Искусственные люди Марса - Эдгар Берроуз

– Нет, нет. Мне отвратительна эта мысль.

– Человека делает характер, а не та оболочка, которую он носит.

– Нет, мой принц, никакая философия не сможет сделать Тор-дур-бара желанным для красивой женщины, особенно такой, как Джанай.

– Может, ты прав. Но после всего, что ты сделал для нее, ты заслуживаешь лучшей судьбы и награды, чем самоубийство.

– Что ж. Завтра, возможно, все решится для меня. Я вижу, уже забрезжил рассвет.

Он задумался и затем сказал:

– По-моему, добраться до камеры 3-17 будет наименее трудной задачей. Меня больше беспокоит то, что все здание Лаборатории заполнено массой и будет невозможно добраться до кабинета Рас Таваса, где находятся все его инструменты и приспособления. Ведь операция по пересадке мозга очень тонка и сложна. Ее не сделаешь на кухонном столе кухонным ножом.

– Я предполагал такое, – сказал я. – И поэтому перенес все необходимое для операции в камеру 3-17.

– Прекрасно! – воскликнул он. – Ты немного успокоил меня. Нас с Рас Тавасом очень тревожил именно этот момент. Он уверен, что придется уничтожить Морбус, чтобы проверить, что происходит в резервуаре номер четыре.

К Морбусу мы подлетели уже днем. Корабли разлетелись вокруг острова, чтобы выяснить, насколько далеко распространилась плоть.

«Рузаар» опустился до высоты в несколько ярдов, приблизился к маленькому острову, где находился туннель, ведущий в камеру 3-17, и тут ужасное зрелище предстало нашим глазам.

Извивающаяся, шевелящаяся масса уже захлестнула этот островок. Жуткие головы смотрели на нас, выкрикивая что-то угрожающее, руки со скрюченными пальцами тянулись к нам в тщетной надежде схватить.

Я искал глазами вход в туннель и не находил его. Все было покрыто шевелящейся плотью. Сердце мое упало: мне стало ясно, что масса, возможно, вошла в туннель и нашла путь к камере. А выдавить дверь ей не представит труда. Однако во мне теплилась надежда, что я достаточно хорошо завалил вход в туннель и, может быть, масса не проникла туда. Но даже если это так, как же нам попасть в камеру, охраняемую этим живым кошмаром?

Джон Картер стоял возле поручней вместе с членами команды. Он с заметным ужасом смотрел на это жуткое создание Рас Таваса. Затем он отдал приказ и стал ждать его выполнения, все еще не отрывая глаз от этого живого моря голов, рук, ног, туловищ…

Джанай стояла рядом со мной и от страха стиснула мою руку. Впервые она коснулась меня.

– Как ужасно, – прошептала она. – По-моему, тело Вор Дая больше не существует. Эта масса заполнила весь город, проникла всюду!

Я покачал головой. Мне нечего было сказать. Она еще крепче сжала мою руку.

– Тор-дур-бар! Обещай, что ты ничего с собой не сделаешь, если тело Вор Дая погибло.

– Давай не думать об этом.

– Но я должна знать. Обещай мне.

Я покачал головой.

– Ты просишь слишком многого. Для меня не может быть счастья, пока я остаюсь в теле хормада.

После этого я ушел, а она даже не заметила этого, так как все еще смотрела на жуткую массу, шевелящуюся внизу.

«Рузаар» начал подниматься. На высоте пятисот футов он остановился и завис над местом, где должен быть вход в туннель. После этого вниз посыпались зажигательные бомбы. Масса корчилась, пронзительно кричала, разбрасывая горящие куски.

Я не мог выносить этого, но бомбы все падали и падали до тех пор, пока не образовался выжженный дымящийся круг диаметром двести футов. Тогда «Рузаар» опустился. Я, Рас Тавас и двести воинов с мечами и факелами высадились на остров. Воины сразу же атаковали массу, которая пыталась захватить утраченные позиции.

Сердце мое бешено стучало. Я начал раскидывать камни и бревна, которыми завалил вход в туннель. Теперь я уже видел, что масса не проникла в туннель. И вот уже вход свободен. У меня вырвался крик радости.

Не могу описать чувства, охватившие меня, когда я бежал по туннелю в камеру. Там ли мое тело? Цело ли оно? Я представлял самые ужасные вещи, которые могли произойти в мое отсутствие. Я бежал по туннелю, стремясь побыстрее узнать свою судьбу. Наконец я дрожащими руками открыл дверь камеры… через мгновение я уже стоял там.

Рас Тавас вбежал за мной, и я услышал вздох облегчения, вырвавшийся у него. Он увидел, что мое тело и его инструменты целы и невредимы.

Не дожидаясь приказаний хирурга, я улегся на стол рядом со своим телом. И сразу же Рас Тавас склонился надо мной. Я почувствовал легкий укол… боль… а затем сознание покинуло меня.

30. Конец приключения

Я открыл глаза. Рас Тавас склонился надо мной. Возле меня лежало тело хормада Тор-дур-бара. Слезы застилали мне глаза, слезы облегчения, счастья, слезы радости. Никогда еще не испытывал я такого счастья. И это было счастье не от того, что я вернулся в свое тело, а от того, что теперь я могу упасть к ногам Джанай.

– Вставай, сын мой, – сказал Рас Тавас. – Мы здесь довольно долго. Масса уже заполняет коридоры. Нужно торопиться, чтобы она не отрезала нам выход.

– Хорошо, – сказал я. – Надо возвращаться.

Я сошел со стола и встал на ноги. Чувствовал я себя несколько скованным. Рас Тавас заметил это.

– Ничего. Это пройдет, – он улыбнулся. – Ты слишком долго пролежал без движения.

Я посмотрел на неподвижное тело Тор-дур-бара.

– Оно хорошо послужило тебе, – сказал Рас Тавас.

– Да, – признал я. – Но лучшую награду, которую я могу предложить ему, это вечное забвение. Мы оставим его здесь, навсегда погребенным в подвале под Зданием Лаборатории, где зародилась его жизнь. Я оставлю его здесь, Рас Тавас, без всяких сожалений.

– Но он же обладал огромной силой и был прекрасным воином, – заметил Великий Мыслитель.

– Полагаю, что смогу обойтись своими силами.

– Бог мой! – воскликнул Рас Тавас. – Ты воин, а меняешь огромную силу и несравненное искусство фехтовальщика на красивое лицо.

Я видел, что он смеется надо мной, но пусть надо мной смеется хоть весь мир. Главное, что я получил свое тело.

Мы поспешили назад через туннель, и когда вышли, воины все еще отбивались факелами от наседающей массы. Четыре раза производилась смена воинов с тех пор, как мы спустились с «Рузаара». Мы прибыли сюда рано утром, а сейчас солнце уже готовилось скрыться за горизонтом. Но мне показалось, что я высадился мгновение назад.

Мы поднялись на борт корабля, где нас встретили сердечные поздравления.

Джон Картер положил мне руку на плечо.

– Я так бы не заботился о судьбе собственного сына, как беспокоился о тебе.

Это было все, что он сказал, но для меня это значило больше, чем самая пространная речь. Он заметил, что я ищу глазами кого-то, и улыбка промелькнула на его лице.

– Где она? – спросил я.