Призрак - Роберт Харрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женский голос с американским акцентом — мягкий, но с неприятными командными нотками — произнес откуда–то из–под меня:
— Как можно быстрее выезжайте на дорогу.
Мне хотелось выключить прибор, но я не мог понять, как это сделать. Время поджимало. Шум двигателя мог встревожить Барри и заставить его выйти из дома для осмотра территории. Мысль о его насмешливом взгляде подтолкнула меня к действию. Я включил заднюю скорость и вывел «Форд» из гаража. Затем, подстроив зеркала, включив фары и «дворники», я направился к воротам. Когда машина проехала мимо будки охранника, сцена на мониторе спутниковой системы навигации начала меняться, как будто я играл в компьютерную игру. Красная стрелка установилась на центральной оси желтого пути. Я покинул владения Райнхарта.
Меня странно успокаивал вид этих маленьких, аккуратно проименованных тропинок и ручьев, которые появлялись наверху экрана и затем скатывались вниз, исчезая из поля зрения. Они вызывали чувство безопасности. Мир казался добрым прирученным местом, где каждая черта ландшафта была измерена, снабжена ярлыком и сохранена в компьютерах какого–то небесного пульта управления, находившегося под присмотром нежноголосых ангелов, которые несли там постоянное дежурство и присматривали за блуждавшими внизу путешественниками.
— Через двести ярдов поворот направо, — проинструктировал меня женский голос.
— Через пятьдесят ярдов поворот направо.
И затем:
— Поворот направо.
Единственный демонстрант ежился в хижине и читал газету. Увидев мою машину на развилке дорог, он вскочил на ноги и вышел под снег. Я заметил неподалеку припаркованный автомобиль: большой и старый фургон марки «Фольксваген». Меня удивило, что мужчина не прятался в нем от непогоды. Свернув направо, я как следует рассмотрел его посеревшее от холода мрачное лицо. Он неподвижно стоял на обочине дороги, не обращая внимания на мокрый снег с дождем, как будто превратился в деревянную статую — наподобие тех, что прежде устанавливали рядом с аптеками. Я набрал скорость и направился в Эдгартаун, радуясь хрупкому предчувствию возможных приключений, которое всегда приходит при перемещении по незнакомой местности. Моя бестелесная проводница молчала четыре мили. Приближаясь к окраинам города, я уже успел забыть о ней, когда она вдруг снова пробудилась к жизни:
— Через двести ярдов поворот налево.
Этот голос заставил меня подпрыгнуть на сиденье.
— Через пятьдесят ярдов поворот налево.
— Поворот налево, — повторила она, когда машина достигла перекрестка.
Система навигации начинала действовать мне на нервы.
— Ну, извини! — проворчал я, сворачивая направо на Мейн–стрит.
— При первой возможности развернитесь.
— Ты меня уже достала! — произнес я вслух и остановился у обочины.
Решив отключить электронного гида, я склонился над консолью навигатора и начал нажимать на различные кнопки. Экран изменился, предлагая меню. Боюсь, мне не вспомнить всех опций. Одна называлась «Ввести новый адрес». Другая команда, кажется, помогала «Вернуться к домашнему адресу». Третья, подсвеченная, обещала «Запомнить предыдущий адрес».
Через некоторое время до меня начал доходить смысл происходящего. Процесс был медленным и постепенным. Я из любопытства нажал на кнопку «Выбрать». Экран погас. Судя по всему, устройство функционировало неправильно. Я отключил мотор и поискал в бардачке инструкцию. Несмотря на снег, я даже вышел из машины, открыл багажник и осмотрел лежавшие там вещи. Ничего полезного! Вернувшись с пустыми руками, я включил зажигание. Навигационная система вновь ожила. Экран засиял. После загрузочной процедуры устройство соединилось со спутником. К тому времени я уже проехал сотню ярдов, спускаясь вниз с холма.
— При первой возможности развернитесь.
Я забарабанил пальцами по пластику руля. Впервые в жизни мне пришлось столкнуться с истинным смыслом загадочного слова «предопределение». Я должен был проехать мимо викторианской церкви. Дальше холм спускался к гавани. Сквозь темную завесу дождя уже проступали белые мачты яхт. Я находился недалеко от старого отеля — от девушки в белом чепце, от древних гравюр, изображавших парусные корабли, и капитана Джона Коффина, мрачно смотревшего со стены на кровать. Время приближалось к восьми часам утра. Вдоль дороги, свободной от транспорта, тянулись пустые тротуары. Я медленно проезжал мимо заколоченных магазинов, пестревших веселыми объявлениями: «Закрыто на зиму!», «Увидимся в следующем году!!».
