Объяснение в любви - Валентина Михайловна Леонтьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Видимо, не любя делиться воспоминаниями о войне, он отвечал не сразу, односложно. Обычно с замкнутым, необщительным собеседником с трудом находишь контакт, а то этого и вовсе не удается. С Хусановым мне было легко, я чувствовала себя не ведущей, а просто пассажиром.
Постараюсь почти дословно воспроизвести нашу беседу:
— Сколько километров от вашего родного села Сайрам до Белгорода?
— Приблизительно четыре тысячи километров.
— Очень волнуетесь перед встречей?
— Сколько товарищей моих здесь погибло! Насмерть стояли ради Победы.
— Были на этой земле после войны?
— Нет. Приглашали много раз. Она мне очень дорога. Село Разумное, Дальние Пески, Шебекино.
Вот и весь разговор.
В Белгороде нашу съемочную группу встречали с цветами. Люди уже прослышали о готовящейся передаче. Зиямат Усманович оказался в стороне, его никто не встречал. Будущего почетного гражданина города Белгорода еще не знали в лицо.
Было неловко и больно. Но ничего нельзя было изменить… Ничего нельзя было изменить до встречи во Дворце культуры.
На Белгородчине мы не нашли никого, кто знал бы Хусанова лично. С июля сорок третьего он не был в этих краях, из своего взвода оставался последним… Я не сомневалась, что, когда во Дворце культуры расскажу о подвиге Героя Советского Союза Зиямата Хусанова и попрошу его подняться на сцену, зрительный зал будет приветствовать его на едином дыхании. Но в зале не окажется ни одного знакомого ему человека, он будет лишен радости встречи с боевыми товарищами спустя 37 лет. Значит, эмоции его будут закрыты, их не сумеет уловить экран. И тем не менее один на один с залом он не останется.
Для меня встреча с Хусановым на сцене по счету третья. Первая была в поезде. А вторая… Вслед за ним я побывала в селе Разумном, где прочитала на плитах фамилии, нашла и его фамилию. И наверное, то, что я увидела этот памятник собственными глазами, остановило меня, удержало от того, чтобы задать риторический вопрос во время передачи: можно ли передать словами, что чувствует человек, стоя у памятника своим однополчанам и себе самому?
Про такое вслух не надо спрашивать. Каждый задумается про себя. Нельзя не задуматься!
Там, в селе Разумном, я подумала о том, надо ли исправить ошибку и сбить с могильного камня фамилию Усманова? Нет. Нельзя подправлять документы. Ошибка эта стала достоянием летописи мужества и подвига советского народа, она принадлежит истории.
Да и разве можно разомкнуть спаянное братство солдат священной войны — мертвых и живых? И эта плита словно мост между смертью и жизнью — памятник павшим, памятник восставшему из смерти, памятник живущему!
По нас три раза панихиды пели,
Но трижды я из мертвых восставал.
Знать, душу, чтоб держалась крепче в теле,
Всевышний мне гвоздями прибивал.
Это из стихотворения Сергея Наровчатова.
Стоит бронзовый солдат на краю села у дороги. Его озаряют салюты в День Победы. Он слышит чеканный шаг солдат восьмидесятых. В его почетном карауле стоят ветераны. Ему приносят цветы. Матери, вдовы, невесты погибших. Стоит бронзовый солдат на краю села. А на сцене стоит Герой Советского Союза Зиямат Усманович Хусанов.
В такие минуты надо молчать. Минута молчания в честь живущего.
Ушел Хусанов со сцены почетным гражданином города Белгорода.
МОБИЛИЗОВАН И ПРИЗВАН
Встретив Игоря Леонидовича Кириллова в Останкине, я безошибочно могу определить, ведет ли он сегодня программу «Время». Почти тридцать лет мы знаем друг друга (он так же, как и я, начинал с помощника режиссера), и есть какие-то невидимые для непосвященного нюансы, которые выдают его состояние, настроенное на волну «Времени». Чувствуешь, что он целеустремлен, «мобилизован и призван».
Удивляешься другому: как ему достает эмоциональных сил прятать в себе эту готовность? Вот он пошутил, и все смеются, а его взгляд уже обращен внутрь себя — в предстоящую работу. В общении с людьми он так же естествен, как на экране, только это разные проявления естественности. По-моему, главное достоинство Кириллова как диктора программы «Время» состоит в том, что он активно, убежденно и энергично несет зрителю мысль.
Игорь Леонидович не просто дежурный диктор, читающий сообщения корреспондентов ТАСС или телевидения, равно как и не политический обозреватель, осмысливающий события от первого лица. Телевидение — искусство коллективное, программа «Время» — яркое выражение этого коллективного начала, и Кириллов — один из ее создателей. Динамизм программы, ее ритм, темп во многом зависят от дикторов. Амплитуда «Времени», создаваемая событиями дня, от высоких внутрисоюзных и международных до новостей спорта, предопределяет характер интонации.
По сути, «Время» являет собой политическую, общественную, экономическую и социальную драматургию дня. Найти меру причастности, свойственную каждому советскому человеку к жизни страны, и вместе с тем со всей объективностью изложить, проанализировать ход событий, думаю, в этом проявляется гражданское начало читающих сообщения программы «Время». У Кириллова оно всегда чувствуется, в этом прежде всего и заключается его индивидуальность.
Позволю себе сравнение совсем из другой области. Никогда не волновалась во время чемпионатов мира и Европы по фигурному катанию, когда выступала Ирина Роднина. Даже в мыслях не было, что может быть какой-то срыв, ошибка, просчет. Вот таким высоким профессионализмом в своем деле обладает и Игорь Кириллов. За него не волнуешься. А сам он волнуется всегда.
Хороший он партнер, доброжелательный, трепетный. В старые времена приходилось вместе вести «Огоньки».
Диалог ведущих, пожалуй, до сего времени ахиллесова пята развлекательных программ. По содержанию и форме, кажется, он не изменился с пятидесятых годов. Упрек здесь приходится адресовать сценаристам. Их диалоги чаще всего примитивны, в них нет живого дыхания, игры ума, шутки, они лобово преследуют одну формальную цель — объявить следующий номер концертной программы. Никакой непринужденности и легкости. Отговорил ведущий, потом его партнерша, дежурные улыбки, наигранная жизнерадостность, слова отскакивают как от стенки горох и не будят никаких эмоций у зрителей. А ведь диалог — это обмен не фразами, а мыслями.
Игорь Леонидович стремился овладеть искусством диалога, а значит, и искусством истинного общения с партнером (я говорю об этом в прошедшем времени, потому что ведение развлекательных программ все-таки удел молодых). Уже на репетиции благодаря Кириллову часто возникала радостная атмосфера, работать было одно удовольствие. «Разминая» текст, он шутил, пытался импровизировать, тяготел к экспромтам. В воздухе словно возникали разряды бодрости, энергии. Отнюдь не всегда шутки эти и экспромты были достойны эфира, но воспоминания о них во время передачи создавали тот эмоциональный фон, вместе с которым приходила раскованность и непосредственность.
