Земля предков - Александр Мазин

– Может, всё же возьмем самый большой? – азартно предложил Харра Стрекоза, за что тут же схлопотал тычок от Трувора.

– Тише, дренг!

– Да кто нас услышит! Они ж пьяные все!

– Собаки тоже пьяные? – проворчал Трувор.

– Не самый большой, а самый быстрый, – совсем тихо произнес Оспак Парус. – На самый большой у нас рук не хватит.

Три часа спустя двадцать четыре воина – двенадцать скандинавов и двенадцать варягов – все еще глядели со стометровой высоты на прекрасные в своем совершенстве тела спущенных на воду драккаров. Тех было восемь. В том числе и самый большой, сорокавосьмивесельный, о котором говорил Харра.

– А какой, по-твоему, самый быстрый, Оспак? – спросил Харра.

– Вон тот, крайний, – вмешался Синир Цепкие Пальцы. – Забыл, что ли? Если бы он не сел тогда на брюхо, мы бы с тобой уже в Валхалле пировали.

– Это ты – в Валхалле, а я – в Ирии, – внес поправку Харра Стрекоза.

И схлопотал еще один тычок, поувесистее.

– Рот закрой, – буркнул Трувор. – Пора, братья. Харра, Синир, двигайте вниз. Вас здесь знают. Проследите, чтоб никто из местных не попался.

Городок спал. Умаялись. Половину последней луны все его обитатели, и рабы, и люди, трудились без продыху. Подготовка к дальнему походу – тяжкая работа. А уж поход Сигурда-конунга… У этого не забалуешь. Видит всё и всех, и не зря слывет самым жестоким из Рагнарсонов. Даже более жестоким, чем старший брат Ивар. Сигурд в гневе даже своих не щадит.

Сначала работа на пределе сил, а потом праздник, который, если подумать, праздник только для знатных. Остальным – та же работа. Особенно трэлям.

Никто, кроме псов, не заметил чужих. Да и псы брехали лениво. Праздник – и для них праздник, обожрались.

Луна серебрила змеиный изгиб фьорда. Боевые корабли никто не сторожил. Когда четверо взобрались на борт драккара, заметила их только спавшая на палубе чайка.

Ветер дул с берега. Превосходная ночь.

Четверо распределились по кораблю.

Через некоторое время вновь встретились.

– Весла – все, парус, снасти – тоже, – доложил Синир. – И для починки – всё есть. Инструмент, парусина…

– У тебя что, Витмид? – спросил Трувор.

– Припасов – нет, воды – нет, оружейные ящики пустые, – сообщил Витмид.

– Не беда, – решил Трувор. – Драккар в порядке, это главное. Зови остальных. Когда луна зайдет.

Луна зашла.

Полчаса спустя освобожденный от швартовов драккар сдвинулся с места. Бесшумный и невидимый, несомый ветром и подталкиваемый легчайшими касаниями весел, корабль отделился от пирса и канул во тьме.

Ориентируясь по звездам, звукам, теням и советам Харры, который прошел этим путем дважды, Ольбард успешно вывел драккар из фьорда и взял курс на восток. К восходу корабль был уже в нескольких милях от фьорда, а когда солнце на ладонь поднялось над горизонтом, сменивший хозяина драккар вошел в небольшую бухту, принадлежавшую одному из ярлов земли Сконе. Ярл этот сумел договориться с Рагнарсонами и потому остался ярлом, но любил нового конунга не больше, чем чудом оставшийся в живых тюлень – пощадившего его кита-убийцу.

В бухте Трувора и остальных ждали товарищи и раненый Хрёрек-конунг. Здесь же загрузили всё необходимое для дальнего похода. А поход действительно был дальним, потому что путь пролегал не вдоль побережья, а через открытое море. Похищенный драккар должен был исчезнуть бесследно…

И у них получилось.

А можно сказать и по-другому: у Трувора получилось. Идея-то была его.

Вот и сейчас Трувор тоже пришел не просто так. С идеей.

– Я говорил с конунгом, – сказал он. – Хрёрек не держит на тебя обиды.

Пока народ пировал, мы уединились в моей ложнице. То бишь в спальне. Удачно получилось, что мы с Зарей предавались любви не здесь. Трувор бы наверняка учуял.

– С чего бы князю на меня обижаться? – прищурился я. – Это он меня предал, а не я его.

– Ты нам нужен. Ты и твои люди. Нас совсем мало, Волк, а твой маленький хирд – он большого стоит.

Я ухмыльнулся.

– Теперь ты нас хочешь нанять? Недешево выйдет.

Трувора слегка перекосило. Он стерпел, но я понял, что опять перегнул палку.

– Прости, – повинился я. – Не должно так с тобой. Я жизнью обязан твоей крови.

– Вильд рассказал, как тебя нашли, – кивнул варяг. – Твоя удача по-прежнему велика.

Интересно, что еще рассказал Вильд?

