Мент без ценника - Владимир Колычев

На самом деле на обед лейтенант собирался идти домой – надо было глянуть, как там поживает беглый арестант. Но отказывать Гущину нельзя. Как бы этот жук чего не заподозрил. В розыске он звезд с неба не хватал, но на всякие каверзы у него нюх особый.

Но только он завел речь о Костылине, как в столовой появился Махор – собственной персоной, в окружении четырех крутоплечих «быков». Столовая молокозавода – вовсе не то заведение, куда может отправиться на обед богатый и влиятельный вор в законе, поэтому Богдан встревожился не на шутку.

– Кто это? – проследив за его взглядом, спросил Гущин.

Похоже, вопрос его прозвучал искренне… Впрочем, если бы Махор хотел его завербовать, он бы сам с ним разговаривать не стал.

– Ну, ты даешь! Таких людей в лицо надо знать. Махор это.

– Ничего себе!

Гущин разволновался так, что лицо пошло пятнами. Богдан тоже чувствовал себя не в своей тарелке, но нервы не шалят. И рука не дрожит – он мысленно прикидывал расстояние до пистолета.

Махор шел прямо к операм. Лицо пресное, ничего не выражающее, взгляд спокойный, но чувствовалась в нем внутренняя мощь. Ничего не говоря, Махор подсел к операм и посмотрел на Городового. Взгляд его потяжелел.

– Паша, ты ничего не попутал? – усмехнулся Богдан.

Как ни крути, а Махор – большая величина не только в криминальном мире. Сам городской глава с ним, что называется, на «вы» и шепотом. Поэтому непросто было изобразить небрежность, с которой обратился к нему Богдан. Голос мог запросто дать фальшивую ноту, уличив его как минимум в неискренности, а как максимум – в страхе перед вором. Но дело в том, что Богдан ничего не изображал. Махор производил на него впечатление, но страх не внушал. Поэтому и голос его звучал непринужденно.

– А может, ты по лагерной столовке соскучился? Так ты скажи, есть варианты.

– Я скажу, командир. Есть у меня к тебе одна тема.

Похоже, Махору не понравилась столь небрежная манера, с какой обратился к нему Богдан. Но он попытался это скрыть.

– Давай. Только недолго: борщ остывает.

– Я хотел бы с глазу на глаз. – Махор выразительно глянул на Гущина.

Богдан все понял, но выгонять Рому не стал. Как бы он ни относился к своему несостоявшемуся напарнику, помыкать им в угоду вору он не будет. Однако Гущин сам пересел за другой стол, чем записал еще один минус в свой актив.

– Я слышал, ты тут большой шухер заварил, – как бы невзначай сказал вор.

Его «быки» тоже отвалились в сторону, сели за дальний стол. Но взгляд от своего босса не отводят.

– Я?.. Я всего лишь опер. Что мне говорят, то и делаю.

– Ты не опер. Ты головная боль. – Судя по звучанию голоса, Махор сказал это как бы в шутку. Но взгляд у него серьезный, строгий. – И я знаю, что ты всю эту кашу заварил.

– Ну, знаешь, и отлично.

– Надо прекращать эту бодягу.

– С чего это вдруг?

– Мы бы могли договориться, – глянув по сторонам, заговорщицким тоном сказал Махор.

– Если это мне будет выгодно, то почему бы и нет…

– И в чем выгода?

– Ну, не в деньгах, это точно.

– А почему бы и нет?

– Можно я не буду объяснять? – усмехнулся Богдан.

– Если не деньги, какая тебе нужна выгода?

– Джунгли ваши уголовные прочистили, в этом выгода. Сорняков меньше стало, дышать легче… Только вот не удалось выяснить, кто в прошлом году ювелирку на Советской взял. Осенью, в октябре…

– И что, из-за этого сыр-бор?

– Нет, конечно. Но хотелось бы узнать.

– Думаешь, я могу тебе в этом помочь? – удивился Махор.

– Нет, ты же в законе; на тебя косяк ляжет, если ты ментам поможешь.

– Так в чем же дело?

– В шляпе. Я знаю, кто ювелирку взял.

– Ну, флаг тебе в руки.

– Это залетная братва учудила. Дело сделали, а с тобой не поделились. Тебе что, все равно?.. Нет, я не твоя воровская совесть, Махор. Я на это не претендую, так что можешь не отвечать.

– Да нет, командир, в таких делах «все равно» – не ответ. В таких делах разбираться надо.

– Тогда слушай. Эти люди на Быхалова работают. Ты его знаешь. У тебя к его бизнесу, скажем так, особое отношение…

– Ну и? – после долгой паузы подстегнул Богдана Махор.

– Неосторожно эти ребята поступили. Не надо им было ювелирку брать. Вроде бы все грамотно сделали, а след остался. По этому следу мы и вышли на них. Более того, мы узнали, чем эти ребята еще занимаются. На Быхалова работают. Костылина убили…

– Костылина? – нахмурил брови Махор.

