Генерал Краснов. Как стать генералом - Станислав Зверев

Сомневаясь, что финансовая поддержка забастовок и подвоз «огромного количества оружия» из-за границы осуществляется непосредственно иностранными правительствами, министр иностранных дел Граф В. Н. Ламздорф утверждал: «Революционное движение входит в расчет каких-то заграничных капиталистических организаций. По агентурным сведениям, массовый ввоз оружия производится в значительной степени с европейского континента через Англию <…> Наиболее откровенные публицисты социально-революционного направления уже теперь, не стесняясь, выражают надежду, что русское противоправительственное движение есть только как бы прелюдия именно к общеевропейскому социальному перевороту, который между прочим стремится совершенно уничтожить монархический строй в современной Европе. <…> Невозможно не видеть во всем вышеперечисленном лишь отдельные проявления осуществления общего, угрожающего далеко не одной России революционного плана, сущность которого по формуле известного Либкнехта, состоит в водворении в политическом строе республики, в экономическом — социализма и в религиозном — атеизма» [66].

Вероятно, не только этим объясняется наличие за октябрь-декабрь 1905 г. 1590 крестьянских восстаний. Их называют продолжением крестьянских беспорядков 1902 г., вызванных неурожаем. В огромной Российской Империи с ее особыми климатическими условиями недород в различных регионах время от времени создавал серьезные проблемы, которые удалось окончательно разрешить к началу второго десятилетия XX века. Прежде, например, на неурожай 1891–1892 гг. Цесаревич Николай Александрович, председатель комиссии по борьбе с голодом, истратил на нужды крестьян 4 миллиона рублей — все свое наследство от бабушки [50]. В «Новогодних думах» 1897 г. Лев Тихомиров писал: «В старину бывали годы, когда целые города и области вымирали от голода, а «строй» жил и развивался, никому даже в голову не приходило, чтобы из-за этого можно было изменять его. Почему? Потому что жив был идеал, для которого люди жили и ели и создавали свои государства. У них была идея, способная вдохновлять, давать терпение и утешать [79]…» Когда республиканцы разлива П. Лаврова (и других парижан 1891 года) приписывали неурожаи монархическому строю, они выворачивали наизнанку анекдот: как учит наша партия, газы при нагревании расширяются. Не строй вызывал неурожаи, а азбучная истина: Россия находится в зоне рискованного земледелия. С постепенным расширением сети путей сообщений недород в отдельных губерниях перестал быть страшен — его легко ликвидировали подвозом из других регионов [61].

1 590 крестьянских восстаний не совпали с умножением стачек, терроризма республиканцев, убийств представителей власти — они были следствием их, спровоцированы и вызваны анархистами, либералами и бастующими. Очевидно, что без них восстаний не последовало бы, подобно тому, как грабежи и беспорядки 1917 г. были вызваны свержением Императора. В случае с 1905 г. февральским воззваниям мятежников и насильственному захвату центральной власти равносильна волна терроризма и призывов Милюковых и Сталиных.

Опытная революционерка Е. К. Брешко-Брешковская в книге о происхождении революции утверждала: «Если проследить распространение нашей политической пропаганды на карте и сравнить ее с развитием революционного движения среди крестьянства, то можно заметить поразительное совпадение двух этих процессов» [7, с. 269–270]. Спровоцированные крестьянские восстания в своей сути были только разрушительными, инфернальными. Сожжение и истребление ничем не могло улучшить положение крестьян, а только усугубить их положение. Одним из многих необоснованных штампов советской и преемственной ей историографии является тезис, будто результат японской войны и крестьянские восстания вынудили правительство осуществить «столыпинскую» реформу. «Курский» отрывок о земельном вопросе показывает недостоверность этого клише, одновременно давая представление о Самодержавной системе дело- и законопроизводства. Независимо от крестьянских поджогов чужого имущества Императорская власть последовательно работала над разрешением земельного вопроса и опередить подлинные экономические и хозяйственные тенденции развития страны не могла.

Василий Галин, автор серии «Тенденции» в Т.1 повторяет еще один расхожий штамп — будто из-за поздней отмены крепостного права в 1861 г. Россия отстала на 50 лет от Европы, и это было одной из причин революции. В. Галин, превосходно справляясь со множеством либеральных мифов эпохи информационной войны против Монархии, к сожалению, не торопится вскрывать мифы советские. Даже притом, что в «Тенденциях» даны другие, гораздо более обоснованные и более реальные, чем неосязаемые 50 лет, причины революции 1917 г., в других частях книги показано, что отставания нет — при внушительном объеме «Тенденций» они не избежали некоторых внутренних противоречий в изложении, тезисах и частных выводах. Пятидесятилетнее отставание выдумано так же, как «последствия» Японской войны или «последствия» Крымской.

1856 г. тоже воспринимали как вынужденный, поворотный и запоздалый шаг к реформам. Склонность к упрощению почему-то заставляет историков считать, что мир развивается революциями (советская позиция) либо реформами (демократическая). Русская Монархия жила понятиями живого естественного развития, не путем периодических рывков. Слово «реформа» впервые попало в русские словари только в 1806 г., в значении реорганизации армии.

То, что сейчас принято подразумевать под крепостным правом, было установлено не Борисом Годуновым, а Петром I — до него крестьян можно было продать только с землей, тогда не имеет особого значения, кому принадлежит крестьянин, если он ничем не обделен. Именно Петр фактически лишил крестьян всех гражданских прав, при нем было значительно увеличено податное время, налоги по сравнению с 1680-м годом выросли в три раза. Это было что-то вроде «индустриализации» с «коллективизацией» — нарушение и без того успешного экономического развития, насильственное строительство заводов, рытье каналов, обирание населения, бесправность его для более удобного проведения эксперимента.

Уничтожив Самодержавие, Петр на десятилетия закрыл возможность исправить свои ошибки и восстановить права крестьян. Век дворцовых переворотов, фаворитизма и гвардеекратии заранее исключал возможность ущемления дворянской власти — власти не монархической. С Императора Павла монархическая власть стала набирать силу и независимость от дворянства и гвардии, но Павел был убит, а правление Александра I было неудачным в плане экономики. Достаточно указать, как падал экспорт зерна: