"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

Дверь открылась, но на пороге стояла не Марина, а дворецкий.

– Мисс Лиззи, – сказал Честертон, не решаясь войти в комнату. – Ваш папа звонить и не застать вас. Он звонить мне и просить передать хороший новость: ваш хазбэнт прилетать сегодня в Москва. Я скоро ехать за ним в эйрпорт. Вы хотеть со мной или оставаться здесь?

Лиза радостно заверещала, да так громко, что дворецкий недовольно поморщился, но быстро взял себя в руки и вернул невозмутимое выражение лица.

– Конечно, я поеду с тобой, Патрик. Когда отправляемся?

– Ваш запас десять минут, мисс Лиззи.

– Так быстро? Я не успею собраться. Поезжай-ка ты один, а я пока приготовлюсь к встрече Ефимчика. Мы так долго не виделись, я должна сразить его наповал безупречной внешностью.

Дворецкий поклонился и закрыл за собой дверь. Из коридора донеслись постепенно затихающие шаги.

– Да где ее черти носят?! – в сердцах воскликнула Лиза.

Через минуту в дверь опять постучали и в комнату, не дожидаясь разрешения, вошла молодая стройная шатенка в черном приталенном платье по колено и белом переднике. В руках она держала похожую на саквояж коричневую сумочку с золотистыми переплетенными буквами LV на выпуклом боку.

– Здравствуйте, Елизавета Игоревна!

Несмотря на установившиеся с Лизой почти что дружеские отношения, Марина обращалась к молодой хозяйке особняка по имени-отчеству. Она ценила щедрый подарок судьбы, не хотела потерять выгодную работу, потому и не позволяла себе вольностей, хотя работодательница периодически настаивала, чтобы та общалась с ней на равных.

– Пришла наконец-то! – сердито проворчала Лиза. – Вечно тебя ждать приходится! Давай быстрее, скоро Ефим приедет. Я хочу быть неотразимой в его глазах.

Марина прошла в угол спальни, поставила сумочку на туалетный столик, открыла ее. Сначала достала фен и несколько разных по форме и виду расчесок, а затем, одну за другой, извлекла косметические принадлежности.

– Не переживайте, Елизавета Игоревна. Все сделаю в лучшем виде. Ваш муж будет на седьмом небе от счастья, когда вас увидит.

– Так уж и на седьмом, скажешь тоже. Ты давай делай, что должна, нечего языком впустую молоть.

И хотя Лиза по-прежнему ворчала, в глазах появились радостные искорки. Она знала: Марина слов на ветер бросает. Раз сказала, что сделает ее красоту более яркой и неотразимой, значит, так оно и будет. Ефим действительно окажется на седьмом небе от счастья, когда увидит ее после долгой разлуки.

Она села в кресло перед висящим на стене круглым зеркалом в резной деревянной раме. Марина включила фен, взяла с туалетного столика круглую расческу и принялась за работу.

Честертон прибыл в Домодедово за десять минут до посадки принадлежащего Богомолову лайнера бизнес-класса. Оставил «Бентли» на парковке терминала для ВИП-персон, прошел в зал ожидания и встал возле панорамного окна. Отсюда открывался превосходный вид на расположенную поодаль от пары основных ворот в небо взлетно-посадочную полосу.

Среди облаков появилась крохотная серебристая точка. Честертон с интересом наблюдал, как та с каждым мгновением увеличивается в размерах, постепенно превращаясь из почти неразличимой искорки в красивый самолет. И хотя Патрик неоднократно видел, как взлетают и садятся самолеты, он и на этот раз не отрывая глаз смотрел, как турбореактивный «Гольфстрим» выпустил шасси на подлете к аэродрому и через несколько секунд, чуть приподняв нос, коснулся взлетки двумя из трех точками опоры. Хорошо различимый даже через тройной стеклопакет рев двигателей заглушил визг резины. Но он, при всем желании, не мог убрать визуальные следы контакта: быстро тающие в воздухе облачка густого белого дыма и новые жирные штрихи к исчерченному колесами бетону.

