Боги, пиво и дурак. Том 2 - Ник Гернар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так это мы сейчас поправим! — рассмеялся Гай, хлопнув меня тяжелой рукой по плечу. — А ты, кстати, заметно окреп. Смотрю, плечи раздались, мясистые стали. А у нас в Ямах руководство сменилось. Нету у нас теперь былого порядка. Клеток наставили, всякую голытьбу понасажали, еще одного палача наняли — и знаешь, сразу какая-то атмосфера рабочая стала... неправильная. Раньше-то у нас как было? Никакой тебе суеты, все по распорядку, клиенты все — серьезные люди. Сначала по расписанию — казни, после обеда — как положено, легкие телесные наказания. А теперь что?.. Да еще напарник появился — вообще ни в какие ворота, как говорится...
Мы остановились за углом, чтобы покурить за разговором.
— Эх, Даниил, мельчает наша гильдия... — жаловался мне Гай. — Можешь себе представить палача, который бы приговор перепутал?
— В смысле перепутал? Казнил не того?.. — ошеломленно переспросил я.
— Не совсем. Приходит такой и говорит человеку — тебе порка, двадцать ударов плетью! Потом выпорет... Тот весь в крови, улыбается, радуется, что сейчас его отпустят. А тут палач сверяется с бумагами и говорит — не, парень, извиняй, ошибочка вышла. Тебя я на кол должен был посадить. Вот как так можно? Он жеж хоть и без пяти минут труп, а все одно — человек. Разве можно так с человеком?
Я невольно содрогнулся.
— Жуть какая.
— Вот и я говорю — жуть, — сплюнул в сторону Гай и снова жадно затянулся папиросой. — Я уже молчу, как этот талантище месяц назад одному мужику голову рубил. Не поверишь, в итоге я от ворот прибежал! Уже домой уходить собирался. Топор выхватил, мужика выстелил на плахе, коленом плечо прижал и рубанул, как надо. Потом повернулся к этому простибоже, топорик занес и думаю — вот опустить бы ему сейчас на голову! Только потом ведь как попадешь вот к такому же палачу, и будет он с пятого раза в шею метить...
— Слушай, ну это же как бы профнепригодность, — заметил я . — Гнать такого куда подальше!
— Вот и я говорю — гнать! Палач это кто? Это — возмездие. И вот как в бумажке сраной тебе написано — вот такое возмездие и должен человек получить. Сказано — мучить, кожу снимать, сутки не давать умирать — делаешь. Потому как именно такое возмездие ему положено. А если сказано — голову отрубить, так берешь топор и делаешь свое дело! Одним ударом, метко и быстро! Иначе — это же уже не возмездие, а несправедливость какая-то! Я пришел к начальникам нашим теперешним, а они зубоскалят и говорят — чем кончилось-то? Помер разбойник? Говорю — помер, вот только не так, как должен. А они мне — разница-то, мол, какая? Покойник не пожалуется.
— Ну тогда вообще всех подряд можно одним и тем же способом казнить да и все, — заметил я, вспоминая набор инструментов у Гая в его пыточной.
— Вот! Лучше и не скажешь. А чего б тогда всем не навесить камни на шею и в озере не потопить, а? И палача не надобно вовсе. Позор для гильдии... Позор!
— Так а может тебе уйти из Ям-то? — предложил я.
Гай только рукой махнул.
— Да можно, конечно, — грустно проговорил он. — Вот только куда? Переезжать в другой город неохота — я, понимаешь, только год назад здесь дом себе купил. Летом его покрасил, двери заменил, у плотника такие лавки и столы заказал — сказка! Птичку себе певчую завел — не поверишь!
Гай смущенно улыбнулся.
— Так хорошо просыпаться теперь на работу! Глаза открываю — а она заливается, сердечная, и так сразу радостно на душе!
Я едва удержался от усмешки.
— И сразу хочется идти и работать... — пробормотал я, невольно вспоминая залитый кровью пол в пыточной, отрубленные конечности и головы, которые я выносил в ведрах.
— Именно! — не чуя подвоха, подтвердил Гай. — И что мне теперь, это все бросать из-за одного ублюдка?..
— Согласен, несправедливо, — кивнул со вздохом я, поглядывая в сторону площади.
Там как раз вывели двух жертвенных коров с позолоченными рогами и раскрашенных красной и оранжевой краской.
Ян говорил, что после того, как коров накормят с подносов всякими плодами, из храма потянется праздничная процессия. И к этому времени я должен находиться у выхода.
— Послушай, Гай, я сейчас должен идти, — сказал я. — Но, может, завтра или послезавтра вечерком зайдешь в «Жареного лося»? Я тебя угощу, поговорим за жизнь, — предложил я.
Гай нахмурился.
— Так ты среди этих чокнутых, что ли? Которые «под птицей»?
Я рассмеялся.
— Что, наша птичка уже прославиться успела?
— Да еще как — орала же на всю округу, — отозвался Гай. — Да и не только птичка прославилась, если честно...
— Вот об этом тоже расскажешь, — с улыбкой поспешил я пожать руку мастеру. — Извини, я должен успеть встретиться кое с кем.
— Ну, бывай! Может, и правда загляну...
— Заглядывай! Только сразу с порога там скажи, что ты ко мне. Хорошо?
И я поспешил на площадь, где уже столпилось довольно много народу. Жрицы, одетые несмотря на прохладную погоду в легкие белые одеяния с зелеными лентами-поясами, кормили коров с подносов и улыбались верующим.
Я начал проталкиваться к храму.
На меня недовольно ворчали и шикали, но я упорно пробирался сквозь толпу к передним рядам.
И вовремя.
Потому что в этот самый момент из главных дверей святилища одна за другой выпорхнули двенадцать жриц и выстроились по обе стороны прохода.
А потом из дверей к народу вышла великая богиня Флора.
Мне показалось, что она стала еще пышнее с момента нашей последней встречи. Длинные волосы были убраны в сложную прическу, из которой по спине и вдоль висков спускались гладкие локоны. Густо черненые тонкие брови, вишнево-красные губы и напудренное белое лицо вновь вызвали у меня ассоциацию с японской культурой. Да и платье у богини было подходящим — розовое с ярко-красными цветами по подолу, шелковое, с очень широкими длинными рукавами и ниспадающим красивыми складками шлейфом.
Она с улыбкой подняла руки, приветствуя своих почитателей, и в воздухе вокруг богини закружили цветные лепестки. Площадь заблагоухала розами.
— Я рада видеть всех
