Слуга смерти - Майкл Смит

Кэтлин нравилось представлять, как они сбрасывают ботинки и мрачно сидят за столом в своем номере или лежат поперек кровати, сжимая в пальцах бесплатную шариковую ручку, и, сосредоточенно нахмурив брови, делают пометки на листках бумаги. Когда ты в отпуске или в деловой поездке, прибытие завтрака имеет для тебя жизненно важное значение. Оно напоминает о том, кто ты, или, по крайней мере, о том, кем ты себя считаешь посреди ночи, залитой вином до краев.

Так полагала Кэтлин. Она пыталась объяснять это одному из администраторов, но тот посмотрел на нее так, словно она говорила по-китайски. Впрочем, некоторые из них всегда относились к ней так, что бы она ни сказала. Среди ночных администраторов женщины встречались редко. Возможно, это было как-то связано с ответственностью и с тем, что по ночам им порой приходилось заниматься странными вещами: объяснять, что в отеле нет службы такси по доставке в пригороды; отговаривать пучеглазых бизнесменов от того, чтобы они приводили женщин, слишком явно походивших на шлюх; находить кого-нибудь, кто бы убрал блевотину в среднем лифте (почему-то все всегда блевали в среднем лифте, и никто не знал почему, даже Берт).

Большинство ночных администраторов не стремились сделать карьеру, они чем-то напоминали пожизненно заключенных, пребывающих вне этого мира. Они приходили в девять вечера или тогда, когда в отеле считалось, что вся основная деятельность закончилась, усаживались за стол в своем кабинете и пили кофе. При счастливом стечении обстоятельств они могли заниматься этим до восхода солнца, время от времени проверяя, справляются ли те, кому платили вполовину меньше, чем им, со своими обязанностями по уборке, обслуживанию и пополнению запасов. Если возникали какие-то проблемы, они отдавали соответствующие распоряжения, а затем возвращались к перелистыванию журналов. Утром они снова приходили в свои квартиры или дома и спали весь день, словно напившиеся крови вампиры.

Кэтлин не была на них похожа. Пока она поднималась на лифте, отражение в зеркале убеждало ее, что она молода, женственна и привлекательна. Ладно, пусть даже и не столь молода. Не важно. У нее были гладкая кожа и волосы, почти не требовавшие ухода, прямой нос. В своем черном костюме она выглядела очень по-деловому. Ей явно было здесь не место. Да, администратором отеля можно стать, не имея никакого опыта, но у нее уже достаточно было опыта работы в других фирмах.

Днем отель казался большой машиной, приводимой в движение собственными внутренними силами, но стоило оказаться по другую сторону регистрационной стойки, войти в одну из дверей с табличкой «Посторонним вход воспрещен», как сразу становилось ясно, что это не так. Внутри отеля сталкивались в лоб тысячи разнообразных задач, выполнявшихся с той или иной скоростью. Он представлял собой нечто вроде компьютера из плоти и камня, одновременно выполнявшего семнадцать различных программ, как новых и отлаженных, так и старых, полных ошибок. И всегда существовала опасность полномасштабного краха. Вместе с тем, однако, он вызывал ощущение взаимосвязанной экосистемы, эстафетной команды, ведущей бесконечную гонку.

Ночью все было иначе. Программы переходили в режим ожидания, и более явно ощущалось присутствие материальных предметов: столов, стульев, настенных ламп, отбрасывавших свет в пустоту. Лифты самостоятельно двигались вверх и вниз, без каких-либо видимых причин, позвякивая и шипя в предрассветные часы. Но больше всего ощущалось само здание, его длинные коридоры и массивные своды, под которыми раздавались странные звуки и шорохи. Отелям многое доводилось видеть. Отели привыкли к грубому обращению. От того, что происходит в рядовом городском отеле, в обычном доме свихнулись бы за один день. Ночью же здание предоставлено само себе, своим медленным, тягучим мыслям. Бродя по его коридорам, казалось, будто сидишь в темноте рядом с огромным каменным зверем и прислушиваешься к его спокойному дыханию.

Возможно, именно поэтому среди ночных администраторов было так мало женщин. Кэтлин знала, что сейчас ей следовало быть дома и спать или прислушиваться к дыханию другого человека рядом с собой. Кот был не в счет, как бы она его ни любила. Это должно было быть дыхание ребенка или, по крайней мере, мужчины. В ее квартире сколько ни прислушивайся — ни того ни другого не услышишь. Ей пора было перестать себя обманывать.

Вот почему она была здесь.

