Молись, королева! (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна

Хотя через некоторое время любопытство все же взяло верх, и Майя краем глаза выглянула в окно, где господин Соме показывал королю приходской двор.

Вблизи Георг был не менее впечатляющим, чем на парадном портрете. Высокий, статный мужчина. Широкий в плечах. По абрису его тела можно было сказать, что король все еще полон сил. Хоть черные волосы его и были испещрены сединой.

В остальном же Майя представила короля как весьма волевого мужчину.

Сильный подбородок. Орлиный нос. Тонкая, упрямая линия губ.

Между тем, слушая настоятеля, Георг сохранял приятную улыбку. Кивал. И в целом производил впечатления достаточно благодарного слушателя.

Майя все еще стояла за занавеской у окна, как в ее (нет, теперь уже в их) комнату ворвался Френдлих.

— Доброе утро, дорогая, — быстро чмокнул он Майю в щеку.

Девушка не видела его с самого утра, когда Френдлих по обыкновению направился на прогулу. Но сейчас он показался ей сильно взволнованным.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросила Майя.

— Конечно нет. То есть да. Просто…пойдем. Мы должны познакомиться с королем!

И Френдлих взял ее за руку.

— Зачем?

Ранее Майя никогда не замечала у мужа столь честолюбивых амбиций. Конечно, они говорили о будущем. И Френдлих планировал пристроиться преподавателем в одну из частных школ, разбросанных по королевству. Он учил бы детей истории. Она- могла бы давать девочкам частные уроки этикета. Они собирались купить маленький домик. С одной лишней комнатой. И возможно, со временем, в этой комнате появился бы кто — то новенький…

Но для всего этого вовсе не нужно было знакомиться с королем!

А между тем Френдлих безжалостно тянул ее из комнаты. Вниз по лестнице. Во двор.

Его руки сцепили запястье Майи с такой силой, что позже на том месте остались синяки.

А Майя отпиралась. Говорила что не хочет. Ей плохо. И она лучше посидела бы в комнате.

Только ее не слышали. Или не хотели слышать.

И через пару минут Френдлих буквально выволок Майю на улицу.

— Ваше величество! — радостно крикнул Френдлих.

Господин Соме, до этого что-то рассказывающий королю, замер, явно не ожидав такого появления.

На лице же Георга расцвела искренняя улыбка.

— А вот и мой сын, Фрей, — сказал он почти с нежностью, — Я, глупец, почти год искал его по шлюхам и борделям. А он заделался в святоши. Ну, мальчик мой, о каком сюрпризе ты писал мне в своем письме?

Френдлих, вернее принц Фрей, крепче, если такое возможно, сжал руку Майи и притянул девушку к себе.

— Отец, позволь познакомить тебя с моей женой Майей.

— И девушка стала принцессой?! — восторженно спросила маленькая Лорана.

— Конечно, милая. — мягко ответила ей Майя.

Малышка тут же вскочила с ковра и принялась делать танцевальные движения, будто бы она балерина, ожидающая своего оловянного рыцаря. От былой "взрослости" не осталось и следа.

Маленький Тонни же остался на месте.

— А что было потом? — спросил он Майю.

Будущая королева пожала плечами.

— Потом…они жили долго и счастливо. — предположила она.

А что еще ей было сказать? И разве не так заканчиваются все сказки? Замарашка становится принцессой. Конец. Занавес падает, и мало кого интересует потом.

Право, Майя даже не знала, зачем рассказывала детям эту историю. Наверное, в глубине души она хотела, чтобы хоть кто-то ее услышал. Возможно когда-нибудь передал дальше. Ведь если твою историю рассказывают, значит ты живешь. И пусть в сказке будет счастливый конец. Тогда как в жизни впереди Майи была лишь пустошь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 61

Отряд планировал выдвигаться рано утром. Задолго до того, как первые лучи солнца коснутся позолоченного купола собора. Времени на сон почти не оставалось, но, уложив детей, Майя отправилась вовсе не в свою комнату.

Накинув плащ с капюшоном, она снова вышла на улицу. И, дойдя до небольшого трактира, молилась всем богам, чтобы его постояльцы уже спали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Конечно, на посту у входа стоял один из людей Авери, но, узнав Майю, он лишь почтительно поклонился, пропуская ее внутрь.

