Три года в тылу врага - Илья Веселов

Едва забрезжил рассвет, как со стороны Новгорода показался поезд. Впереди двигалась дрезина с четырьмя платформами. На задних стояли несколько офицеров и солдаты. Они вели усиленный пулеметный огонь по опушке леса, изредка выпускали мины.

На этот раз Загуляев и Драгун не оплошали: дрезину взрывом разнесло вместе с оккупантами. Поезд остановился и дал задний ход.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На станциях Новгород, Батецкая, Торковичи, Слуцк, Мало-Сиверская, на полустанках, разъездах скопились десятки эшелонов противника. Рельсовая война ночью тридцатого августа проходила в тесной координации с действиями регулярных войск всех фронтов. Партизаны парализовали движение врага. На скопление вражеских воинских эшелонов были брошены крупные силы нашей авиации.

Полностью приостановилось движение и на остальных железнодорожных линиях. Одновременные партизанские «концерты» на магистралях вызвали переполох у оккупантов и бешеную злобу. Среди железнодорожной охраны начались аресты и расстрелы.

К разрушенному пути у разъезда Радофинникова Горка немцы согнали местное население, которое содержали где-то под охраной, подвозили специальные восстановительные части. За два дня им удалось восстановить лишь немногим более километра.

— Череа неделю восстановят, — сказал Шелякин, когда разведчики доложили о ходе работ на взорванной линии.

— Что ж, проведем «концерт» в другом месте, а поезда к Ленинграду не пустим, — вмешался в разговор комиссар отряда Иван Александрович Баринов.

Спустя сутки весь отряд уже лежал у насыпи севернее станции Финев Луг. По линии почти непрерывно разъезжала вооруженная пулеметами автодрезина, сновали усиленные патрули. После полуночи они появлялись реже.

Надвигалась гроза. Ночное небо то и дело озаряли блестящие вспышки молний, вслед за ними доносились оглушительные раскаты грома.

Часовая стрелка дважды обошла циферблат. Начал накрапывать дождь, поднялся сильный ветер, зашумел лес.

— Пора, — подал команду Шелякин и вместе с подрывниками стал забираться на насыпь.

Дождь усилился. Из небольшого и неторопливого он превратился в проливной. Это ничуть не мешало партизанам делать свое дело.

Под грохот грома начались взрывы. Огненные языки их сливались с блеском молний, озаряя опушку леса и уходящую вдаль железную дорогу. Шум ветра и дождя заглушал падение обломков на землю. Не вспыхивали, тревожные сигналы ракет над станциями и разъездами, где стояли фашистские гарнизоны. Не доносились и выстрелы.

Они загремели ранним утром, когда отряд вернулся на свою стоянку. Стрельба началась со стороны западной засады. Вскоре оттуда прибежал Рябко.

— На перекрестке дорог власовцы, человек двести, если не больше. Многие без оружия. Просят кого-нибудь на переговоры, — запыхавшись, доложил он.

— Что они делают? — спросил начальник штаба отряда Косоротов.

— Лежат в кустах и курят.

— Чего они хотят?

— Перейти к нам и воевать вместе с партизанами.

— Где они раньше были? — не унимаясь, расспрашивал Косоротов.

— А я почем знаю.

Переговоры начались на опушке. Меня, Шелякина и Баринова плотным кольцом окружили шесть представителей от власовцев. За полтора года немцы так их намуштровали, что при каждом нашем вопросе они вскакивали и щелкали каблуками.

— Да перестаньте паясничать! Сидите и рассказывайте, — не утерпел Баринов, когда все шестеро разом вскочили, чтобы объяснить, что заставило их пойти на службу к немцам.

Больше всех говорил невысокий, крепкого сложения парень лет двадцати трех. Звали его Алексей Тимошенко.

В плен они попали осенью сорок первого, когда немцы прорвали оборону около озера Селигер, между деревень Свапуща и Бельково. Кокандиры и комиссар погибли еще в бою. В первый же день немцы изолировали всех коммунистов. Потом началась жизнь в лагерях, голодная и холодная. За малейшую провинность — побои, карцер. За попытку к побегу — расстрел. Потом появились вербовщики. Предлагали золотые горы, хорошее питание.

Голод, избиения доканали пленных. Сначала они охраняли мост в Толмачево у Луги. В июне перебросили под Новгород охранять железную дорогу.

— После вашего налета немцы расстреляли всех патрулей, — рассказывал Тимошенко, — а они были все из нашей роты. Тогда-то мы и узнали, что где-то близко есть партизаны, и пошли вас искать.

— Кто командовал ротами? — спросили мы.

— Немецкие офицеры.

— Где они?

— Вчера были живы. Ночью их отправили в иной мир, — ответил власовец. Потом добавил: — Нас хотели послать в деревни, чтобы угонять население в Германию.

— Это начнется двадцатого сентября? Сначала вывезут людей из деревни Замежье, Пустое Рыдно, потом из Волкино? — переспросил Шелякин.

— Откуда вы все знаете? — удивился Тимошенко.

— Сила коммунистов, сила партизан — в связи с народом.

— Фашисты пытались лишить ее нас, оторвать от народа. Мы поняли это слишком поздно. Но ошибку свою исправим кровью, — в один голос заявили бывшие военнопленные.

— Как это намерены делать?

— Не позволим угнать население в Германию.

— До дня угона еще полмесяца, да и партизаны сами это сделают. У нас свои планы, и население наши планы знает.

Тимошенко опустил глаза и замолчал, потом встряхнул головой и внес другое предложение:

— На Тешво-Натыльском болоте стоят бараки. Сейчас туда сгоняют парней и девушек. Готовят к угону в Германию. Может, позволите их освободить?

— Сколько там молодежи и охраны?

— Охрана небольшая. А пригнали человек сто пятьдесят-двести.

— Справитесь с охраной?

— Сумеем.

— Сколько вас пришло с оружием?

— Человек шестьдесят, остальные побросали его в лесу.

— Забирайте вооруженных и идите освобождать молодежь. Остальные пусть найдут свое оружие. Без него в партизаны мы не принимаем.

Тимошенко тут же собрал шестьдесят человек с оружием и ушел за сорок километров на Тесово-Нетыльское болото. Вернулся он через трое суток — вместе с двумястами освобожденными от угона молодыми ребятами и девчатами. Вдобавок принесли с собой два пулемета, винтовки, гранаты и много патронов. Сутками раньше пришли и те, кто ушел собирать и доставать себе оружие.

В последующих боях они дрались, не щадя себя. Свой позор смывали кровью.

Рано утром мы покинули стоянку. Нас было пятеро — Павел Заручко, Михаил Пестов, Василий Алабушин, Семен Тарасевич и я. Путь наш лежал в деревню Пустое Рыдно, где мы должны были встретиться с нашими связными — Зоей Калининой и Иваном Васильевым, чтобы начать подготовку к эвакуации населения в леса.