Двери открылись на шестом этаже, и она вышла в коридор. Шесть этажей — не так уж много, но именно столько их было в «Фэйрвью». Недавно у Кэтлин был разговор на эту тему с раздраженным постояльцем, который ожидал такого же роскошного вида, какой открывался из отеля той же сети в Ванкувере. В отеле «Бэйсайд» было двадцать два этажа, и из окон можно было увидеть залив и горы. Кэтлин знала об этом, поскольку была там на ознакомительных курсах. Да, в Сиэтле есть отели и получше, заметила она, но ни одного — с таким вниманием, уделяемым качеству обслуживания. Постоялец яростно уставился на нее, понимая, что ему всего лишь ответили фразой из рекламного проспекта, но, похоже, уехал вполне удовлетворенным. В любом случае, он оказался слегка странной личностью — оба раза заказал на завтрак фрукты и пирожки с колбасой, что свидетельствовало об определенном конфликте его желаний.

В коридоре было тихо и тепло. Она шла по ковровой дорожке вдоль трех сторон небольшого квадрата. Вперед, налево, назад. Заказов было немного. Обычно в конце недели в это время года гостей мало. В одном из номеров жила пара туристов — она видела, как они, пошатываясь, возвращались после полуночи. Кэтлин интересно было узнать, что они закажут, но большинство постояльцев были деловыми людьми. Эти встанут рано утром и позавтракают кофе с круассанами, которые продаются в вестибюле с семи до половины девятого. На этом этаже оказалось всего двенадцать заказов, в основном типичная для отеля яичница из двух яиц. Ничего особо интересного, хотя один из гостей заказал овсянку, что заставило ее улыбнуться. Выдающаяся личность. Его жена могла бы им гордиться.

В конце этажа она оглянулась назад, проверяя, что ничего не забыла, а затем открыла дверь на лестницу. Ковровая дорожка заканчивалась сразу же за дверью — отель экономил на расходах, что она вполне одобряла. Гости иногда пользовались лестницей — обычно только в том случае, если боялись лифтов, поскольку тех было слишком много, — и таким образом имели возможность слегка заглянуть во внутренности отеля. Никаких картин на стенах, никакого красного ковра с золотыми квадратиками, никакой роскоши. Как будто…

Кэтлин покачала головой. Господи, подумала она, опомнись, женщина. Никакой мистики. Всего лишь лестница. Серый линолеум, на котором эхом отдавались шаги. Ничего интересного, и даже незачем притворяться. Ходить здесь — ее работа. И не более того.

Она прислушалась к постукиванию собственных каблуков по ступеням, стараясь сосредоточиться на окружающем. Все же разговаривать с собой не стоило, даже молча. Спустившись на половину пролета, она вдруг услышала какой-то шум наверху, посмотрела туда, предполагая, что это Берт, и собираясь уже улыбнуться, но там никого не оказалось.

Странно. Звук не мог доноситься снизу, поскольку ей хорошо была видна дверь на пятый этаж. Она перегнулась через перила. Внизу тоже никого не было.

Так или иначе, в отелях иногда раздаются разные звуки. Возможно, пришел на работу кто-то из уборщиков. Хотя — она посмотрела на часы — четверть четвертого, этого не может быть.

Она открыла дверь внизу пролета, отчасти ожидая увидеть Берта и думая о том, что, возможно, следует ему что-нибудь сказать. Что-нибудь дружелюбное, чтобы дать понять, что их не разделяют ни возраст, ни цвет кожи, ни иерархия.

В коридоре было пусто.

Ну что ж. Берт никогда не узнает, что он упустил.

На пятом этаже заказов тоже оказалось немного. Несколько тостов с кофе, но — ага, яйца, сосиски, бекон, еще сосиски (?), мясное рагу, овсянка, фрукты, кофе, чай — похоже, на четверых? И континентальный завтрак с тостом. И, кажется, еще английский кекс, хотя пометку трудно было разобрать. Можно еще тостов. Или бекона. И апельсиновый сок. Принести в семь тридцать.

Кэтлин улыбнулась — вероятно, те самые пьяные туристы. Достав из кармана ручку, она сделала несколько поправок, благоразумно сократив заказ так, чтобы тот не напугал их до смерти, когда его принесут. Она также поправила время доставки на семь сорок пять. Они будут ей за это только благодарны.

Она пошла дальше. Еще тосты, еще яичница. Она попыталась вспомнить, когда сама в последний раз была в отпуске. В любом случае, это было давно, еще до смерти ее родителей, то есть пять лет назад. Порой в памяти откладываются странные вещи, словно застывшие фотоснимки. Любимое кафе, чтение бульварного романа. Какая-то безделушка, которую она купила, так как та ей очень понравилась, но теперь забытая в ящике. Любовные похождения. Мальчики, сейчас ставшие мужчинами, так же как и она, надо полагать, стала женщиной. Все, кто в возрасте старше сорока продолжали считать себя девушками, лишь обманывали себя, что бы ни утверждали журналы, переполненные рекламой крема от морщин.