Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III - Виктор Холенко

практически почти слившимся с самим краевым центром – городом Владивосток. Первый секретарь горкома партии Волынцев (в будущем ему предстоит стать первым секретарём крайкома КПСС, а с 1991 года несколько лет возглавлять краевой Совет депутатов трудящихся), с которым я сразу же поехал знакомиться, с одобрением отнёсся к идее открытия корпункта и заверил меня, что в первом же сданном строителями многоэтажном жилом доме мне будет выделена просторная квартира, в которой я буду жить с семьёй и работать одновременно, как и все другие собкоры этой газеты в других городах и районах края. И даже дом этот мне показал, который по его заверению должен быть сдан в эксплуатацию накануне Нового года. Признаюсь, меня несколько покоробило, когда я увидел, где именно расположен был этот дом-новострой. Нет, он был даже прекрасен по современной архитектуре и находился практически в самом центре города, но одно существенное обстоятельство сразу насторожило меня. Дело в том, что через весь этот город, как сейчас я не знаю, а тогда было так, проходила многополосная автотрасса Владивосток – Находка, по которой в обе стороны, днём и ночью, сплошным потоком шли на больших скоростях автомашины всевозможных марок, легковые и грузовики. И получалось так, что дом, в котором мне предстояло работать и жить с семьёй, находился с одной стороны этой плотно загруженной улицы, а школа-десятилетка, в которую будет ходить моя маленькая Алёнка, всю свою жизнь до этого видевшая столько машин сразу только в кино, стояла на стороне противоположной. И мне, честное слово, сразу же стало не по себе, когда я представил, как ей придётся каждый день пересекать этот стремительный железный поток как минимум дважды в день – туда и обратно, потому что ни виадука, ни подземного перехода не оказалось даже в существенно отдалённой видимости. Но выбирать было не из чего пока, и я по методу легендарного Ходжи Насреддина решил отложить эту проблему на потом, когда и дом этот достроится, да и я здесь твёрже стану на ноги.

Однако мой ангел-хранитель и тут всё сделал без меня грешного: недолго я проработал здесь собкором, всего несколько месяцев. К тому времени и дом тот не успели ещё достроить, да и переезжать в этот город вообще потом не пришлось. Хотя вначале всё складывалось вполне удачно, по крайней мере в работе и временном моём личном устройстве на жительство, пока семья оставалась ещё в Славянке. Здесь оказались два хорошо мне знакомых ещё по Лесозаводску человека: один стал директором фабрики пианино марки «Приморье» (было здесь тогда и такое предприятие), а другой стал руководить местной ковровой фабрикой. Так вот, первый из них (вот беда, не могу вспомнить его фамилию, а гадать не рискую) работал в Лесозаводске директором лесозавода № 2, расположенного на левом берегу Уссури, а второй в то же время был в том городе первым секретарём горкома партии, под руководством которого мне даже пришлось немного поработать в горкоме после перехода на заочное отделение ВПШ при ЦК КПСС. Об этих людях, хорошо мне знакомых по прежним временам, и о возглавляемых ими теперь рабочих коллективах на таких неординарных и чуть ли не экзотических даже предприятиях я и написал первые свои большие, насыщенные интересными фактами и людскими историями материалы, которые сразу же были напечатаны в газете «Красное знамя» и довольно убедительно представили меня и читателям, и местным партийным и советским властям.

За лето я объездил все более или менее значимые места в районах и городах, приписанных к моему корреспондентскому пункту. Был в Большом Камне, где рядом с военными судостроителями, о которых, понятно, писать нам, гражданским журналистам, возбранялось, тогда строились рыбацкие и транспортные суда малого и среднего тоннажа, писал репортажи о тружениках села шкотовских и раздольненских плодородных долин, из Уссурийского заповедника привёз для газеты рассказ об учёных солнечной обсерватории, постоянно работавших в юго-западных отрогах Сихотэ-Алиня, а из заповедника Кедровая Падь – о борьбе охраняющих его егерей с браконьерами всех мастей, одним из первых в крае журналистов написал живой материал о рождении фермы марикультуры в изумительно живописной бухте Витязь, где энтузиасты этого нового дела приступили к промышленному разведению вкуснейших дальневосточных моллюсков – морских гребешков, а в самом Артёме познакомился с лучшими в те годы местными шахтёрами, добывающими уголь в сложнейших горных условиях. И, конечно же, всего больше писал о судостроителях, рыбаках и многих других людях, работавших в Хасанском районе, который тогда я, вполне естественно, знал гораздо лучше всех остальных.

Работать, конечно, было очень интересно, хотя и довольно непросто: жена с ребятами в Славянке, бывать у них приходилось не часто, потому что я сегодня здесь, а завтра за сотню вёрст от дома, где на электричке или попутке, а то и просто пешком, и в зной, и в непогоду. Днём перекусишь в какой-никакой забегаловке, или рабочая столовая подвернётся по пути. А потом приползёшь поздно вечером еле-еле в эту однокомнатную квартирку в общежитии ИТР ковровой фабрики, которую её директор Николай Павлович Гнитецкий мне любезно и совершенно бесплатно предоставил под временный корпункт, и ужинаешь рыбными консервами да чаем с хлебом и сахаром – ничего другого в магазинах и не достать было. В корне менялось вечернее или утреннее меню только после короткого пребывания дома в Славянке: тогда можно было попить чаю и с финским сервелатом, и с хорошим сыром, а то и другими деликатесами – снабжение в столице Хасанского района по-прежнему оставалось одним из самых лучших по Приморскому краю. Зато никогда и никто из соседей не мешал мне хорошо отоспаться после утомительной порой командировки, а потом спокойно отписаться, чтобы отправить готовый материал почтой в редакцию, ну а оперативную информацию передать стенографистке по телефону. Да, по-моему, их, соседей, на моей лестничной площадке на втором этаже и не было совсем: двери других квартир были всегда закрыты, только внизу в застеклённой кабинке постоянно сидела днём пожилая консьержка.

Был в этой даровой квартирке, как и во всём общежитии, один и довольно существенный недостаток: здесь до начала отопительного сезона не было совсем горячей воды. Это обстоятельство однажды и выбило меня из седла напрочь. А дело было так. В один холодный октябрьский день, перемежаемый мелким зябким дождичком, я вернулся на попутке до Артёма с полей Раздольнинского совхоза, благо его центральная усадьба находилась прямо на автотрассе Владивосток – Хабаровск, а там уже на остановке дождался городского автобуса и на нём, промокший до нитки и замёрзший до зубного стука, уже добрался до пятиэтажки общежития, в одном из подъездов которой и находилась моя квартирка. По