Яд Лаоха 2 (СИ) - Галунец Елена

— Вот шхан, — выругался я и пробил по базе распознавания лиц. Ларс Йенсен, девятнадцать лет, сын известного тренера по ногболу Хенрика Йенсена. И по случайности моего хорошего знакомого по тренировкам. Мы познакомились с Хенриком пять лет назад и частенько продолжаем общаться в стенах спортзала и у него на поле. В прошлом году я вообще каждую неделю играл с его командой, но после травмы колена я поумерил свой пыл. Про сына он всегда говорил, что парень будет великим спортсменом, ведь он сейчас уже показывает отличные результаты. Все агенты ждут завершение его обучения в академии и готовы забрать в высшую лигу. Знает ли отец, как он девушек зажимает по углам? Вряд ли. Наверное, такая «звезда ногбола» на одной Марит не останавливается, и всегда они имеют толпы поклонниц. В задумчивости я постучал пальцами по столу и посмотрел на заявление о вандале. Я же не смотрел вчерашний и сегодняшний день! Но вместо того, чтобы сразу смотреть вечер я включил три часа дня, когда Марит возвращается домой и не зря. Этот гаденыш в компании своих дружков опять зажал на улице Марит, а те ржали над тем, как он ее лапал под юбкой. Я вскочил и схватив куртку ринулся на выход из кабинета.

— Ты куда? — крикнул мне вдогонку Ярокс.

— Леннс, вернись, общий сбор через пять минут, — гаркнул Крауз.

Забыл. Я тут же вернулся за свой стол, включил запись вечера и увидел вандала. Пьяный студент Педагогической академии, просто был чем-то недоволен. Вот его родители обрадуются крупному штрафу, что им придет через пятнадцать минут. Раз уж сейчас не получится мне разобраться с Йенсеном, то хотя бы посмотрю, как Марит сегодня добралась до дома. А сегодня она и не была на учебе. Позвонить ей? А что я скажу? Из-за Вайта она, наверное, со мной даже разговаривать не будет. Как не вовремя вчера его ребята забрали! Вот шхан!

Ирина Игоревна Трэйн (Кира)

Ночью я сидела на обшарпанном кресле у окна и смотрела на погребенную под песком улицу. Дамиан недавно уснул, а я избежала с ним разговора по банальной причине — хриплый голос. Приложив руку к горлу, я дала им с Минной понять, что пока не могу говорить и это была наглая ложь. Я просто не хотела ничего говорить. Мне хотелось спрятаться в свою «ракушку» и отсидеться там как раньше. В детстве я всегда так поступала, когда мне нужно было собраться с мыслями и просто побыть в одиночестве. Мама считала это моей придурью и махнув рукой уходила на кухню, а отец, постояв возле двери, некоторое время, пробуя узнать причину моего затворничества, и не дождавшись от меня ответа, уходил в зал и специально погромче делал звук телевизора на юмористической программе, в надежде что я услышу какого-нибудь любимого юмориста, и сама выйду. Ну вот, наконец в уголках глаз появилась влага, а то я уж подумала, что моя суперспособность постоянно плакать пропала или высохла там в пустыне. Хотя при воспоминаниях о родителях всегда появляются слезы. Но в этот раз я не хотела запираться и быть одной, видимо той комнаты хватило, чтобы понять, как мне хорошо в компании любимого мужа. Он ничего не спрашивал, а я наслаждалась его объятиями. Он был моей «ракушкой», в которой я чувствовала себя в безопасности. Тихо поднявшись, я посмотрела на мирно спящего любимого мужчину и вышла из комнаты. В коридоре горела тусклая лампа и ее было достаточно, чтобы увидеть в каком ужасном состоянии был дом. Краска на полу облезла, стены были в трещинах, в конце коридора было окно с полинялыми шторами грязно-желтого цвета. Как же тут можно жить? Дом был словно призрак, я остановилась и прислушалась, он реально стонал. Как он вообще еще не обрушился? Осторожно ступая по скрипящим доскам, я отошла подальше от комнаты. Как ни старалась я тихо наступать, половицы все же предательски скрипели и конечно же Ард это услышал, он выглянул из соседней комнаты и шепотом спросил:

— Хрусталька, ты куда?

Я, помня о своих светящихся глазах, не стала поворачиваться к нему и молча указала на узкую дверь с рисунком сидящего на горшке ребенка. Быстро шагнула внутрь и уставилась на дыру в полу. Заглянув в нее, увидела на нижнем этаже разбившийся унитаз. Опасно все-таки передвигаться по полу в этом доме.

