Крокодильчик в перьях - Ива Лебедева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В последней фразе мне было почудилась какая-то личная претензия к бесстыжим гекконам, но эта мысль пролетела мимо, слишком много было в голове своих проблем.
― Ну-у-у… ― задумчиво протянула я.
― Не вздумай! ― всполошилась Алана. ― Я тебя сама убью или к кровати привяжу! Пауки едят даже собственных детенышей! На нее твой пушистый хохолок не подействует!
― Отставить извращения. ― Я поморщилась. ― Естественно, никто не собирается драться за мужчину в открытую. Мы слово дали, помнишь? Не показывать симпатии.
― Тогда тем более паучиха — его проблема. ― Тут гиена снисходительно фыркнула. ― Да не переживай ты так. Дейлен твой все же не хвост собачий, он мифик. Ну, паучиха, ну, сильная, помается чуток, а потом сожрет ее сам. И будет у него многочисленная кладка без сучки-жены, как у твоего отца. Ой, прости.
― Что? А… ладно, проехали. ― Притворяться, что я горюю о женщине, которую даже не знала лично, у меня сейчас все равно бы не получилось.
А взаимоотношения в гиеньей среде между матерями и дочерьми для меня секретом давно не были.
На том разговор и закончился. Я все равно не представляла пока, как буду действовать дальше. И честно признавала про себя, что в данный момент мне любопытнее посмотреть на девушку, чей магический облик — паучиха, чем задумываться о собственных любовных перспективах.
Василиск все равно мой, чего волноваться, да? Хм. Нет. Он свой собственный. А вдруг паучиха ему понравится? Тем более надо на нее посмотреть и оценить. Интересно, а она похожа на дроу из сказок моего прежнего мира? Вроде бы как раз они поклонялись паукам, у них даже богиня такая, восьминогая.
Долго ждать не пришлось. Уже следующим утром на завтраке в столовой я удостоилась «чести» познакомиться с этой особой так близко, как никогда и не хотела.
Очень тонкокостная, высокая и агрессивно-элегантная девушка сама подсела за мой столик и, не здороваясь, молча начала хрустеть каким-то странным блюдом, похожим на мясные шарики во фритюре. При этом разглядывала меня в упор большими черными глазами, бездонными, как колодцы.
У нее было интересное лицо — почти треугольное из-за острых скул и подбородка. Не понять, то ли красиво при огромных мерцающих глазах, то ли страшновато.
А еще ее магический дух не сидел на месте за спиной носительницы. Огромный черный паук умостился прямо над нашими головами, зацепившись лапами за потолочную балку, и деловито плел там паутину, едва видимым шелковым дождем спускавшуюся на наш столик и персонально на меня.
― Если порвешь мою паутину, я тебя уничтожу. ― Голос паучихи оказался низкий, хрипловатый и будто бы скрипучий, хотя на самом деле нет.
Странный голос, запоминающийся.
― Зачем? ― Вопрос был глупый, я сама это понимала и спросила от растерянности. Просто чтобы не молчать.
― Я обязана тебе отвечать? Нет, не обязана. ― Странная паучиха будто поговорила сама с собой и, кивнув, продолжила хрустеть… коконами.
Точно, это коконы каких-то насекомых. Жареные.
Тут вдруг почти коснувшаяся хохолка моей курочки сеть внезапно вспыхнула и, заискрившись, пропала в огне. Ой!
― Я предупреждала. ― Недовольный паук с потолка зашевелил на меня такими штуками… кажется, они называются мандибулы.
― Так никто не рвал. Она сама сгорела. ― Держать хорошую мину при плохой игре я еще в детском саду научилась. Том, настоящем, человеческом.
Паучиха только загадочно сверкнула на меня глазами. Но драться, кажется, передумала. Или не хотела изначально? Вот в чем они с василиском похожи, так это в умении «лицо кирпич». Или у членистоногой в принципе плохо с лицевыми мышцами: от рождения не развиты.
Но подумать мне было о чем даже без мимических особенностей пауков. Потому что я действительно ничего не жгла. И вообще, моей курочке, кажется, эта паутина была по барабану. Она ее не беспокоила ничуть. Тогда почему шелковые нити вспыхнули?
И только тут до меня вдруг дошло, что в столовой как-то необычайно тихо. Никто не гремит подносами. Не орет, чтобы ему оставили мясной подливки. Не болтает об уроках, мальчиках, девочках и домашних заданиях.
Все сидят за своими столами с напряженными лицами и таращатся на меня.
Дейлен Албаази
― Эрна, тебе пора на занятия. ― Я протянул паучихе руку, стараясь даже не смотреть в сторону Адэрин. Хотя буквально пару минут назад настолько тщательно следил из-за угла за ситуацией, что паутина сама воспламенилась от взгляда. Со мной такое было впервые. То ли дар не удержал, то ли огонь. ― Идем, я тебя провожу.
На удивление, арахна не стала спорить. Взяла меня под руку и пошла в сторону выхода из столовой. Только ее паук почему-то остался там, где сидел: вцепился в потолочную балку над головой Ады.
Я помнил, конечно, про эту особенность арахнов. Они единственные, кто может довольно далеко удаляться от своего магического облика, оставаясь с ним на связи с помощью невидимой паутины. Но сейчас мне очень не нравился расклад сил.
― Аппетитная курочка, ― вдруг сказала Эрна, даже не глядя на меня.
― Если ты попытаешься сожрать кого-нибудь в этой академии, я тебе самолично все восемь лап оторву. Благо на фертильность это не повлияет.
― Это звучит очень… романтично, ― выдала девушка с абсолютно нечитаемым лицом и отозвала свою духовную сущность из столовой.
Вот и пойми теперь, то ли насекомое научилось сарказму, то ли такие угрозы партнеру у них действительно считаются ухаживаниями. Из серии «оторвет лапы — значит, не смогу двигаться. Не смогу двигаться — значит, будет он меня сам всячески обихаживать, кормить и любить». Суровая паучья романтика.
― Мне точно надо туда идти? ― Внезапно паучиха остановила меня на полпути в аудиторию.
― Разве главы кланов не договорились об этом? ― не понял я причин сопротивления.
― Да. Но я не понимаю. Меня продали, чтобы родить. Зачем учиться? Знания самки не переходят кладке. Давай я просто рожу.
― Нет уж. ― Я внутренне содрогнулся от такого отношения, но объяснять паучихе нормы нашего сообщества, во всяком случае сейчас, готов не был. ― Старшие лучше знают. Сказали — будешь учиться, значит будешь. Идем, аудитория уже близко.
М-да. Как-то я не сообразил, что,
