Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России - Лорен Грэхэм

Это утверждение отражает огромную проблему, перед которой стоит Россия. Чтобы стать ведущим участником международного рынка высоких технологий, стране необходимо реформировать свое общество. Ее проблему – добиться ведущего положения в области высоких технологий – теоретически решить можно, но на практике это чрезвычайно сложно.

Как изменить менталитет российских граждан в отношении бизнеса, утвердив ту точку зрения, что предприниматель, получающий прибыль от инновации, заслуживает уважения и восхищения и вносит важный вклад в процветание страны? Как создать политический порядок, при котором власть не боится успешных предпринимателей, не видит в них соперников в борьбе за влияние, а поддерживает и продвигает их? Как построить общество, в котором свобода выражения, географическая мобильность и экономическая независимость ценятся? Как создать правовую систему, в которой судьи не зависят от политической воли властей, права на интеллектуальную собственность защищаются, а люди, обвиненные в преступлении, имеют шанс на оправдательный приговор? Как создать экономический и политический порядок, при котором инвесторов не только много, но они не боятся рисковать, развивая инновационные идеи? Как преодолеть серьезную коррупцию, среду, в которой рэкет быстро обращает внимание на любой бизнес, выглядящий прибыльным? Как реформировать образовательную и научную системы, чтобы образовательный и научный процессы были единым целым и вели к появлению выдающихся ученых, которые занимались бы практическим внедрением своих изобретений и экономическим развитием, а не просто гордились тем, что работают в башне из слоновой кости[47]?

Таким образом, перед Россией стоит поистине грандиозная проблема. Однако ситуацию возможно улучшить, это уже происходит. В стране приняты законы в области патентования прав на интеллектуальную собственность, они уже апробируются на практике.

По всей стране процветают школы управления, менеджмент практически стал модным увлечением. Российское правительство неустанно говорит о необходимости технологических инноваций и выделяет огромное финансирование на создание и работу технологических парков и фондов по поддержке технологических стартапов. В российских деловых СМИ бесконечно обсуждается необходимость «модернизации» и мешанина из разных подходов к ней: «догоняющей модернизации», «либеральной модернизации», наконец, «вынужденной модернизации»{242}. Более того, в России уже имеются сотни тысяч предпринимателей, работающих в розничной торговле, малом бизнесе, банках, как легально, так и нелегально. До настоящего момента не слишком многие из них демонстрировали интерес к коммерциализации высоких технологий, однако потенциал для подобного интереса существует. В последние несколько лет я встречал студентов нескольких технических вузов в Санкт-Петербурге и Томске, которые говорили о своем желании стать технологическими предпринимателями (интересен тот факт, что подобное изменение отношения в наибольшей степени проявляется в технологических центрах на периферии страны).

Итак, сможет ли Россия выбраться из своей многовековой ловушки и стать страной, в которой существующие интеллектуальные и творческие достижения будут объединяться с инновационными технологиями, имеющими коммерческий успех?

На этот вопрос есть два ответа: легкий и более трудный, но и более реальный. Легкий ответ заключается в следующем:

Россия хочет стать высокотехнологичной супердержавой. Для этого необходимо стать обычным западным государством. Это означает: установление подлинной демократии; защиту прав человека; создание правовой системы, обеспечивающей защиту интеллектуальной собственности и предпринимателей; реформирование системы высшего образования, так чтобы она объединяла образовательный и научный процессы и допускала функционирование некоммерческих технологических научно-исследовательских центров; искоренение коррупции и, наконец, уважение и достойное отношение к бизнесменам, которые честно зарабатывают деньги на продвижении новых технологий.

В настоящее время трудно себе представить, что все эти положения могут быть реализованы в России в полном объеме. Это противоречило бы российским традициям и интересам многих высокопоставленных людей.

Наиболее обещающим трендом в развитии высоких технологий в России сегодня является не Сколково и не «Роснано», эти государственные проекты по модернизации. Сами по себе обе эти инициативы напоминают всплески модернизации, на протяжении нескольких веков периодически финансировавшиеся государством, которым суждено через некоторое время морально устареть, приводя к застою социальную, политическую и экономическую среду в стране. Нет, наиболее сильным стимулом для развития российских технологий сегодня являются, как это ни странно, протестные демонстрации, волна которых прокатилась в последнее время по улицам Москвы и других городов. Эти люди, по крайней мере важнейшая их часть, – профессионалы, появившийся средний класс, и они представляют нечто абсолютно новое в российской истории{243}. Только этот новый средний класс способен трансформировать Россию из страны подданных в страну граждан. Только он может создать страну, в которой творчество и интеллектуальная мощь не будут подавляться коррупцией и репрессиями. Если Путин искренен в своем желании модернизировать Россию, он должен позволить этим настоящим новым русским гражданам привести страну к устойчивой модели развития на основе экономики знаний вместо продолжения курса на традиционную неустойчивую экономику «инноваций по приказу».

