Кто бы мог подумать? - Аделаида Котовщикова

— А почему? Да потому, что эта звёздочка напоминает октябрятам о Красной Звезде Советского Союза. О той Красной Звезде, что на наших знамёнах и орденах. Значит, октябрята — дети своей Советской Родины. И должны стоять за неё! Всё ей на пользу делать. А разве плохой человек может пользу Родине принести?

— А ты, Костя, уже пионер! — с уважением промолвила Ира. — На тебе галстук красный.

— Да, я пионер! — сказал Костя. — Вот буду вас на будущий год готовить в пионеры и расскажу, почему он красный, пионерский галстук, отчего у него три конца…

Слава Курков глянул на Костю по-особенному — быстро и радостно. И смущённо, будто стесняясь этой своей радости.

— Скорей бы стать пионеркой! — мечтательно произнесла Ира.

— А меня примут? — спросила Таня. — Вдруг двоек нахватаю?

И столько тревоги было в ее голосе, что все засмеялись.

Толька тоже засмеялся, но немножко стало ему не по себе, пришло на ум: «А двоечки-то побоку надо! А то, как бы и в самом деле не получилось худое…»

Они стали читать вслух припасённую Костей книгу. Ира читала звонко и отчётливо, но Костя слушал рассеянно.

Не раз папа ему говорил: «А не в отрыве ли от других ты живёшь со своими октябрятами? Ведь и другие звёздочки что-то делают. Сравнил бы их дела со своими. Полюбопытствовал бы, посоветовался…»

Надо, надо, наконец, разузнать, что другие делают. Может, октябрята других звёздочек знают и понимают куда больше, чем эти шестеро, что слушают сейчас «Каштанку» Чехова с таким любопытством.

Но ведь надо ещё решиться и с духом собраться, прежде чем лезть в чужие звёздочки. Он уже расспрашивал Иру, как самую толковую: «Не знаешь ли, что делают в других звёздочках?» — «Стихи учат, — отвечала Ира. — Для общего октябрятского сбора». Какие стихи? Какой общий сбор? Неладно будет, если их звёздочка окажется в стороне, ребятам обидно станет.

И Костя дал себе слово: на следующей неделе, во что бы то ни стало поговорить… хоть с учительницей второго класса, что ли. Она, наверно, в курсе дела.

Но не успел он, ни с кем потолковать. Такое на него свалилось…

Ты ведь мужчина!

Нежданно-негаданно Костю вызвали на совет отряда. В пионерской комнате кроме членов совета отряда сидели учительница второго класса Тамара Георгиевна и старшая пионервожатая, которая недавно вышла на работу: кончила болеть, а потом кончила сдавать экзаменационную сессию в Педагогическом институте, где она училась, и пришла. Костя её едва в лицо знал, подумал: что за девушка? Потом сообразил: это же их старшая пионервожатая.

Генка Круглов поправил очки и сказал:

— Сегодня мы поговорим о работе вожатого октябрят из второго класса Кости Дёмина. У Кольцовой какое-то сообщение, которое она считает очень важным. Тебе слово, Кольцова!

Света встала и зачастила:

— Уже порядочно времени Дёмин работает вожатым, а ни разу не отчитывался в своей работе. Я сколько раз его спрашивала: «Что вы делаете?» А он отмахивается: «Потом расскажу…»

Костя захлопал глазами. Да, Светка, к нему раза два, а может, три, приставала с расспросами, но… как-то не до неё в этот момент было. И разве он обязан перед ней отчитываться?

Света между тем продолжала:

— Он всё держит в секрете, Дёмин. У них там просто есть какая-то тайна, его октябрята перед другими звёздочками хвалятся, что у них тайна, а что такое, не говорят.

На лицах членов совета, двух мальчиков и трёх девочек, промелькнули улыбки. Слегка улыбнулась и учительница.

Света покраснела, голос у неё зазвучал обиженно:

— И они даже страшные истории на своих сборах рассказывают! Малышей пугать — ну куда это годится? Про какого-то Вия, например, рассказывали…

Изумление на лице у вожатой. Учительница прикусила губу.

— Что за Ви-ий такой? — презрительно протянула Света. — Выдумали имя!

— Гоголь выдумал! — Генка поправил очки. — Ты кончила?

— Что ты меня торопишь? — огрызнулась Света. — На поезд опаздываешь? И Дёмин даже сказал своим октябрятам, что двойка — это не смертельно.

На этот раз засмеялись все — и пионеры, и взрослые. Потом пионервожатая сделала серьёзное лицо, а учительница слегка покачала головой.

— Ничего смешного не вижу! — сказала Света. — А теперь ещё с котятами бегают, как с ума посходили. И вдобавок из других звёздочек к себе перетягивают! Главное, Дёмин ни за что не хотел быть вожатым, а потом согласился и — давай куролесить. И я предлагаю с вожатых Дёмина снять!

