Иная война - Герман Иванович Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В Германии летом разобрали на стапелях заложенный линкор с 12-ти дюймовыми пушками и линейный крейсер с калибром в 11 дюймов. И в прошлом месяце заложили три новых линкора. Вы знаете, какие на них будут стоять орудия, «сэр»?!
Воцарилась тишина, Первый лорд не знал ответа на заданный вопрос. Да он и не требовался — старик заговорил дальше:
— В 15 дюймов, как удалось выяснить. И котлы будут на нефти — русской нефти. Ее очень много, хватит на три флота, таких как германский. А потому нам следует поторопиться и выкупить в персидской кампании главный пакет акций. «Джекки» прав, когда написал премьер-министру — «кто овладеет нефтью, тот будет править миром». А мы опаздываем…
Старик замолчал, все же когда человеку далеко за восемьдесят лет, он устает. Сильно устает — это было видно. Но как истинный джентльмен знает про долг и верно служит королю и Британии, не жалея скудных сил. К тому же на столь значимом посту, про который и многим министрам неизвестно, ибо знают они его как «советника» премьер-министра.
— Одна проблема — шах формирует вторую казачью дивизию, а это вызывает определенную тревогу.
— Милорд, вы опасаетесь, что нефтепромыслы могут быть захвачены персами, они ведь к нам недружественно настроены?
— Захвачены персами?! Фи, они могут быть сожжены русскими в любой удобный для них момент — недаром строят железную дорогу. Перебросят несколько корпусов и такое наделают…
— Все настолько плохо?!
— Вы не представляете насколько, «сэр»! Все дьявольски сложно и зыбко. Но этой самой нефти много в Ливии!
— Там пустыня, пески, никто не знает, что там есть, милорд?!
— Один человек знает, и то, что он шесть лет держит нас в курсе событий, очень важно! И ни разу не обманул, — старик тяжело задышал. — Нельзя яйца складывать в одну корзину, хотя насчет Персии лучше договориться, пока не поздно. И возможности для этого у нас уже имеются…
Возникла пауза — Первый Лорд курил сигару, к которым привык за время пребывания на Кубе, где был журналистом во время войны между испанцами и бывшими колонистами. И терпеливо ждал пока «советник» заговорит снова, а тот положил на стол свою потухшую сигару.
— Как возможный союзник от Италии мало толку, так зачем нам вероятный враг? Незачем, а вот Ливия со временем может и понадобиться…
Глава 37
Эгейское море в последние дни декабря не самое лучшее место для морского путешествия. Лучше проводить рождественские праздники в кругу семьи, при свечах, чем болтаться в море, жить в вечной сырости, да еще в постоянном ожидании нападения итальянской эскадры.
Дело шло к скорой войне, в этом генерал-адмирал нисколько не сомневался, получая постоянные депеши из Берлина, где закончился двухнедельный конгресс держав, которые принято именовать «великими». Италия явно нарывалась на драку, категорически не желая возвращать Оттоманской Порте Киренаику, и с той же настойчивостью требуя у Греции возвращения Додеканезских островов с Родосом, а так же «своей» доли албанских земель. Все это вызывало законное возмущение у балканских союзников — греки при поддержке болгар встретили претензии Рима в «штыки», наотрез отказавшись возвращать тысячелетиями принадлежавший эллинам остров, где находилось в незапамятные времена знаменитое «чудо света». И можно было не сомневаться, что за «свое», возвращенное с кровью, они драться будут воевать отчаянно, хотя силы, на первый взгляд, не сопоставимы.
Но это только так кажется — на самом деле совсем наоборот. Война с итальянцами станет объединительной, в которой не будет места «Великой Греции» или «Великой Болгарии». Это путь в никуда, в тупик, как бы не пыжились малые народы. И лишь объединившись в рамках чего-то более крупного и по-настоящему крупного и могучего государства, они будут представлять серьезную силу — тут Фок полностью прав.
— Александр Викторович прав — в одиночку мы бы этот груз не потянули, нам бы просто бы не дали, как в Крымскую войну. А так свое получили и союзника приобрели, который ради собственного выживания будет принимать на себя удары, предназначенные нам. А мы поддержим, еще как поможем, но будем стоять за спиной, во втором плане. И не сталкиваться напрямую, а вести длительную закулисную борьбу. Само то!
Евгений Иванович говорил сам с собою, переняв дурную привычку от своего друга. Но так действительно думалось легче, тем более, когда кружка «адмиральского чая» в руках, великолепное средство от сырости. В его года необходимая профилактика, ведь к семидесяти годам подкатывает, еще четыре года жить осталось…
— Лучше хоть так их прожить, в тяготах и походах, чем в усадьбе на берегу помирать в одиночестве, или от яда в бокале!
Евгений Иванович тяжело вздохнул, не думал и не гадал, что на старости лет неожиданно обретет семью. Буквально навязали вдову великого князя Сергея Александровича, старшую сестру покойной императрицы Александры Федоровны — до сих пор непонятно, отчего «гессенская муха» умерла, но велико подозрение, что ее банально отравили. Так что пришлось сменить всю прислугу, взяв на службу отставных матросов со своего флагмана, им можно было доверять. Да маньчжуров Фок дал, проверенных — эти не предадут, ибо всех «живота» лишат, церемониться не будут.
Так что супруга есть, «дети» тоже — Елизавета Федоровна воспитывала с юности племянников Сергея Александровича, которых ее покойный муж взял в свой московский дворец. Евгений Иванович думал, что его в «штыки» воспримут, но обошлось — как не крути, но он им родной по крови дядя, просто незаконнорожденный сын императора Александра II, ныне фактически вошедший в Дом Романовых. И отнюдь не на «птичьих правах», если даже император Александр Михайлович, несколько раз прилюдно назвал его «старшим братом» — и в клане «Александровичей» генерал-адмирал фактический старейшина, с которым даже буйные «владимировичи» считаются, хотя сейчас присмиревшие — нечего мезальянсы устраивать.
Только с «дочерью», великой княжной Марией Павловной не наладилось общение. Выдали девочку замуж за шведского кронпринца три года тому назад, но этой осенью ее «вразнос понесло», сбежала в Париж, оставив огорченному наследнику престола на руках первенца — шведы буквально охренели от такого кунштюка. Впрочем, и папенька ее, великий князь Павел Александрович