– Ну да. Треугольник такой сложился – деньги, Быхалов и Костылин. Третий оказался лишним. Один заказал другого… В общем, все как обычно.

– А может, Костылин сам первый заказал Быхалова?

– Я не знаю, кто кого там заказал. Я знаю, что Костылина убил Вяткин, человек Быхалова. Железобетонных доказательств у меня нет, поэтому Вяткина пришлось отпустить. А он должен сесть. И за Костылина должен ответить, и за другого человека, которого убил, скажем так, мимоходом…

– Значит, хочешь Вяткина этого посадить?

– И хочу. И должен.

– А при чем здесь ювелирка?

– У Вяткина подельники есть. Они обязаны сознаться в том, что взяли ювелирку на Советской.

– И всё?

– Нет. Хочу, чтобы Вяток сознался в том, что он убил Костылина.

– В этом я тебе помочь не смогу, – покачал головой Махор.

– Ну, не сможешь, и не надо. Ты с подельниками Вяткина разберись. Спроси, почему они мимо тебя прошли, в общак за скок-наскок не проплатили…

Махор думал недолго.

– Закошмарить этих чертей хочешь? – с насмешкой, но вовсе не пренебрежительно спросил он.

– Ну да, чтобы жизнь медом не казалась. Но только чтобы без летального исхода.

– Это понятно. Мы их закошмарим, ты их расколешь.

– Надеюсь на это.

– Вдруг они на Вяткина покажут, да?

– Было бы неплохо… За Вяткина пацан один страдает. Вены себе в СИЗО вскрыл, потом сбежал по глупости. Никого не подставлял. Ищут его. Найдут, могут и зашибить ненароком. А пацан ни в чем не виноват. Не хочу, чтобы он страдал…

– Ты мент, тебе видней… Знаешь, лейтенант, я бы тебя лесом послал. Но ты реальный мент. Я знаю, тебе Быхалов машину новую предлагал… Мог бы и взять. Ты в самом деле его шкуру спас. И деньги тоже… Но ты упрямый. Уважаю… К тому же с тюменскими мне помог…

– Я тебе ничем не помогал, Махор. И тебе мне помогать не надо. Просто сделай то, о чем я прошу.

– Обещать не обещаю.

– Аналогично.

– Ну, тогда бывай, лейтенант.

Махор неторопливо поднялся, глянул на Богдана с иронией человека, уверенного в себе, но признающего силу других. Руку на прощание подавать, разумеется, не стал.

Гущин вернулся за стол только после того, как Махор вышел из столовой.

– Что хотел? – с плохо разыгранной небрежностью спросил он.

– Угадай.

– Ну, какие-то дела?

– А какие у меня могут быть дела с вором?

– Баш на баш.

– Разве что так… Облавы его достали. За своих просил. Значит, не зря мы с тобой работали, Рома.

– Э-э… Ну, да, не зря… И как, договорились?

– Я так понимаю, тебя не удивляет такой расклад? – удивленно повел бровью Городовой. – Законный вор, смотрящий по городу, приходит к рядовому оперу и просит прекратить ментовской беспредел. Я что, начальник ГУВД, чтобы меня об этом просить?

– Нет. Но ведь ты всю эту смуту затеял. По твоей инициативе все. Шумов это не скрывает…

– А Махор об этом откуда знает?

– Знает откуда-то, – развел руками Гущин.

– Рома, давай начистоту. Как-то не заладилось у нас с тобой. Ты строить меня пытался, потом эта история с Леной Хромцовой, рапорт Петухову, все такое… Я понимаю, тебе утвердиться надо было, потом Лена – баба красивая, к тому же не совсем порядочная в прошлом… Я все могу понять. Могу даже простить. Но никогда не прощу предательства. Так что если ты вдруг стучишь на меня, лучше сразу в этом признайся. Или просто переведись в другой город. Потому что, если я узнаю, если у меня будут неопровержимые доказательства… В общем, я тебе спуску не дам. Мстить не буду, просто накажу. По всей строгости ментовского закона. Мало не покажется. А на том свете добавят… Ты меня понял?

Богдан смотрел на Гущина без вызова, но с видом сильного человека, на стороне которого правда. Взгляд тяжелый, потому капитан и не выдержал…

– Богдан, может, ты думаешь, что я приходил к Лене после нашего с тобой разговора? – залебезил он.

– Я ей не сват и не брат, – продолжая давить на собеседника немигающим взглядом, пожал плечами Богдан. – Ну, приходил и приходил. Если она не жаловалась, значит, ее это устраивает…

– Но я к ней не ходил.

– Верю. Но разговор не о том…

– Да, но с этого ты ко мне заехал… Я, правда, пытался построить тебя. Думал, ты зеленый лейтенант. Потом понял, что это не так… Ты, вообще, молодец. С ворами и бандитами на «ты». Я знаю, они тебя боятся. И уважают… Я все понял, Богдан. Ты же видишь, я тебе палки в колеса не вставляю…

– Короче.

– Ну, я еще никому ничего не сказал, – поплыл Гущин.