Слушая Свету, Костя мучился и недоумевал. Откуда она всё знает? Следил кто-то за ними, что ли? Шпион у них в звёздочке завёлся и обо всём Кольцовой докладывал? Кто же это? Мухин? Алла? Костя терялся в догадках, уши у него пылали.

А последние Светкины слова ударили его как кувалдой. Отнимут у него октябрят? Да как же он без них?

Костя вскочил, пробормотал сдавленно:

— Снимай! Снимай! — И… заплакал.

Это было ужасно. Стыдно, так стыдно, что умри хоть сейчас, перестань существовать на белом свете, сгинь — и ничуть не жалко. Да, он не хотел, верно, не хотел. Но потом… Кто бы мог подумать, что станут для него эти малыши настоящими друзьями?

Глухо, как сквозь воду, донёсся до него возглас Генки:

— Ты с ума сошла, Кольцова?

И потом голос… Чей это? Кажется, учительницы второклассников. Говорит громко, взволнованно:

— Когда мне сказали, что у вас на совете будет обсуждаться октябрятская работа во втором классе, я обрадовалась. Вот, думаю, кстати, Дёмина расспрошу… Ты не права, Света! Разве можно его снимать? Ко мне на днях приходила бабушка Аллы Печкиной, благодарила за внучку. Прежде, говорит, по дому ни к чему не касалась, ручки боялась испачкать, правда, и сама я, говорит, отчасти виновата. А сейчас Алла бабушке постоянно помогает. А Толя-то Акимов… он сильно изменился. А до чего был бесшабашный! Да ведь ребята из третьей звёздочки учиться лучше стали. По чтению особенно хорошо успевают. Это влияние Дёмина, потому что они часто читают вместе…

То доходил до Кости голос учительницы, то пропадал. В голове билось: «Что это я — на ребят? Совсем ошалел! Никто не ябедничал, не наушничал. Просто они же болтают обо всём — что в уме, то и на языке. Тайна с тимуровством дома давно уже не тайна. Привыкли дома помогать, и ладно. Теперь из альбома звериного великий сюрприз строят: „Увидите! Такое увидите!“»

Потом он почувствовал на своих плечах чью-то руку, услышал над ухом шёпот:

— Ты ведь мужчина! Перестань!

Костя сидел, уткнувшись лицом в согнутые руки. Поднял голову. В пионерской комнате только он и Тамара Георгиевна.

— Ничего не будет худого, пойми! — негромко говорила учительница. — Никто тебя не собирается снимать. Света сказала не подумав. Кстати, ушла в слезах… А я, знаешь, почему задержалась? Хотела тебя попросить: вы мою белую лайку не сфотографируете? Красивая. Зовут Румка. Маня Стрельцова про неё хороший рассказик написала. Ира Сергеева ей помогла…

Костя вытер рукавом лицо:

— Что ж, можно, пожалуй. Мы уже кончили снимать, но, если рассказ готов, сделаем исключение. И знаете, рассказики, которые уже составлены… можно мы их вам покажем?

— Пожалуйста! Пожалуйста!

— Спасибо. Мы покажем. До свиданья.

Костя схватил свой портфель и ринулся в раздевалку. Скорей! Скорей! Не попасться бы на глаза знакомым ребятам — с зарёванной-то физиономией. А уж если кто из его звёздочки повстречается… он сразу скажет, что чуть не сломал ногу и ревел от боли.

Мы тоже хотим участвовать!

На другой день по дороге в школу Костю остановил оклик:

— Эй! Товарищ командир! Один момент!

Тёмный кудрявый чуб из-под меховой кепки, белозубая улыбка. Отец Тольки Акимова.

— Как мой сорванец себя ведёт, а?

— Хорошо ведёт. Он же вообще парень сообразительный.

— На проказы особенно… Чего не заходишь?

— Приду. Непременно.

Павел Акимов смущённо улыбнулся:

— А ты мне здорово помог, знаешь… Мальчишка, а вот… пронял! Бутылка мне сейчас ни к чему, как-то и не тянет.

— И пусть никогда не потянет. Ни за что! — твёрдо сказал Костя. — Я вам, дядя Павел, крепко верю.

Старший Акимов глянул пристально:

— Веришь, значит? Ну, добре… Беги, а то опоздаешь.

Уже сидя в кабинете ботаники, Костя подумал: «Здорово как, что Толькин отец бросил пить! Счастье просто. Серафима даже поправилась, поёт часто. И Тольке спокойнее живётся.

А услышал бы Павел Акимов, как меня вчера на сборе… Небось, не назвал бы командиром».

А верно это, что не выгонят его из вожатых? Тамара Георгиевна могла и не знать, что совет отряда решил окончательно. Знает, конечно, Генка. Но почему-то он не пришёл, заболел, что ли.

И Светка Кольцова, конечно, в курсе. Но на Кольцову Костя старался не смотреть. И сильно опасался, как бы Светка не прошипела, а то и не крикнула бы на весь класс: «Рёва!»