Дворецкий направился к автоматическим дверям, не дожидаясь, когда воздушная машина плавно подрулит к стеклянному куполу терминала. Честертон прислуживал в особняке, когда Моргенштейн появился там на правах зятя, и знал, как он выглядит. По этой причине Игорь Михайлович загодя предупредил слугу о постигшем Ефима несчастье, показал его свежую фотографию и вскользь обмолвился о паре сопровождающих – докторе и телохранителе. Этих было велено поселить в отдельной комнате поближе к кухне и не беспокоить по пустякам.

Патрик встретил гостей с подобающим почтением и попросил следовать за ним на автостоянку. Через полтора часа он высадил пассажиров у крыльца особняка и отогнал «Бентли» в гараж на заднем дворе.

Отформатированное сознание Моргенштейна пустило крепкие корни в мозгах Восьмого. Манекен осознавал себя им, чувствовал, как он, говорил, как он, вел себя, как он, и помнил практически все то же, что и он, за небольшими исключениями. Лаборант потрудился на славу и удалил не только воспоминания о неделе жестоких пыток, но и о том, как Арахна превратила Ефима в инкубатор для ее потомства. Встреча с проводником в подвале административного здания «Чернобыль Лэнда» – последнее, что он оставил в памяти «каштана».

Поначалу это вызывало у Восьмого вопросы, ведь он, осознав себя Моргенштейном, пытался узнать, что с ним произошло. Следуя предложенной Богомоловым легенде, лаборант пояснил, что амнезия стала результатом воздействия аномалии на тело и разум и что могло быть намного хуже, чем сильно обожженное лицо и частичная потеря памяти. Это объяснение успокоило Восьмого. Если такова цена за возможность жить дальше, значит, так тому и быть.

Восьмой поднялся по ступенькам крыльца, подождал, когда телохранитель откроет дверь, и вошел в просторный холл. Он долго стоял на одном месте и смотрел по сторонам.

Связанные с особняком воспоминания Моргенштейна всплывали в памяти и, словно красочный кинофильм, проносились перед внутренним взором. Восьмой «вспомнил», как впервые появился здесь и как познакомился с будущим тестем. Как лез из кожи вон, стараясь произвести благоприятное впечатление, прекрасно понимая, что без благословения отца Лиза ни за что не выйдет за него замуж. Выходец из бедной, по меркам Богомолова, семьи надеялся обеспечить безбедную жизнь за счет приданого жены и не хотел, чтобы из-за какого-нибудь пустяка его светлое будущее пошло псу под хвост.

На его счастье, тот день оказался благоприятным для меркантильных планов. Богомолов увидел в потенциальном зяте ум, деловую хватку и, как ему показалось, неподдельную любовь к его дочери. Все это относительно легко далось Моргенштейну. Будучи от природы талантливым артистом, он виртуозно играл придуманную себе роль, порой искренне веря всему, что он делал и говорил.

Позже Богомолов понял, как ошибся в зяте, но поезд, как говорится, ушел. Лиза любила мужа больше всего на свете, и развод для нее стал бы равносилен смерти. Жестоко обманутому тестю ничего не оставалось, кроме как тайком от дочери ненавидеть зятя и надеяться, что тот когда-нибудь проявит себя с дурной стороны. По этой причине он и назначил Ефима управляющим «Чернобыль Лэнда». В парке было полно соблазнов в виде баров с бесплатной выпивкой, казино и борделей с доступными и готовыми на все красотками.

Моргенштейн догадывался, какие чувства испытывает к нему тесть, и платил взаимностью не только Богомолову, но и его дочери. Толстая и некрасивая, она была нужна лишь как инструмент для получения доступа к фантастическому богатству. Он ненавидел Лизу всеми фибрами души и вряд ли бы долго смог изображать из себя влюбленного мужа. Ефим держался из последних сил, когда ненавистный тестюшка предложил занять пост управляющего парком. Моргенштейн с радостью ухватился за возможность сбежать от жены за тридевять земель, хотя для вида несколько дней ходил с грустной миной и печальными глазами.

Восьмой «вспомнил» историю сложных взаимоотношений, словно та произошла с ним на самом деле, и нацепил маску заботливого супруга.

– Ефимушка, любовь моя!

Топая ногами-тумбами по ступеням широкой лестницы, Лиза спустилась со второго этажа, подбежала к мужу и остановилась, как будто налетела на стеклянную стену. Она страдала близорукостью и не сразу заметила, как сильно изменился Ефим. Отец предупреждал, но она не ожидала, что это будет практически другой человек.