Гениальное просто! - Валерия Башкирова

На рубеже XIX и ХХ веков число безумных патентов стремительно увеличивалось. Например, в 1902 году были изобретены очки для кур, которые предохраняли глаза птицы от клювов соседей по курятнику. В те же годы появился аппарат для рыбалки, представлявший собой зеркало, закрепленное рядом с крючком. Предполагалось, что рыба увидит свое отражение, подумает, что другая рыба нацелилась на того же самого червяка, и от жадности бросится на наживку наперегонки с собственным отражением. А в 1907 году свет увидело и вовсе чудесное изобретение – «пояс верности для мужчин». Поскольку супружеская верность в те годы считалась признаком психического здоровья, изобретение было названо «приспособлением для предотвращения безумия, имбецильности и слабоумия».

Людям, охваченным манией изобретательства, казалось, что стоит им чуть-чуть напрячь извилины – и на свет явится гениальная идея, которая облагодетельствует человечество, а их обогатит. Но и многие потенциальные инвесторы представляли себе деятельность ученых точно так же. Они были готовы платить за реализацию готовых изобретений, но не собирались финансировать длительные исследования, следовавшие путем проб и ошибок. Так случилось, например, с гениальным изобретателем Николой Теслой, на счету которого было немало великих открытий, включая переменный ток и принципы радиосвязи. В 1900 году он убедил миллиардера Джона Моргана спонсировать строительство его лаборатории на острове Лонг-Айленд. Чтобы получить деньги, Тесле пришлось немного приврать. Он сообщил Моргану, что уже знает, как передавать огромное количество энергии на значительное расстояние без всяких проводов. Он, конечно, знал, как это сделать в теории, или думал, что знает, поскольку до сих пор никому не удавалось добиться того, о чем он мечтал. Морган же решил, что достаточно выделить деньги – и величайшее изобретение века окажется в его руках. На деньги Моргана Тесла построил башню, которую назвал Уорденклиф. Башня генерировала мощные электрические заряды, испускала молнии и до смерти пугала обывателей. Но практических результатов не было, и разгневанный Морган не только перестал давать деньги, но и ославил Теслу в газетах как никчемного фокусника. Репутация великого ученого была погублена, и желающих спонсировать его работы больше не нашлось.

В том, что история сотрудничества Теслы и Моргана завершилась столь печально, были виноваты и ученый, и его спонсор. Морган не понимал, что фундаментальная наука не всегда дает немедленную прибыль, а Тесла слишком доверял своей гениальной интуиции. Он с презрением относился к методу проб и ошибок, которым шел его конкурент Томас Эдисон. «Если бы Эдисону понадобилось найти иголку в стоге сена, – говорил Тесла, – он с усердием пчелы начал бы исследовать одну соломинку за другой, пока не нашел бы, чего ищет… немного теории и чуть-чуть расчетов избавили бы его от 90% его трудов». У самого Теслы хватало собственных теорий, но он был склонен подгонять под них результаты своих экспериментов. Он, например, считал, что его эксперименты с электричеством вызывают грозы в Индийском океане, чему не было и не могло быть никаких доказательств. Впоследствии безграничная вера в собственные идеи не раз приводила ученого к конфузу. Он, например, заявлял, что изобрел «лучи смерти», которые могут уничтожить военный корабль на расстоянии 200 миль. Однако построенный им излучатель не мог причинить серьезного вреда даже лабораторным животным. «Лучи смерти», кстати, стали после Первой мировой войны такой же всеобщей мечтой, какой в свое время был вечный двигатель. Английский профессор Гарри Мэй, например, считал, что изобретенное им устройство, если довести его до ума, станет таким мощным оружием, что на земном шаре прекратятся все войны. Спонсоров на доводку изобретения он, правда, так и не нашел.

«Саморазрушение бисквита»

Тесла был, пожалуй, последним гениальным одиночкой, творившим в келье-лаборатории. В ХХ веке наука стала уделом хорошо организованных коллективов, которые работали за счет грантов и субсидий от государства или крупных компаний. Казалось бы, при таких условиях нелепые исследования должны были прекратиться раз и навсегда. На деле же вышло иначе.

Во-первых, сумасшедшие изобретатели, готовые разрабатывать самые невероятные приспособления, никуда не делись. Чего только стоит ловушка для хулиганов, поднимающих ложную пожарную тревогу, разработанная в 1938 году. Настенный ящик с кнопкой тревоги был оборудован особым зажимом, который захватывал руку всякого, кто вызывал пожарных. Таким образом, если вызов был ложным, хулигана ждало заслуженное наказание, а если пожар действительно был, человеку, вызвавшему пожарных, оставалось только погибнуть в огне, будучи прикованным к аппарату. Были и другие изобретения такого рода. В частности, были запатентованы ловушка для птиц, совмещенная с кормушкой для кошки, и даже «похлопывалка по плечу». Последнее устройство представляло собой подобие мухобойки, которое нужно было закреплять на плече. Когда хозяин «похлопывалки» желал получить моральную поддержку, но дружески похлопать его по плечу было некому, он дергал за веревочку и получал желаемый шлепок.