В трактире же все было тихо: мирно горел огонь в камине, догорали несколько восковых свечей. Пахло жаренным мясом. И, уронив голову на стол, спал кто-то из поздних посетителей. Даже голова кабана, висевшая над камином, казалось и та задремала. Стараясь не нарушать сонных чар, Майя прошла на второй этаж. По предыдущему опыту девушка знала, что тот, кого она планирует посетить этой ночью, почти всегда берет комнату у лестницы: чтобы быть быстрым, в случае необходимости. И так же она надеялась, что он в эту ночь ночевал один.

Снова помолившись всем богам, Майя постучала в дверь. К ее удивлению, за той сразу же послышался шум, и вскоре ей открыли.

— Добрый вечер. Могу я зайти? — с трепетом в голосе, спросила Майя.

— Конечно, ваше величество, — ответил Авери, пропуская ее внутрь.

Оказавшись в комнате, Майя подождала, пока рыцарь закроет дверь, задвинув на ней все задвижки. И пока он делал это, по легкому беспорядку вещей, горящей свече и открытой книге, Майя поняла, что Авери, как и она, не ложился спать в эту ночь.

— Чем я обязан вашему визиту? — с холодом в голосе спросил рыцарь, повернувшись к девушке.

— Вы сбрили бороду? — вздрогнула Майя, внимательнее рассмотрев его в блеклом свете свечи.

Авери невольно погладил гладкий подбородок.

— Да. Мне не спалось. Впрочем, как вижу, и вам. Так чем я обязан? — с нажимом повторил он.

Майя замешкалась. Действительно: зачем она пришла? Направляясь сюда, она четко знала все, что хотела сказать рыцарю. Но сейчас все мысли вылетели из ее головы. Майе вдруг стало невообразимо неловко: быть с ним здесь, в одной комнате. Конечно, между ней и Авери ничего не было. Она не влюбилась в него. Не давала пустых обещаний. Лишь несколько подаренных поцелуев, взамен которых Майя лишь хотела получить поддержку, немного опоры и…

Все отговорки были бесполезны. Так же как и оправдания для самой себя. Майя как никогда чувствовала себя словно гулящая девка, и ей было невероятно стыдно за то, что она играла с чувствами этого человека.

Авери так же, с его сложенными на груди руками и крепко сжатыми губами не помогал разрядить обстановку.

В свое время Берта крепко сердилась за это на мужа.

«Ты стоишь словно истукан! Все твои чувства, мысли, гнев, ярость, страх, любовь, ненависть- все ты скрываешь под этой маской "идеального рыцаря"! Боги, Авери! Рядом с тобой я чувствую себя ничтожной грязью. Скажи хоть что-нибудь! Отругай! Даже ударь! Все лучше, чем твое молчание!"

После этих слов Берта обычно начинала колотить Авери кулачками, захлебываясь слезами или же в беззвучной ярости.

Авери же мог прижать ее к себе. Провести рукой по взлохмаченным рыжим волосам. Поцеловать в лоб, шепча что любит ее, и у них все будет хорошо.

Но со временем рыцарь все чаще отстранялся. Отворачивался от жены. Уходил в другую комнату, или же, если красные от слез глаза Берты совсем не давали душе покоя, искал его в очередной военной компании, где можно было хоть не думать о делах семейных.

А теперь Майя. Девушка смотрела на него столь же полными отчаянья глазами. Чем неприятно и до боли напоминала его жену.

При мыслях о Берте, Авери невольно смягчился. В конце концов, та была права: его рыцарская сдержанность играла злые шутки с чувствами других людей.

— Полно вам, Майя, — устало сказал Авери, стараясь придать мягкости своему голосу, — Я не держу на вас зла. Мой друг Рональд хороший человек, и достойный выбор…фаворита.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну вот. Опять "галантный удар ножом в сердце"- как называла это Берта.

Майя же побледнела так, что это было видно даже при тусклом освещении комнаты. Впрочем, она ведь была женой принца. Значит в отношении любого ее возлюбленного слово "фаворит" было весьма уместно. Но нет, это пустые отговорки.