В случае отсутствия такого коренного изменения в российской политике возможен еще один путь, который можно охарактеризовать как «постепенное улучшение». Он означает реформирование каждого из перечисленных выше элементов таким образом, чтобы постепенно сделать Россию более открытой технологическим инновациям. Защита интеллектуальной собственности может улучшиться, может произойти реформа образования, может смягчиться доминирование центрального руководства, могут произойти изменения в отношении к предпринимателям, могут продолжать снижаться ограничения на мобильность, могут быть установлены более тесные связи между российскими и западными компаниями и университетами.

Результат подобной поэтапной реформы, несомненно, разочарует тех, кто хочет увидеть быстрое восхождение России до уровня современных ведущих технологических держав мира. Но при этом может смягчиться многовековая модель скачкообразного развития, когда вслед за моментом взлета и изобретением передовой технологии Россия переживает период застоя и технологического отставания, – и этот цикл повторяется из раза в раз, как показано в этой книге. Эта злосчастная модель может стать менее выраженной, даже если Россия не выбьется в мировые лидеры в области высоких технологий. Все, что ей нужно делать, – не отставать, а все эти небольшие шаги могут невероятно помочь идти в ногу с тем, что происходит в остальных странах. В рамках этого инкременталистского сценария Россия может выступать не в роли мирового лидера в области высоких технологий, а в качестве активного участника, лидирующего в нескольких направлениях, догоняющего во всех остальных, но всегда следующего очень близко к лидерам во всем. В ближайшем будущем, скорее всего, Россия останется в ловушке из-за своего отказа становиться нормальным демократическим государством. Но ее изоляция может уменьшиться, а скачкообразное движение стать менее резким.

Благодарности

Чтобы выразить благодарность всем людям, которые помогли в написании этой книги, мне потребуется вспомнить всю взрослую жизнь, от университета до учебы в МГУ и многих поездок в Россию. Это невыполнимая задача. И тем не менее есть некоторые люди и организации, которые идут отдельной строкой. Прежде всего это моя жена, Патриция Албьерг Грэхэм, которая сопровождала меня во многих этих поездках, она владеет русским языком и является экспертом в области финансирования образования и науки. Она была для меня личным и профессиональным вдохновением. Она способна как помочь мне, так и подтрунивать надо мной – два бесценных качества. Наша дочь Мэг обладает этими же качествами. Мне невероятно приятно находиться вместе с ними обеими. Эту книгу я посвящаю им.

В Колумбийском университете, где я начал изучать Россию и многие годы работал преподавателем, два моих первых профессора оказали исключительную поддержку в моем углублении в изучение российской науки и технологий – Генри Робертс и Александр Даллин. Мое последующее обучение в Московском государственном университете было профинансировано Межуниверситетским комитетом по грантам на поездки, сегодня это Совет по международным исследованиям и обмену – организация, которая не раз оказывала мне содействие. В разные периоды поддержку мне предоставляли такие организации, как Фонд Гуггенхайма, Национальный стипендиальный фонд Вудро Вильсона, Фонд Альфреда Слоуна, Фонд Форда, Фонд Макартуров, корпорация Карнеги в Нью-Йорке, Национальный научный фонд, Американский фонд гражданских исследований и развития (CRDF), Институт передовых исследований, Американское философское общество и Национальный фонд гуманитарных наук. Мне очень повезло, что я живу в стране, где государственные и частные фонды щедро поддерживают ученых. Американский фонд гражданских исследований и развития при поддержке Фонда Макартуров несколько десятков раз отправлял меня в Россию для посещения многих российских университетов и научно-исследовательских учреждений. Мэрилин Пайфер из CRDF заслуживает отдельной благодарности за ее постоянную поддержку российско-американских научных контактов и взаимных исследований. Особенно ценной в этой работе была помощь коллег: Виктора Рабиновича, Марджори Сенешаль, Герсона Шера, Харли Бальцера. Наш французский коллега Жан-Мишель Кантор оказал неоценимую помощь в исследовании российских выдающихся математических традиций (см.: Лорен Грэхэм и Жан-Мишель Кантор. «Имена бесконечности. Правдивая история о религиозном мистицизме и математическом творчестве». Harvard University Press, 2009).