Любовь за деньги. П… роману с Бузовой - Роман Третьяков

We all live in our yellow submarine,

Yellow submarine, yellow submarine.

We all live in our yellow submarine,

Yellow submarine, yellow submarine.

У телевизора пришлось остановить мою процессию. Я припал на колено, аккуратно положив свою желтую субмарину на пол. Нажал на клавишу «вкл./выкл.». Телевизор включился. В эфире шла программа, которую я ни разу не видел. Мне не хотелось дожидаться другой телепередачи, для выполнения моего ритуала этот фуфел вполне подходил.

Я отошел на пару метров. Развернулся лицом к телевизору. Поднял в левой руке на открытой ладони свою огромную фекалию до уровня груди, а правой рукой отдал пионерский салют, как символ того, что зрительское превыше личного, и начал читать клятву телевизионного эксгибициониста:

«Я, Третьяков Роман, вступая в ряды героев «Д2», перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свое реалити-шоу. Жить, учиться и бороться, как завещает шеф-редактор, как учит продюсер. Свято соблюдать Законы периметра как в нем, так и за его пределами. Законы периметра знаю и верю в них:

1. Герой «Д2» предаст Родину, партию, коммунизм и маму, лишь бы оставаться на экране!

2. Герой «Д2» публично кладет х…р на героев борьбы и труда.

3. Герой «Д2» чтит память ушедших с шоу пару минут и стирает их номер из записной книжки телефона.

4. Герой «Д2» – худший в учебе, труде, спорте и горд этим.

5. Герой «Д2» – честный и верный товарищ продюсеру, всегда смело и самоотверженно стоящий за его правду.

6. Герой «Д2» не имеет сексуальной ориентации, он друг детям, СМС-кам и трудящимся родителям всех стран.

7. Герой «Д2» готов строить искреннюю любовь за небольшие деньги и избавиться от нее за скромную прибавку к зарплате.

8. Герой «Д2», находясь на шоу, готовится стать никем за периметром и молчать до тех пор, пока не истечет срок контракта.

Я громко, с выражением, прочел клятву, размахнулся как следует и изо всех сил швырнул дерьмо в экран. Шлепок – и ошметки мясистой какатушки украсили экран выпуклыми веснушками, осели на шторах, усыпали пол, повисли на шкафу и обоях, кажется, вся комната была освящена ими.

На экране, почти в самом центре, красовалась размашистая коричневая клякса! Наконец-то! Теперь и мое дерьмо показали по телевизору.

29 ноября

Я творю ужасные вещи! Мне стыдно! Но как только ребята уходят на работу, я снова и снова слышу звук поворачивающихся камер, когда же его нет, я чувствую себя никому не нужным, забытым. Тогда я пытаюсь проявить свою «яркость» и привлечь их внимание. Я яркий, я яркий, я яркий… Недавно я рассказал Ване все, что со мной происходит. Он внимательно слушал, по окончании резюмировал: «Нужен праздник».

Праздник

3 декабря

В коридоре хлопнула дверь. Зашелестели пакеты, ураганом, заливающийся хохотом, ворвался в квартиру Ваня.

– Рома-а-ан, ты тут? – В дверях показалась Ванина голова.

– Да.

– Хе-хе. Девочки, идите посмотрите, вот он попивает кофе и смотрит на Кремль! Хе-хе. Звезда смотрит на звезды!

В комнату забежали две симпатичные девушки.

– Здравствуйте. Вы тот самый Рома?

– Да, я тот самый Рома.

Одна из девушек была невысокого роста, но с большими сиськами, вторая высокая, но с маленькими.

– А что же вы тут один, без своей Оли? – спросила та, что была маленькая, но с большими.

– Оля предпочла остаться в горячо любимой ею телепередаче.

– Какая сучка, эта ваша Бузова! – бойко говорила высокая с маленькими. – Вы уж простите, но бросить такого интересного молодого человека одного в Москве, надо быть полной дурой.

Я впервые за три с половиной года испытал неподдельную радость от того, что Олю в моем присутствии оскорбили.

– Вам сколько лет, девочки? – с улыбкой спросил я.

– Может быть, сначала узнаете наши имена, прежде чем задавать подобного рода вопросы, – выпалила маленькая.

– Прошу прощения, дамы. Как вас зовут?

– Меня Маша, – сказала та, что поменьше.

– Меня Саша, – кокетливо присев, сказала та, что повыше с маленькими.

– А меня Рома.

– Мы знаем!

Девочки хихикали, я тоже растянулся в улыбке. От них веяло глупостью и быстрым сексом. Сейчас именно этот запах мне был по вкусу.

– Ну вот видите, Роман, теперь и вы улыбаетесь, а то сидели тут как бука. – Маша надула свои и без того пухленькие губки.

Зашел Ваня.

– Романыч, ты в курсе, что сегодня мы все вместе идем на презентацию фильма?

– Что за фильм? – равнодушно спросил я.

– «Дневники мертвецов».

