Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами - Эмма Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Действие историй о книжной цензуре - в том числе и только что рассказанной -часто происходит на удобном, безопасном географическом и историческом расстоянии. Цензура - дело рук китайских бюрократов, или первых пап современности, или индийских религиозных фанатиков, или английской системы законодательства, действовавшей до появления общества вседозволенности, - давным-давно отыграла свою причудливую роль защитницы невинных. Свобода печати стала одной из важнейших ценностей Запада, сформировав утешительную мысль, что цензура существует где-то там «у них», но не у нас. Однако неприятная правда такова, что в конце XX века «горячая точка» литературной цензуры оказалась не в Иране, Китае или Грузии, как можно было бы подумать, а в классе американской школы, в одной из самых спорных областей современной литературы.
Споры о том, какие книги можно считать неподходящими для юношества, совпали с появлением нового жанра о нем и его проблемах: название «литература для совершеннолетней молодежи» дано ей очень точно, потому что часто речь в ней идет о сексуальности, отношениях и поисках идентичности. Обычно считают, что первой ее ласточкой стала книга 1967 года «Изгои», написанная Сьюзен Элоизой Хинтон и очень по-разному принятая комитетами по образованию. К 1980-м годам еще один роман о взрослении - «Над пропастью во ржи» Джерома Дэвида Сэлинджера - стал одновременно и изучаться в государственных школах, и запрещаться в частных школах и библиотеках. Цензура преследовала роман с самого его появления, когда Национальная организация за достойную литературу, организованная католическими епископами, попробовала было его запретить. Часто жаловались на его язык (кто-то дотошный не поленился подсчитать: «черт возьми» - 237 раз, «сволочь» - 58 раз, «ради бога» - 31 раз, «я пукнул» - 1 раз). Неоднозначная слава романа стала еще громче, когда он сыграл значительную роль в убийстве Джона Леннона. Убийца, Марк Дэвид Чепмен, приобрел книгу незадолго до того, как застрелил певца; это издание в мягкой обложке было выпущено в конце 1970-х годов, на его обложке было коричнево-оранжевое изображение скачущей галопом лошади, выполненное в экспрессионистской манере, а слова «пропастью» и «ржи» выделялись более крупным шрифтом. В книге Чепмен написал: «Вот мое заявление», поставил подпись «Холден Колфилд» и прочел отрывок из романа на суде. «Над пропастью во ржи» был обнаружен в гостиничном номере человека, который через год покусился на жизнь Рональда Рейгана (герой Мела Гибсона в фильме 1997 года «Теория заговора» считал, что при помощи этой книги ЦРУ устраняет политических противников: такая параноидальная точка зрения имеет широкое хождение в интернете). Роман запрещен в школах от Южной Каролины до Калифорнии за свою пошлость, аморальность, повышенный интерес к вопросам секса и «пристальное внимание к плохим поступкам». Неудивительно, что за 50 лет было продано почти 10 миллионов его экземпляров.
В ходе Недели запрещенных книг, которую Американская библиотечная ассоциация (ABA) проводит с 1982 года, внимание общественности к таким книгам привлекается с помощью самых разных плакатов, стикеров, значков, агитирующих за свободу чтения : библиотекари вышли на передовую в борьбе за свободу печати. Однако статистика утверждает, что воинственнее всего настроены не государство и не штат, а местное самоуправление и родители. Самые горячие споры кипят вокруг изданий, так или иначе связанных с тематикой ЛГБТ. «Цветок шиповника» (Briar Rose), роман Джейн Йолен, переиначивает историю Спящей красавицы и аккуратно вплетает в нее тему Холокоста и принца-гея. Вместе еще с двумя книгами, так или иначе касающимися темы гомосексуальности, в 1993 году ее сжег преподобный Джон Бирмингем на ступенях комитета по образованию города Канзас. С 2016 по 2020 год первые места в списках ABA занимала книга Алекса Джино «Джордж» (George). Требования об изъятии этой книги по религиозным мотивам и «в связи с противоречием структуре традиционной семьи» означали, что кое-где распространение книги ограничивалось или вообще запрещалось, чтобы не возбуждать лишних споров.
Итак, книжная цензура никуда не делась. Примеры из жизни американской школы показательны в смысле отрицательного отношения консервативных родителей или комитетов по образованию к книгам радикальной тематики. Куда либеральнее выступать одновременно, например, за свободу печати и право, скажем, Джорджа сделаться Мелиссой. Однако для либералов настоящие проблемы начинаются, когда, поддерживая свободу печати, они оказываются перед необходимостью допустить свободу существования реакционной, оскорбительной, расистской литературы: эти книжные цензоры, скорее всего, будут возражать против книг, не соответствующих современным воззрениям на разнообразие, инклюзию и подлинность. Случай с «Американской грязью», романом об эмигрантке из Мексики (и бывшей продавщице книжного магазина), которая пробует попасть в Америку со своим сыном, вызвал споры в том числе и потому, что его автор, Дженин Камминс, по происхождению не была чистокровной «латинос»: рекламный тур и связанные с ним мероприятия были отменены из-за негативных отзывов. Книга воспоминаний Вуди Аллена сначала была запланирована к изданию, а потом отозвана из-за решительного настроя сотрудников издательства Hachette против известного режиссера, которого как раз тогда обвиняли в сексуальных домогательствах. Эпатажная радиоведущая Джули Берчилль вынуждена была разорвать контракт на публикацию своей книги после того, как написала несколько расистских твитов. Цензура распространяется на книгу-объект, а не на книгу вообще, потому что свобода печати все больше и больше усложняется. В следующей главе речь пойдет о наглядном примере такой дилеммы: истории публикации «Майн кампф».
11
«Майн кампф»: из истории публикации
Когда Америка вступила во Вторую мировую войну, вся работа по разъяснению, за что сражается страна, строилась вокруг сопротивления книжной цензуре нацистов (глава 8). Один пропагандистский американский плакат тех времен гласил: «Это Америка! Здесь можно читать любую газету, любой журнал, любую книгу. Здесь свобода печати - гарантия вашей свободы». Это был важный идеологический принцип, но он уводил в тень неочевидные формы книжной цензуры, бытовавшие в Америке. «Американскую трагедию» Теодора Драйзера, сожженную нацистами вместе с другими книгами, несколько лет тому назад уже успели запретить в Бостоне. Хемингуэевское «И восходит солнце» попало под запрет и в Америке, и в нацистской Германии. «Гроздья гнева» Стейнбека получили своебразную рекламу в 1930 году, в Калифорнии, где эту книгу сожгла организация фермеров, которая противилась реформе трудового законодательства и не допускалась в общественные библиотеки