— При первой возможности развернитесь.
Я устало сдался судьбе, включил поворотник и, свернув на маленькую улочку, остановился. Улица называлась как–то не в лад с погодой — кажется, Саммер–стрит[36]. Дождь лупил по крыше машины. «Дворники» на ветровом стекле метались из стороны в сторону. Небольшой черно–белый терьер с медитативным выражением на умудренной опытом морде испражнялся в сточную канаву. Его владелец, в слишком толстом коконе одежды, чтобы судить о возрасте и половой принадлежности, неуклюже повернулся и посмотрел на мой «Форд». Он был похож на астронавта, совершавшего выход на лунную поверхность: в одной руке совок, в другой — белый пластиковый пакет для собачьего дерьма. Я быстро сдал назад на Мейн–стрит и так сильно выкрутил руль, что едва не выскочил на обочину. С вибрирующим визгом шин «Форд» помчался обратно к вершине холма. Стрелка навигатора дико заметалась на экране, а затем с ехидным удовлетворением успокоилась на желтой полосе дороги.
Я все еще не знал, что буду делать. У меня даже не было уверенности в том, что именно Макэра вводил в навигатор последний адрес. Его могли оставить другие гости Райнхарта или Деп и Дак, или один из охранников. Несмотря на обилие вариантов, я в глубине души предполагал, что могу в любой момент остановиться, если ситуация станет тревожной. Наверное, подобные мысли успокоили меня и создали ложное чувство безопасности.
Как только я выехал из Эдгартауна и помчался по дороге в Виньярд–Хейвен, мой небесный гид замолк на несколько минут. Я проезжал мимо темных рощ и небольших белых домиков. Несколько встречных машин осветили меня лучами фар и проводили шелестом шин на скользкой и мокрой дороге. Мне приходилось склоняться вперед и вглядываться в мрачное утро. За окнами промелькнула школа, только начинавшая заполняться детьми. Рядом с ней сияли разноцветные огни. То был отмеченный на карте туристический аттракцион, не прекращавший работу даже в зимний сезон. Дорога резко свернула. Стена деревьев приблизились к обочине. На экране мелькали названия, заложенные в память навигатора: Охотничья тропа к оленям, Просека до ялика.
— Через двести ярдов поворот направо.
— Через пятьдесят ярдов поворот направо.
— Поворот направо.
Забравшись на холм, я послушно свернул к Виньярд–Хейвену и разминулся со школьным автобусом, который тащился наверх. Слева от меня промелькнула пустынная улица с рядами магазинов, затем показалась заваленная мусором пустошь, примыкавшая к порту. Я свернул за угол, промчался мимо кафе и выехал на большую автостоянку. Через пару сотен ярдов от омытого дождем шоссе виднелась очередь машин, въезжавших на паром по рампе. Красная стрелка указывала в этом направлении.
В уютном тепле салона небольшой экран навигатора предлагал манящий маршрут, похожий на детский рисунок — желтая пристань упиралась в ярко–синюю гавань Виньярд–Хейвена. Прямо праздник какой–то! Но реальный мир за ветровым стеклом выглядел не очень привлекательно: изогнутая черная пасть парома, испачканная в углах ржавыми пятнами; за ней вздымавшиеся серые волны и завихрения мокрого снега.
Кто–то постучал по капоту, и я, нажав на кнопку, опустил стекло. Ко мне склонился мужчина, одетый в непромокаемый темно–синий плащ. Ему приходилось придерживать рукой натянутый на голову капюшон, который все время норовил слететь под порывами ветра. Очки были забрызганы каплями дождя. Судя по бляхе, он работал в судоходной компании.
— Вы должны поспешить! — прокричал мужчина, поворачиваясь спиной к ветру. — Паром уходит в восемь пятнадцать. Погода становится все хуже. Другого рейса может и не быть.
Он открыл дверь и указал рукой на кассу.
— Бегите и купите билет. Я скажу парням, что вы сейчас подъедете.
Не став глушить двигатель, я направился к маленькому зданию. Даже у стойки кассы у меня еще не было определенного решения. Через окно я видел, как последние машины поднимались на борт парома. Мужчина, стоявший у моего «Форда», переминался от холода. Заметив, что я смотрю на него, он настойчиво взмахнул рукой, побуждая меня поторопиться. Пожилая кассирша взглянула на окно и поморщилась, словно тоже мечтала оказаться в другом месте в это пятничное утро.