– Не знаю. У меня настроение что-то фуфлыжное.

– Прекрасно, как раз для фильма ужасов. Пойдем, там будет режиссер фильма, звезды…

– А режиссер кто?

– Джордж Ромеро.

– Это кто такой?

– Х…р его знает.

– Прекрасно. Раз так, то идем, – без особой радости согласился я.

– Если мы хотим попасть на премьеру, – надо поторапливаться. Через полчаса начнется показ фильма, нам еще одеваться и ехать. Мы уже пропустили прессу, халявную жрачку и бухло в VIP-зале, но, если поторопиться, можно успеть допить алкоголь и слизать с тарелок остатки десертов. Бегом все собираться!

Я был почти готов, мне оставалось накинуть пальто и запрыгнуть в туфли, поэтому не особо торопился. Девочки начали оживленно копошиться в сумочках, поправлять макияж, прически. Ваня бегал по квартире в трусах, пытаясь найти брюки своего единственного костюма. Прошло пять минут, и все стояли в коридоре, готовые к выходу в ночную Москву.

– Все готовы? – спросил я, держась за дверную ручку.

– Да! – единогласно пискнули девушки.

– Тогда поехали! – Я был уже в норме. Мысли про Олю, проект, отсутствие работы все меньше и меньше тяготили меня.

Лифт спустил нас с девятого на первый этаж, мы вышли во двор, прошли под аркой. Не успели подойти и вытянуть руку, как уже остановился первый водитель, за ним тут же выстроилась целая колонна желающих нас подвезти.

– Куда ехать?

– Неглинная улица.

– Тысяча рублей.

– Ты что, одурел? Тут пешком семь минут идти по свежему воздуху!

– Но зато как стоять в пробке будем! Целых полчаса!

– Нет. Спасибо.

– Ну ладно, пятьсот.

– За пятьдесят поедем?

– Нет!

– Следующий!

– Парень, подожди, давай за сто поедем, вас же четверо.

– Ладно, поехали.

Через пять минут мы были уже в клубе. Поднялись наверх, зашли в VIP. В зале было полно народу, большинство из них – незнакомые мне люди. Все они, подчиняясь закону броуновского движения, хаотично и бессмысленно бродили с коктейлями в руках, приветливо улыбаясь, иногда о чем-то заговаривая друг с другом. Девушка в костюме вурдалака играла на органе, у входа стояли security с подрисованными струйками крови, бармены-зомби, официантки-ведьмы пытались нагнать жути, но мы были уже бухие, и нам было насрать. Заявленный режиссер Джордж Ромеро уже сидел перед камерами и распинался. Из всего, что он говорил, я понял только: «This is good movie». После этих его слов я подумал, что фильм – точно говно.

– Ваня, скажи мне, пожалуйста, какой нормальный голливудский режиссер приедет в Москву на предпремьерный показ своего фильма?

– Только лузер.

– Вот и я так подумал. А если режиссер лузер, разве у него будет хороший фильм?

– Нет, только полное говно.

– Тогда следующий вопрос: что мы тут делаем?

– Мы пытаемся пожрать на халяву и бухнуть.

Я посмотрел на фуршетные столики, они были пусты.

– Ваня, тут нечего делать, все уже сожрали и выпили до нашего прихода.

– Может, тогда посмотрим фильм?

– Пошли. – Мы вышли из VIP-а, захватив своих шлюшек, и двинулись по направлению указателей, начерченных мелом на полу. Белые стрелочки вели через танцпол. Я застыл в изумлении, потому что видел впервые готов, дергающихся под попсу.

– Такой х…рни я не видел никогда! – не стесняясь, во все горло хохотал Ваня.

– Ваня, это лучшее шоу сегодняшнего дня, – орал в ответ я.

Мы ржали и смотрели на страшных девочек в огромных ботинках, с черными губами и волосами, пытавшихся изобразить некое подобие пластики и изредка, видимо по привычке, потряхивавших головой. Это депрессивное действо дополняла вселенская скорбь в их поросячих глазках, подведенных черным карандашом.

– По-моему, их пи…ят, чтобы они вот такими жалостливыми глазами смотрели на гостей, – предположил Ваня.

– Нет, их просто заставляют слушать Билана.

– Хе-хе, и смотреть на Сердючку.

Мы двинулись дальше. Петляя по коридорам, Ваня рассказывал, что раньше тут была сталинская баня, а теперь клуб. В том месте, где идет показ фильма, была парная, а на танцполе – место для отдыха.

Когда мы вошли в кинозал, я понял, что он не шутил: вместо кресел были обычные деревянные настилы с разбросанными по ним подушками из «IKEA», а там, где в парной должна стоять печь, был экран.

– Не хватает шапочек, тазов и веников. Хе-хе.

– Спроси у бабушки на входе, она тебе выдаст.

– Хе-хе. Тихо, давай смотреть и бояться, это же фильм ужасов! Видишь, все уже смотрят и боятся.