Мода на умных жен - Елена Арсеньева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Директриса отцепила пальцы от лацканов плаща и, перехватив Майю под руку, повлекла ее назад, к двери музея. Майя пыталась тормозить, но безуспешно.
– А что такое со Тамарой? – спросила она испуганно.
– Да просто ужас какой-то! – патетически воскликнула директриса. – Кто бы мог подумать?! У нее внезапное психическое расстройство! Припадок случился по пути на работу, в троллейбусе. Видимо, Тамара Юрьевна опаздывала, как обычно… В салоне оказалась моя знакомая, которая знала и Тамару, она мне и позвонила. В общем, там было что-то ужасное: Тамара умоляла связать ее и не пускать в музей! Вы представляете? Неужели работа в нашем музее внушала ей такое отвращение? Моя знакомая сказала, что пришлось вызывать «Скорую», ее еле-еле скрутили! Надо немедленно позвонить… только я не знаю, в какую клинику Тамару увезли, на улицу Июльских Дней или на Ульянова. А кстати, где у нас есть еще психиатрические больницы, вы не знаете? Господи, Майя, что с вами такое? Вы плачете? Да, бедная Томочка, бедная! Но идемте, что ж мы здесь, на сквозняке… Вы же после больницы, вам надо беречься!
И она втолкнула бледную, неподвижную Майю в дверь музея.
Алена стиснула внезапно замерзшие руки. Отчего ее вдруг пробрал такой озноб?
Какой ужасный случай! Психическое расстройство, внезапный припадок… Еще один? Или Алена тянет факты за уши, усматривая нечто общее в припадках Алексея и умопомешательстве, неожиданно поразившем неведомую ей Тамару Юрьевну? А может, общее имеет-таки место быть?
Тамара Юрьевна просила не пускать ее на работу… Алексей умолял не пускать его в музей… Он боялся уничтожить какую-то картину. А Тамара? С ней-то что случилось? Директриса решила, что работа внушала Тамаре отвращение, но так ли это? А вдруг и она тоже боялась внезапно нахлынувшей страсти к разрушению, уничтожению… Чего? Может быть, «Ковра-самолета»?
Майя со странным выражением стояла около этой картины, а при рассказе о необычной болезни Тамары вдруг заплакала…
Только из жалости к товарищу по работе?
Какие-то непонятные, безумные – в полном смысле слова! – дела здесь творятся! Что там такое с тем «Ковром»? Почему он столь губительно воздействует на людей? И вообще, возможно ли такое? Ну, понятно, «Мона Лиза» не раз сводила людей с ума, но «Ковер-самолет» Васнецова?
А вдруг в знаках, изображенных на изнанке ковра, таится какая-то магическая сила, которая оказывает на людей пагубное влияние?
Ага, сто двадцать пять лет (Алена обратила внимание на дату написания картины – 1880 год) не оказывала, а тут вдруг, словно с печки упала, – начала оказывать…
Но нельзя отрицать, что и такое возможно. Теоретически. Надо с кем-то поговорить, посоветоваться с каким-то психиатром. Собственно, эта благая мысль давно должна была у Алены возникнуть, но с кем поговорить? Не придешь же просто так в психоневродиспансер, не спросишь. Еще не так поймут! Как бы Аленино любопытство исследователя не обернулось тем, что она сама превратится в объект исследования или обследования. Психиатрического. Нет, тут надо через своих людей… через знакомых врачей…
Ведь есть такая знакомая! На «Скорой» в Ленинском районе работает Света Львова, очень добрая знакомая Алены Дмитриевой. Два года назад они вместе попали в ужасную передрягу и вышли из нее просто чудом каким-то. Свете даже смерть грозила, но обошлось. Благодаря, кстати сказать, Алене Дмитриевой![5] В ходе этого дела Алена очень много интересного узнала о своем прадеде, Георгии Смольникове, и поняла, в кого же она уродилась такой беспринципной, такой легкомысленной, такой… такой-сякой!
И такой умной, кстати сказать!
Давненько они не виделись со Светой, только изредка перезванивались. Конечно, и сейчас можно ей позвонить.
Алена достала телефон, набрала номер мобильного Светланы.
– Светик, приветик!
– Ой, Алена… Ушам не верю! Ужасно рада тебя слышать! Но почему ты всегда звонишь, когда я еду на вызов? Совершенно некогда поболтать!
– Света, ничего, я тебя не задержу. Мне срочно нужно переговорить с каким-нибудь психиатром. У тебя есть знакомый?
– Что случилось?! – с ужасом выкрикнула Светлана.
– Да ничего со мной не случилось, это… для романа.
Самый надежный ответ. И, как правило, соответствует действительности, поскольку всё, что случается с Аленой Дмитриевой в жизни, потом с большими или меньшими подробностями перекочевывает в ее книжки.
– А, для романа… – успокаиваясь, протянула Света. – Ну, ты можешь к нам приехать, на нашу станцию. У нас ведь есть психиатрическая бригада. Там хороший доктор, Наталья Ивановна Телегина. Очень опытный психиатр. Правда, она не Бог весть какая разговорчивая, но ты ее раскачаешь, не сомневаюсь.
– Точно, я уж постараюсь. Света, а когда можно приехать?
– Да когда хочешь, хоть сейчас.
– А что, Наталья Ивановна весь день сегодня будет работать?
– Конечно, и даже ночь. То есть, если тебе так удобнее, можешь вечерком у нас появиться.
– Ну, не вечерком, но часа через два-три пойдет?
– Конечно. Буду рада тебя увидеть. Целую! Только мы теперь не на улице Новикова-Прибоя, а прямо около метро «Двигатель Революции». На той стороне, где высотка. Спросишь детский сад, теперь там «Скорая». Это буквально полквартала пройти, – выпалила Света и отключилась. Наверное, уже приехала на вызов.
Ну вот и искомый психиатр обнаружился. За-ме-ча-тель-но! А сейчас – поскорее домой, на встречу с Алексеем. Да, а по пути надо все же заглянуть на Ковалиху, тем паче что от музея это – десять минут ходу. Рукой подать!
Алена вышла из кремля, перебежала площадь, неприязненно покосившись на то место, где вчера сражалась в «Мазде» с Алексеем, и по улице Ульянова пошла к Нижегородскому универсаму. Оттуда по Семашко спустилась вниз, к Ковалихе, мимо пятой больницы.
Майю оперировали в этой больнице… Все-таки почему она так странно смотрела на «Ковер-самолет»? А ведь ни у кого, кроме Майи, про это не узнаешь.
А что, если сказать Алексею про «Ковер»? Не опасно ли это? Вдруг конкретный разговор о картине вызовет новый припадок? Ой, не хотела бы Алена снова это пережить! Но удастся ли ей сдержать любопытство и не проболтаться?
Сомнительно, очень сомнительно!
Вот в таком сомневающемся состоянии Алена и достигла Ковалихи – улицы Ковалихинской. И пошла по ней, вороша ногами сухие листья и присматриваясь к номерам домов.
Ага, вот о каком доме упоминал Алексей. Внизу овощной магазин. Конечно, никакого сравнения с той «элиткой», где он теперь живет, а все же чем-то дома похожи. Безликостью своей, вот чем! Ну, об этом уже говорилось, не стоит повторяться.
Алена свернула в небольшой, зажатый высокой насыпью дворик. Так, и где же здесь вход в подвал, интересно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});