— Давай я тебе покажу, где тут нормальный туалет, — вдруг услышала я голос Арда за дверью.

— Я не хочу в туалет, я просто зашла посмотреть, что здесь, — прохрипела я в ответ. Решила не молчать, а то как-то стыдно стало от этой глупой ситуации.

— Почему Дамиан не пустил меня в комнату, когда ты проснулась и Минна ничего не рассказывает. Она вообще какой-то ошалелой от тебя пришла.

Я вздохнула и вышла из комнатушки, остановилась напротив Арда и подняла голову, а затем открыла глаза.

— Мило, а с голосом что?

— Люблю твою непрошибаемость, иди спать, — улыбнулась я и шагнула в сторону спальни к Дамиану. Ард поверив мне, что я собираюсь возвращаться, скрылся в своей комнате, но я направилась в другую сторону. Шагнув в темноту, я не ощутила дискомфорта, видать мои глаза не зря светятся, так хотя бы я не запнусь и не грохнусь посередине коридора разбудив всех. По характерному жужжанию холодильника я определила, где кухня. Открыв дверь, на стене нащупала выключатель. Мда, как тут бабушка живет столько лет? Это ж не кухня, а заброшенный, засыпанный песком склад. Закрыв за собой дверь, почувствовала, как засквозило по полу. На окне колыхнулись занавески. Странно, почему оставили открытым окно, тут же все и так в песке! Шагнула к нему и отодвинув шторку увидела причину сквозняка. Стекло было разбито.

— Тоже не спится? — услышала я старческий голос за спиной.

— Выспалась, — прохрипела я.

— Давай чай попьем, садись.

Я повернулась и посмотрела на старушку, этот сухенький божий одуванчик уже стояла спиной ко мне и ставила чайник на плиту.

— Наконец-то ты приехала, я смогу перед смертью увидеть своих правнуков. Мне всего лишь нужно отдать тебе кое-что, и я смогу уехать отсюда.

— Боги жестоки, зачем они Вас тут держали? Вы бы могли мне это отдать в Таклине или в любом нормальном городе.

— Не могла. Я не знаю, что тебе нужно отдать. Это находится в этом доме, и ты сама должна понять, что это.

Бабушка разлила по треснувшим чашкам кипяток и поставила передо мной, затем из выдвижного ящика вынула коробочку с чаем.

— Хорошей заварки лет пять не видела, а тут меня командор угостил. Чудной запах у чая, и паренек чудной. Не поверил ни одному моему слову, а я глупая старалась, рассказывала ему все что помнила. Зачем он с тобой если не верит?

— Командор Райд? Он не со мной. Он, так, из любопытства к нам навязался. Мой муж второй командор, он верит. Надо было ему рассказывать или здоровяку.

— Твой от тебя не отходил ни на шаг, а здоровяк занят был своей женщиной, да малахольного развлекал разговорами.

— Почему же малохольного? Он ведь командор, а дурачок не может занимать такую высокую должность.

Бабуля только хмыкнула в ответ и поднесла к губам чашку. А я вспомнила, что я даже не поздоровалась и не представилась.

— Простите, я не знаю Вашего имени, а меня Ирина зовут.

— Знаю. Мне было сорок семь лет, когда ты мне приснилась. Вот именно это и снилось. Мы сидели с тобой и пили чай… Голоса я стала слышать восемь лет назад. Женский голос мне твердил, что ты спасешь этот город от песка, но ты все не приходила, а люди все уезжали и уезжали… Другой был мужской голос, и он меня просил не покидать дом. Хотя он мог бы и не говорить ничего, мы и так не можем отсюда уехать. Как не пытались. Меня можешь называть Файя.

— Как мне найти, то, для чего вы берегли этот дом?

— Не знаю. Походи, да сама посмотри. Глаза-то вон как светятся, может как раз и увидишь. Пойду спать.

Бабуля как-то быстро выпила чай, поднялась, убрала, не вымыв кружку обратно к посуде и медленно пошла к двери. Я посмотрела на свою грязную чашку и отодвинула ее от себя подальше. Брезгливость к грязной посуде у меня всегда была, и лучше бы я не пила из нее, потому что захотелось прополоскать рот после этого ужасного чая. Что за воду она тут вскипятила?