Песни - Пьер-Жан Беранже
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Будущность великих умов
Писателей исчезнет слава,Когда, в стремлении вперед,Народы мира величавоСольются все в один народ.
Поэмы, драмы, песни, речиГлупцов и умных — все равноНе выдержат подобной встречи,Им всем погибнуть суждено.
Хоть языков темны истоки,Любой — великая река,И, точно челны, ваши строкиОна несет издалека.
Лишь только мирты, лавры, розыУкрасят весело ваш борт,Вам грезятся апофеозы,Прибытье радостное в порт.
Но в океан вливает водыСтоль мирно несший вас поток,Объединятся все народы…Корабль тут нужен, не челнок!
Могу я предсказать заране,Что, не найдя по звездам путь,В безбрежном наций океанеВам всем придется потонуть.
А если две иль три страницыОт вас удастся сохранитьНайдутся ль сведущие лица,Чтоб их прочесть и объяснить?
О Академии светила!Вы станете — увы и ах!Навек немыми, как могила,Как Лувра мумии в гробах…
Писатели! В грядущем миреЕго в веках провижу яНужды не будет ни в кумире,Ни в груде ветхого старья.
И помнить нам отнюдь не лишне.Что наши голоса туда,Куда ведет наш мир всевышний,Не донесутся никогда!
Перевод Вал. ДмитриеваПрощание[91]
Мудрость, вещая Сивилла,Уж не раз мне говорила:«Старику пора домой;Вот твой посох, понемногуСобирайся в путь-дорогу,Песнь последнюю пропойИ, простившись с белым светом,Уходи к своим ЛизеттамНа свиданье в край иной».Чокнемся звучней
Чашами прощанья!Лиза, веселей!Братья, до свиданья!И — пошел живей!
Мудрость снова шепчет строго:«Шестьдесят лет слишком много;Рассчитаться срок настал.Небо в тучах почернело,Солнце жизни тихо селоЗдесь последний твой привал.Шаг нетвердый увлеченьяИ смотри, чтоб без движеньяНа постель ты не упал».
Чокнемся звучнейЧашами прощанья!Лиза, веселей!Братья, до свиданья!И — пошел живей!
Я спокоен, умирая:Мир — квартира дорогая.Мой укромный уголок,Как он ни был мал и тесен,Я купил ценою песенИ расплачивался в срок;Жатвы сняв в полях и нивах,Я из грез своих счастливыхНе один им сплел венок.
Чокнемся звучнейЧашами прощанья!Лиза, веселей!Братья, до свиданья!И — пошел живей!
Из всего, чем сердце жило,Память сердца сохранилаТолько милые черты,Нежный взор да смех лукавый…Нет, действительнее славыОбаянье красоты!На одре моих страданийТени милых мне созданийБудят светлые мечты.
Чокнемся звучнейЧашами прощанья!Лиза, веселей!Братья, до свиданья!И — пошел живей!
Юноша, певец весенний,Жду тебя без опасений,Продолжай мой путь земной!..Дар твой светел и чудесен.Ты — король, владыка песен,Дорогой наследник мой.Мир спокойно покидаю,Ведь наверное я знаю:Трон мой будет за тобой!
Чокнемся звучнейЧашами прощанья!Лиза, веселей!Братья, до свиданья!И — пошел живей!
Что в лазури мне прозрачной?Что в пучине этой мрачной,Что волной о скалы бьет?В сердце смолк ответ движеньюВсе — иному поколенью,Все — для юности цветет!А для живших наши летаЭта грязная планетаТолько кровью отдает.
Чокнемся звучнейЧашами прощанья!Лиза, веселей!Братья, до свиданья!И — пошел живей!
Не горюй, друзья, прощаясь;Небо падает, склоняясьНад моею головой,И уж ясно видеть стало,Что наличных слишком малоКошелек содержит мой.Но я полон упованьяПовторить вам: «до свиданья»,Миновав предел земной.
Чокнемся звучнейЧашами прощанья!Лиза, веселей!Братья, до свиданья!И — пошел живей!