Во-вторых, многочисленные исследовательские учреждения в совершенстве овладели искусством выбивания субсидий. Субсидии и гранты получались из двух источников. Первым были многочисленные благотворительные фонды, созданные богачами, с тем чтобы получить налоговые льготы. Таким фондам было не важно, на что именно пошли деньги, лишь бы получатели грантов правильно оформляли документы. Вторым источником были деньги налогоплательщиков, причем бюрократов тоже не слишком волновало, на что потрачен тот или иной доллар. Благодаря этому во второй половине ХХ века в моду вошли исследования, посвященные, например, поведению животных. Исследования такого рода были весьма удобны для институтов, потому что никто не ожидал от них практических результатов. В начале 1970-х годов Национальный институт психического здоровья США начал вкладывать деньги американских налогоплательщиков в исследования поведения голубей. Ученых интересовало, как быстро голуби обучаются, о чем они думают и т. п., в то время как проекты, имевшие непосредственное отношение к психическому здоровью населения, оставались без финансовой поддержки. Глава одной из правозащитных организаций возмущался политикой института: «Они отклонили проекты, касавшиеся душевнобольных бездомных. Они отклонили проекты по разработке лекарств, которые помогли бы людям с шизофренией и маниакально-депрессивным синдромом… Средний гражданин был бы шокирован, если бы узнал, на что тратятся его деньги».

Институт психического здоровья был не одинок. Финансировавшийся за счет американского государства Орегонский университет науки и здоровья много лет давал деньги на исследование развития тревожности у обезьян. Ученые пытались доказать, что обезьяны, которых много пугали в детстве, вырастают в запуганных взрослых особей. Для этого на детенышей обезьян насылали игрушечные машинки, управляемые по радио, пугали их ревом самолетных моторов и т. п. После каждого испуга у животных измеряли пульс и давление. Для чистоты эксперимента исследование просто обязано было быть многолетним, ведь нужно было вырастить несколько поколений запуганных обезьян, незапуганных и тех, которых иногда пугали, а иногда нет. Исследование сексуального поведения африканских бурундуков, проводившееся в конце 1990-х годов, заняло не так много времени, но стоило налогоплательщикам $600 тыс. Проводившая исследование профессор Уотермен объясняла, что «самцы бурундуков держатся вместе и нравятся друг другу», из чего следовало, что изучение этих животных поможет людям «понять самих себя».

Изучением животных дело, конечно, не ограничивается. Не так давно, например, университет Лоуборо в Англии исследовал проблему «крошения бисквитов». Оказалось, что «внутренняя влага разрушает внутренние связи, что ведет к саморазрушению бисквита». Особенно широкое поле для подобных исследований предоставляет психология.

Психологическому департаменту Школы общественного здо ровья при Мичиганском университете потребовалось 17 лет, чтобы обследовать 192 супружеские пары. Оказалось, что супруги, которые чаще сдерживали свой гнев в отношении друг друга, раньше отходили в мир иной. То есть итогом многолетних исследований стал совет: почаще ругайтесь. Также ученым понадобилось проводить масштабные изыскания, чтобы понять, что дети, увлеченные компьютерными играми, тратят меньше времени на домашнее задание. В ходе другого исследования было установлено, что мужчины чаще забывают поздравить своих жен с годовщиной свадьбы, чем женщины – своих мужей. Как будто в этом кто-то сомневался.

Все эти исследования отличает одна общая черта – их авторов невозможно уличить в недобросовестности. Если алхимик Келли попал в тюрьму из-за того, что не смог дать императору золота, а гений Тесла лишился поддержки спонсоров из-за того, что не смог подтвердить свои прозрения конкретными результатами, то современным ученым, запугивающим мартышек или измеряющим параметры бисквита, такое разоблачение не грозит. Главное же заключается в том, что, каким бы бесполезным ни было исследование, свою главную функцию оно все равно выполняет. Сегодня от науки ждут, в сущности, того же, чего ждали во времена Рудольфа II, а именно – чуда. Разве не чудо, что наука вдруг оправдает вашу забывчивость глубокомысленным заключением обо всех мужчинах, склонных забывать о памятных датах семейной жизни? И не диво ли, что самцы-бурундуки, оказывается, предпочитают общество собратьев по полу, как, например, футбольные фанаты? Подобные исследования развлекают публику и оправдывают простые человеческие слабости, объясняя их с научной точки зрения. Поэтому бессмысленные исследования, с одной стороны, совершенно бесполезны, а с другой стороны, совершенно безвредны, хотя порой и очень дороги.