Все ведьмы – рыжие - Елена Звёздная

– А как вы объясните кровожадность белок, Мастер? – Все тот же Жека.

– Магнит, – интересная кликуха у хлопчика, – белки, за исключением рожденных в Приморье, не разговаривают и не атакуют стаей. Это бред. Для того, чтобы белки смогли заговорить, им нужно услышать Слово истинной ведьмы в полной силе и в соответствующем возрасте. Тебе такие известны?

И хмурый ответ:

– Нет.

Я усмехнулась, вспомнив собственную беседу с белочками. Неужели это я? Невероятно! Просто невероятно!

Внезапно случилось страшное – мой рот был властно накрыт ладонью, вторая рука обвилась вокруг талии, не позволяя вырваться, и у самого уха раздался певучий шепот Князя:

– Она не то чтобы стерва,Просто любит потрепать нервы.И ты попался, признаться, не первым,Но мой совет тебе – не верь ей.

Я вырвалась, но в тот же миг Стужев прижал к стене и, склонившись к губам, пропел:

– Она опасна…

Пьяная ведьма дополнила:

– Когда строит глазки…

Усмешка, и он снова пропел:

– Она опасна…

– Беги, пока есть маза! – Никогда не любила эту песенку, но сейчас словно не могла остановиться.

– И ей ни разу… – Князь осторожно убрал прядь волос, приставшую к моим губам.

– Не доводилось мазать! – пропела я, отчетливо ощущая, как он касается меня пальцами.

– Она опасна. – Светло-синие глаза были так близко.

– Опасна! – снова я.

– Опасна! – Он все ближе.

– Опасна… – вместо песни тихий шепот.

– Но чертовски соблазнительна, – выбился из текста песенки Стужев, вторгаясь в мой личный мир.

Он не целовал – захватывал в собственную власть раскрасневшиеся губы, сминал жестко и безапелляционно, прижимая меня всем телом к стене и стягивая волосы на затылке, окончательно лишая возможности вырваться и вынудив выгнуться навстречу его прикосновениям. Это было так страстно, ярко, сексуально, на грани фола, на острие ножа, и язык, который я бы ему с удовольствием откусила, убрал молниеносно, лишь усмехнувшись, когда я клацнула зубами.

– Какая строптивая ведьма. – Тихий смех, и его зубы на мочке моего уха. – Маргош, ты меня дико возбуждаешь, я даже не помню, когда так сильно кого-то хотел…

Он чуть отстранился, и ледяной взгляд заставил вздрогнуть. Просто за этим льдом отчетливо проглядывалось что-то жуткое.

– Черт… – простонала я.

– Возбуждает? – поинтересовался Князь, указав взглядом на тесное нахождение наших тел.

И тут я была вынуждена честно признаться:

– Тошнит…

Рвало меня долго и со вкусом… медовухи. Что обидно – Стужев стоял рядом, придерживал волосы и теряющую силы шатающуюся меня, протягивал салфетки. Двери пару раз открывали, заглядывали, но присоединиться не желали. Потом в туалет вошел Игнат, дождавшись, пока у меня будет передышка, нервно спросил:

– Что с Ритой?

– Отравили, – ледяным тоном ответил Князь.

– Медовухой? – принюхавшись, вопросил Демон. – От медовухи похмелье, и то слабое. Что-то же должно было спровоцировать этот приступ рвоты.

– Пошел вон! – сказано было так, что Игнат вылетел.

А меня тошнить перестало.

– Полегчало?! – поинтересовались так, словно спрашивали «уже сдохла?».

– Угу…

Я с трудом разогнулась, получила еще одну салфетку, вытерла губы и, шатаясь, направилась к раковине.

Умывалась тоже долго, а Стужев опять придерживал за плечи.

Когда я взглянула в зеркало – там отражалась бледная я с покрасневшими глазами и Стужев с каменным лицом и желанием моей смерти во взгляде. И вот под этим проницательно-уничтожающим взглядом я почему-то медленно начала краснеть.

– Ты бы еще сивуху у леших потребила! – прошипел взбешенный Князь.

Я сглотнула.

Поняла, как жалко выгляжу, и воинственно ответила:

– Лешие не предлагали, – холодные глаза яростно сощурились, я добавила: – Но все впереди.

Зря сказала.

Стужев не стал орать или взывать к моей совести, он просто спросил:

– Почему ты так ведешь себя?

Резонный вопрос.

Вытирая руки, я дала не менее резонный ответ:

– Потому что мне так хочется, мне так нравится, и ты не давал повода вести себя с тобой иначе.

Легкий кивок, отразившийся в зеркале, выглядел почти издевательским, а в следующее мгновение одна стужевская ладонь проникла под майку, сжав нагло так, вторая залезла в джинсы! И не успела я возмущенно заорать, как Князь ехидно осведомился:

– Хочешь поинтересоваться, почему я так себя веду, Маргош? – и не дожидаясь моей реакции, продолжил: – Потому что мне так хочется, мне так нравится, и ты даешь повод вести себя с тобой таким образом. Ты поняла мой намек, Рита?

