Поцелуй негодяя - Пётр Самотарж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришел день, когда Александра дождалась исполнения самой жгучей своей мечты. Она долго шепталась со старой нянькой, которую привезла с собой во взрослую жизнь, потом они вдвоем долго шептались с местной повивальной бабкой, и, полностью утвердившись в правоте своего предположения, жена сообщила мужу радостную новость. Тот изобразил на аристократическом белом лице неопределенную гримаску, которую благополучно выдал за признак радости. Сашенька и не думала к нему присматриваться и гадать о его отношении к случившемуся. В общем, ее и не интересовало мнение мужа.
Она родила прекрасного, пухленького и крикливого мальчика. Доктор жил в имении последний месяц перед родами, наблюдал за течением беременности, постоянно давал научно обоснованные советы в поведении и питании, а Сашенька всем им безукоризненно следовала. Только муж, объяснившись неспособностью выдержать нервное напряжение в накаленной ожиданием атмосфере собственного дома, уехал в город. Там он и находился в день родов, и новоиспеченная мать не забыла отправить к нему нарочного с известием. Она спешила поделиться новостью со всем миром и даже обрадовалась отсутствию супруга. Ей мнилось, будто гонец станет каждому встречному рассказывать об исполнении ее мечты и превращении ее жизни для себя в жизнь для ребенка.
Вскоре Сашеньку навестили родители. Мать все время плакала и постоянно находилась рядом с колыбелькой маленького внучка, а отец досадливо хмурился и слишком часто закуривал свою старую трубку. Доктора отпустили с благодарностью и хорошим гонораром – видимо, во избежание лишнего свидетеля семейной сцены. Однажды утром отец подсел на низенькую банкетку у ног дочери, удобно устроившейся в кресле и вяжущей чепчик для ребенка, и завел речь о ее недостойном муже.
Губернский город бурлил новостями о новоявленном отце – дни и ночи он проводил с актрисами и цыганами, в ресторанах, театрах и на неких тайных квартирах. Общественное мнение назначило ему в содержанки молодую актрису, недурно певшую куплеты и игравшую главные роли в водевилях. Никто не проверял достоверность слухов, но образ жизни человека, бросившего молодую жену и ребенка, сам по себе выглядел в высшей степени предосудительно и ни в каких дополнительных доказательствах не нуждался. Вся история быстро обрастала цветистыми подробностями и вымышленными живописными деталями, которые доставляли аудитории особенное удовольствие, но так и остались неизвестными для Александры.
Неделю она провела у себя в спальне вместе с новорожденным сыном и никого туда не впускала. Мать посылала ей пищу, которая частенько возвращалась нетронутой. Наконец, на правах бабушки, мать вошла к дочери и потребовала от нее не мстить ребенку за его подлого отца.
– Ты должна есть, чтобы кормить сына. За ним нужно ухаживать, его нужно купать, менять пеленки, ты не можешь постоянно за ним приглядывать, хотя бы из-за потребности сна. Ты теперь живешь для ребенка, а не для себя, не смей забывать об этом.
– Я помню, – тихо ответила Сашенька.
На нее страшно было смотреть. Казалось, всю неделю она не сомкнула глаз. Вокруг них налились темные круги, щеки ввалились, нос заострился. Молодая женщина выглядела неопрятной старухой, и ее мать не могла вынести зрелища. Она принялась ее утешать и доказывать необходимость жить дальше, как прежде.
– Зачем?
– Ради ребенка, ты разве меня не слушала?
– Ребенок проживет и без меня.
– Опомнись, Сашенька, о чем ты?
– Не бойся, маменька. Я не наложу на себя руки.
– Тогда встряхнись, приведи себя в порядок. Нельзя сдаваться. Ты ни в чем не виновата. Ты доставишь удовольствие всем завистникам, если сдашься, не выдержишь испытания. Муж по возвращении должен увидеть твое презрение, а не горе. Его нужно унизить, а не порадовать твоим унижением.
– Возвращении? Каком возвращении? – встревожилась Сашенька. – Он вернется?
– Конечно. Куда же он денется? Не отправится же вместе с своей актриской на гастроли. Здесь его родовое имение, он единственный наследник своих родителей и вряд ли откажется от своего положения.
– Но я не хочу его возвращения!
– Сашенька! Умоляю, не мучайся так. Женщинам многое приходится вынести в своей жизни, но, в отличие от мужчин, они обязаны думать о семье. Ты сможешь обуздать мужа, если захочешь. Он будет ползать у твоих ног, вымаливая прощения.
– Я не собираюсь его прощать. И не собираюсь смотреть, как он ползает.
– Что же делать? Ты обязана исполнить свой священный долг, думай не о себе, а о ребенке, заклинаю! Господь Бог велит прощать, ты ведь христианка.
– Я не могу, не могу! Я не хочу его видеть, не желаю думать о нем или вспоминать. Его больше нет для меня на белом свете. Матушка, забери меня к нам домой. Батюшка ведь не станет возражать, я ему дорога.
– Сашенька, прошу тебя, опомнись. Не нужно разжигать скандал, нужно его гасить. Нельзя просто так разъехаться с мужем и увезти от него ребенка. Он обратится к властям и вернет тебя как бесчестную жену. Зачем добавлять себе унижений?
– К властям? Как к властям? Он изменил, а я не могу его наказать?
– Не можешь, душенька, не можешь. И ладно, смирись. Ничего не поделаешь. Не писать же прошение в Святейший Синод о разводе.
– Почему? Я напишу.
– Душенька, ты же не докажешь неверность мужа. Или хочешь разбирательства, сбора свидетельств, снятия показаний, скандала на всю губернию, если не на всю Россию? Такого позора я не перенесу.
– Что же мне делать?
– Смирись, заставь мужа раскаяться в его преступлении, заставь его молиться на тебя до конца жизни и благодарить Господа за твое великодушие. Спаси себя, ребенка, семью, всех нас. Не нужно усугублять тяжесть нынешнего положения, нужно искать выход из него. Умоляю тебя, не ошибись в выборе!
– Хорошо, матушка. Я подумаю, – тихо сказала Сашенька и отвернулась к стене.
Так и запомнила ее мать, выходя из спальни: лежит в постели, волосы рассыпались по подушкам, и качает колыбельку, в которой хнычет сын. На следующее утро, когда горничная принесла в спальню завтрак, там оказался только заливающийся слезами ребенок, словно понявший свое сиротское положение.
По всем дорогам разослали верховых с наказом найти беглую, и все вернулись