– Я должен, Трувор. И если ты хочешь, чтобы я замирился с князем Рюриком, я сделаю. Ради тебя.

– Я хочу, – кивнул варяг. – Но не только это…

Глава 24

«Я сам его убью!»

Трувор оказался прав. Уверен: из него вышел бы отличный политик. Или глава секретной службы. Впрочем, он уже и был. И политиком. И главой. На местном уровне.

Засланец от Водимира появился через шесть дней. И лишь после моего открытого конфликта с варягами, который случился позже. И то, как быстро среагировала «спецслужба» Водимира, означало, что у него в Ладоге всё схвачено. В смысле информации. Ведь пока мы с Трувором ходили друг к другу в гости, никто вербовать меня и не пытался. Хотя все шесть дней я всячески демонстрировал, что с князем Рюриком мы разошлись серьезно. Но при этом продолжал жить в доме, предоставленном мне Рюриком. Впрочем, перебираться моему хирду было некуда. Мой собственный дом артель Дедяты еще не достроила.

Время от времени ко мне приходили представители Рюрика. Заявлялись торжественно…

И уходили несолоно хлебавши. Все это видели.

Но вербовать меня не пытались. Выжидали, как позже выяснилось.

По Ладоге о нашей сваре ходили разные слухи. Преобладал тот, в котором я, по свойственной нурманам жадности, запросил за свои услуги слишком дорого. Ни я, ни мои этого не оспаривали.

Все официальные визиты от Рюрика были согласованы с Трувором. Небольшой сбой случился, когда в гости ко мне заявился сам Гостомысл. Причем – с подарками. Отец Бернар оказался лучшим медиком, чем Гостомысловы знахари. Внутренняя болезнь князя отступила.

О болезнях мы и говорили. Еще – о мировой политике. Наша размолвка с Хрёреком в беседе не упоминалась. Еще у меня возникло стойкое ощущение, что Гостомысл не прочь завербовать меня в собственную дружину. Уж очень нахваливал Гостомысл наши с братвой боевые качества. Но будучи человеком старых традиций, князь посчитал невежливым сразу перейти к делу. Или ждал, что я проявлю инициативу? А может, причина в том, что он не сумел выяснить, сколько я запросил у его зятя?

От Трувора я знал, что Светозара Гостомысловна пыталась пробить мужа на эту тему, но Хрёрек от ответа уклонился.

Впрочем, и эти шесть дней мы не бездельничали. Гоняли «молодых». Уже оправившегося от раны Тови и новобранца Траусти-Домаслава. Работали строем, причем после первых же проб я решил Бури в общую линию не ставить. Нет, со щитом он управлялся неплохо и строй держал уверенно, но всего лишь на хорошем уровне. А вот с луком Бури был бог. Я никогда ничего подобного не видел. За двести шагов он всаживал в мишень размером с ладонь три стрелы из трех. Правда, это были его собственные стрелы. И лук у него был такой, что накинуть на него тетиву – на спор! – смогли только Стюрмир и Хавгрим Палица. Даже у братца моего не получилось. И стрелял Бури совсем не так, как мы. Он вообще не целился. Рывок – и стрела уже летит, куда надо. И попадает, что характерно.

На вопрос Скиди, как это ему удается – бить и не промахиваться, Бури поинтересовался, а как это некоторым, криворуким, удается ложку до рта без промаха донести? И вообще о чем речь? Что за сложность вообще – стрелять, стоя на твердой земле? Вот с коня на скаку – это да, искусство. И глаза у Бури подернуло такой тоской, что я немедленно предложил ему коня в подарок.

Он отказался. «Друзей не дарят», – сказал мой азиат с такой интонацией, что я не рискнул настаивать. Ох, непрост мой новый хирдман. С таким надо аккуратно. Эх, я бы у него сам поучился, но Бури – отказал. Со всей деликатностью. Мол, поздно меня учить. Я уже старое дерево. Сухое. Гнуть нельзя. А вот сына моего, буде на то моя воля, Бури поучит. Воля, естественно, была. И освобожденный от общих учений Вихорёк был отдан в стрелковую секцию.

И когда я глянул, как учил его Бури, то мысленно согласился: меня бы пришлось не учить – переучивать. Потому что техника – совсем другая. И суть ее: сделать из стрелка и лука одно целое. Такой стрелок не промахивается никогда. Падая и взлетая. Катясь кувырком и лежа ничком на снегу.

Я так тоже умею. Но с мечом, а это совсем другая культура движений.

По вечерам нас навещали варяги. Или мы – их.

Труворовы бойцы жили в подобии длинного дома по-словенски. То есть такого же длинного, как у скандинавов, но повыше и с нормальной крышей, а не той, на которой в Дании пасутся козы.

А по ночам ко мне приходила Зарёнка. И уходила утром. С зарей. Что по этому поводу сказать, кроме того, что я за это время так толком и не выспался? Черт! Знает Трувор или не знает? А если знает, то почему ничего не предпринимает?