Обе ладони сжали подло захваченное. Молча кивнула.

Князь убрал руки и вышел из туалета, громко хлопнув дверью.

Так значит, да? Значит, от угроз к действиям! Значит, совсем охамели!

Я вышла следом, но едва оказалась в коридоре, свернула к трапезной. Там под завалом из пластиковых стаканов из-под пива сиротливо лежала очередная скатерть-самобранка. Молча подошла и встряхнула ее, освобождая из-под груза, – в углу под окном наблюдался последний ящик с пивом в пластмассовой таре… Дальше оно все как-то само:

– Лимонная кислота есть? – скатерть молчала. – Спирт? – тишина. – Уксус яблочный? Винные дрожжи? – вообще ничего. Сдуру спросила: – Клофелин?

На заляпанной поверхности, руки бы оторвать вандалам, возникла пластиковая бутылочка.

– Прости, господи, они первые начали, – успокоила я свою совесть, приступая к подрывной деятельности.

В общем зале я появилась бледная, несчастная, трезвая, но уже не злая. Парни сидели кто где, в основном на диванчиках и стульях, у окна стояли только Вовчинский, уже весь целый и здоровый, и рядом с ним Жека. Обидно так стало! Зря белочки старались.

– С выздоровлением, – насмешливо поприветствовал меня Георгий Денисович.

– И вам не хворать, – пробурчала я, настороженно глядя на позор отечественного фэнтези.

Позор смотрел на меня в полном составе… кроме Стужева, держащего в руках какой-то свиток и внимательно читающего его, и Игната, взирающего исключительно себе под ноги. Это уже не весело.

– Вы ей сами скажете, не так ли? – произнес Снег, обращаясь к Мастеру.

И это был не вопрос даже – прозвучало как ультиматум.

Я недовольно взглянула на белую шевелюру некоторых, мечтая проредить поросль, и тут прозвучал голос Князя:

– Очень приятно было узнать, что некоторые из нас все же уделяют внимание изучению кодекса и истории нашей организации. – Пауза и явно различимый скрежет зубов. От Вовчинского! На что Князь отреагировал вежливой улыбкой и продолжил: – Однако я должен указать на некоторые моменты…

– Ты «должен». – Волк издевательски спародировал нотки Стужева и презрительно фыркнул. – Давай откровенно, Князь, ты запал на рыжую, мы все понимаем и как сильнейшему уступаем право быть первым. На этом все, понял?!

В темном неуютном помещении прозвучал спокойный голос Князя:

– Я интересовался твоим мнением?

И вроде ничего такого, но даже хамоватый Вовчинский поежился, а Мастеру как-то стало явно не по себе, отчего он поерзал в кресле… Я вдруг подумала, что кресло вряд ли высохло после вчерашнего поливания…

Стужев же продолжил все так же невозмутимо:

– Вернемся к рассмотрению предложения, выдвинутого не самым разумным членом нашей группы. – Вовчинский резко выдохнул, но промолчал. – Закон «О восстановлении магической энергии» предусматривает совместное пользование ведьмой…

Мне поплохело.

– Вот именно! – прозвучал голос Водяного.

На это Князь ответил спокойным:

– У меня ангельское терпение, но не безграничное.

И тишина опустилась на всех присутствующих, мне же просто очень хотелось предложить им всем пива!

Князь обвел взглядом притихших посягателей на «совместное пользование ведьмой», проигнорил меня и продолжил:

– Однако в законе говорится о группе, находящейся в глубоком погружении, мы же являемся мобильным отрядом.

Я уже ничего не понимала, но продолжала внимательно слушать. Остальные тоже слушали, но на лице Вовчинского появилось такое кислое выражение.

– Таким образом, – продолжил Стужев, – в отличие от наших предшественников, действующих на Темной стороне, вынужденных сохранять инкогнито и находящихся в погружении месяцы, а то и годы, мы имеем возможность возвращаться на землю, где в вашем распоряжении тысячи девушек и отпадает необходимость в наличии сексуально доступной ведьмы.

Пауза, и рык Волка:

– Закон есть закон, Князь!

Губы Стужева растянулись в откровенно презрительной ухмылке, не менее презрительно прозвучал и ответ:

– Закон, Вовчинский, описывает ситуацию, в которой трое-четверо мужчин вынуждены экстренно восстанавливать магический резерв, тем самым наиболее действенным способом, предусмотренным самой природой. Я повторюсь для некоторых, не отличающихся особым интеллектом, – трое-четверо на одну ведьму в условиях на грани выживания, когда использование туземного женского населения грозило нарушением конспирации. – Пауза, затем ехидное: – Нападение бешеных белок, Вовчинский, не относится к формулировке «условия на грани выживания».