет Гуслярского, а вслед за этим — утренняя операция с эстонским миллионером, путешествие по подземной Москве да еще пивное сидение в «Игларе». Возможно, другой человек на его месте свалился бы замертво после столь напряженных часов, но у Сергея открылись какие-то внутренние резервы организма. Он был бодр, свеж и готов к атаке на братство отца Назария.

Вышагивая перед окружающим дом забором из металлических пик, Сергей соображал, как лучше подойти к неприступной крепости и вызволить Свету Муренову из лап проповедника. Напротив дома находилась военная комендатура, слева — издательство, справа — ресторан. Хорошая компания для религиозной секты, все необходимое под боком: оружие и пресса — для захвата власти, выпивка и закуска — чтобы отпраздновать успех. Не придумав ничего путного, Сергей просто постучал в калитку, решив действовать по обстоятельствам. Дверца приоткрылась, высунулась усатая морда отнюдь не аскетического типа.

— Чего надо? — хмуро спросил страж обители, смерив Днищева взглядом, после чего пришел к выводу, что перед ним чужак. В последнее время к братству приходило много посторонних, требуя обратно своих чад.

— Поговорить. Со Светой Муреновой. Есть тут такая?

— Новенькая, что ли? А вы кто, родственник? Нельзя. Свидания запрещены уставом.

— Вы здесь как в пересыльной тюрьме устроились, — попробовал пошутить Сергей. — Я ей покушать принес. Пирожков домашних. Пусти, дяденька!

— Она написала заявление, что отказывается от всех родственных связей, — сурово ответил страж. — И посвящает себя служению истинному учению отца Назария. Не шастайте тут больше!

Дверца с противным скрежетом закрылась. Сергей пнул ее ногой.

— А с отцом Назарием вашим поговорить можно? Я ему исповедаться хочу.

— Нельзя, — донеслось из-за забора.

— Высунься на минутку, — попросил Сергей. — Хочу сфотографировать твою морду для обложки «Крокодила». Цветное фото, семь на восемь. Я корреспондент из «Вашингтон пост». А?

— Вали отсюда, придурок, — посоветовал страж. — А то бока наломаем.

«Не хочет, — сказал сам себе Сергей. — Значит, боится и уважает. Ладно, зайдем с другого конца».

Ему стало ясно, что эта банда во главе с отцом Назарием держит Свету где-то здесь, взаперти. Проводят инкубационный период одурачивания, пока она окончательно не спятит. А закон на их стороне. Света совершеннолетняя и вправе сама выбирать, где жить, чем заниматься и какому Богу служить. Ее формальное согласие на это у них наверняка есть. Выманили, выудили. Трудно ли, умеючи? Отец Назарий, видно, большой спец по промывке мозгов. Карпунькова бы на него натравить, чтобы тот его запрограммировал, как Рендаля, на полет с Крымского моста.

Потоптавшись возле калитки, Сергей обошел здание по периметру. Забор был достаточно высокий — для прыгуна с шестом, боксеру не взять. Но расположенное рядом издательство почти соприкасалось со стеной братства. Между ними находился внутренний дворик, в который можно было спуститься со второго этажа. Стоит попробовать. В крайнем случае придется мобилизовывать военную комендатуру для штурма. Сергей постучал в массивную дверь. За стеклом замаячила фигура вахтера.

— Суббота! — развел тот руками. — Никого нет.

— Никого и не надо, — ответил ему Днищев, приложив к стеклу развернутое удостоверение. — Открывай срочно, дед. Контрразведка.

Старорежимник, очевидно, был воспитан в незыблемом почтении к органам. Повозившись с ключами, он впустил Сергея и торопливо пошел следом за ним по коридору, а затем и по лестнице на второй этаж.

— Это кого ж вы здесь ловить собираетесь? — полюбопытствовал он.

— Директора вашего, компромат на него. Вот место для засады выбираю.

Сергей подошел к окну, открыл его, выглянул. Можно прыгнуть. Аккурат на клумбу с гладиолусами, за которыми, наверное, сестрички из братства бережно ухаживали с начала лета.

— И молчок, дед, никому ни гугу! — погрозил Сергей, выбираясь на подоконник.

— Разве ж не понимаем, — согласно кивнул старый стукач, проследив, как служивый приземляется на клумбу, сминая цветы.

Сергей пружинисто подскочил, отряхнулся, сорвал гладиолус и поспешил к обители братства. Он не стал искать дверь, а попросту влез в одно из раскрытых окон на первом этаже. Комнатка, куда он попал, походила на келью: ничего лишнего, только кровать, тумбочка и портрет отца Назария на стене. «Так вон он какой», — подумал Сергей, доставая из кармана авторучку. Хулигански пририсовав проповеднику ослиные уши и хобот, он сделал внизу подпись: «Агент КГБ Конопля. Находится во всероссийском розыске». Затем толкнул дверь и вышел в коридор. Огляделся. С обеих сторон тянулись двери в точно такие же комнатки-кельи. Света могла находиться за любой из них. Только сейчас Сергей впервые подумал: а как она встретит его? Может быть, отец Назарий уже настолько отравил ее сознание, что она с гневом набросится на него, прогонит, станет звать «братьев»? Тогда надо хватать девушку в охапку, заматывать голову наволочкой и тащить на улицу. Другого выхода нет, только хирургическое вмешательство.