Перевод В. КурочкинаКоролевская фаворитка
Дочь
Ах! Какие лошади! Экипаж какой!И какая дама в нем — посмотри, мамаша,Уж такой красавицы в мире нет другой.Это, я так думаю, королева наша.Мать
Королеве, брошенной мужем-королем,Стыд встречаться с этою вывескою срама;Это — ночь позорная, выплывшая днем:Короля любовница — вот кто эта дама.Дочь, вздохнув, подумала: «Ах, как хорошо быСделаться любовницей эдакой особы!»Дочь
Бриллиянты звездами, маменька, горят;Тоньше и узорчатей кружев уж нигде нет.Нынче будни, кажется, а такой наряд,Что ж она для праздника на себя наденет?Мать
Как ни нарядилась бы — встретясь с земляком,Отвернется, вспомнивши, хоть давно забыла,Как бежала с родины ночью босиком,Где жила в работницах и коров доила.Дочь, вздохнув, подумала: «Ах, как хорошо быСделаться любовницей эдакой особы!»Дочь
Маменька, а это кто, вон на рысаках,Гордая, надменная, проскакала шибко;Как сравнялись — ненависть вспыхнула в глазах,А у фаворитки-то будто бы улыбка…Мать
Эта, видишь, родом-то будет покрупней;Герб каретный дан еще прадедам за службу.К королю бы в спальную раз пробраться ейУж она б коровнице показала дружбу!Дочь, вздохнув, подумала: «Ах, как хорошо быСделаться любовницей эдакой особы!»Дочь
Видно, королю она всех дороже дам:На коне следит за ней молодой придворный.Посмотри-ка, маменька, он влюблен и сам:Не спускает глаз с нее — нежный и покорный.Мать
По уши запутался молодец в долгах.Получить бы полк ему нужно для прибытка.Пусть дорогу заняли старшие в чинахВывезет объездами в гору фаворитка.Дочь, вздохнув, подумала: «Ах, как хорошо быСделаться любовницей эдакой особы!»Дочь
Подкатили лошади к пышному дворцу.Маменька, священник ей отворяет дверцу…Вот целует руку ей… вводит по крыльцу,Руку с умилением приложивши к сердцу.Мать
Норовит в епископы седовласый мужЧрез овцу погибшую, худшую из стада…А ведь как поет красно — пастырь наших душНищим умирающим о мученьях ада!Дочь, вздохнув, подумала: «Ах, как хорошо быСделаться любовницей эдакой особы!»Дочь
Свадьба деревенская мимо них прошла.Пусть невеста краше всех наших деревенщин,Вряд ли уж покажется жениху милаКак сравнит с божественной, с лучшею из женщин.Мать
Нет, стыдиться стал бы он суетной мечты,Заповедь народную памятуя свято:Сколько было пролито пота нищеты,Чтоб создать подобное божество разврата.Дочь, вздохнув, подумала: «Ах, как хорошо быСделаться любовницей эдакой особы!»Перевод В. КурочкинаЧетки горемыки
— На связку четок скорби чернойЗачем ты слезы льешь упорно?— Ах, плакали бы тут и вы:Я друга схоронил, увы!— Вон в той лачуге — голод. МожешьУтешиться, коль им поможешь.
А четки черные скорбейТы на пути оставь скорей.
Но он опять рыдает вскоре.— Что, горемыка, снова горе?— Ах, плакали бы тут и вы:Скончался мой отец, увы!— Ты слышишь крик в лесу? Бандиты!Беги! Там люди ждут защиты!
А четки черные скорбейТы на пути оставь скорей.
Опять он слезы льет потопом.— Как видно, беды ходят скопом?— Как не рыдать? Поймите вы:Жену я схоронил, увы!— Беги, туши пожар в селенье:В благодеянии — забвенье.
А четки черные скорбейТы на пути оставь скорей.
Он вновь рыдает. — Человече!Все любящие жаждут встречи.— О, горе мне! Слыхали вы?Дочь умерла моя, увы!— Вот — тонет девочка. Не медли!Ты этим мать спасешь от петли.
А четки черные скорбейТы на пути оставь скорей.
Но вот он тихо как-то плачет.— Еще кой-кто скончался, значит?— Я стар и слаб. Судите вы:Могу лишь плакать я, увы!— Там, у крыльца, ты видишь пташку?Согрей озябшую бедняжку.
А четки черные скорбейТы на пути оставь скорей.
От умиленья он заплакал,И тут сказал ему оракул:— Зовусь я Милосердьем. ТотБлажен, кто вслед за мной идет:Так всем, от мала до велика,Вещай закон мой, горемыка,
Чтоб людям растерять скорейВсе четки черные скорбей!
Перевод Л. ПеньковскогоПоследняя песня
