Мой Мир 0 - Юджин ЮДД

— По рукам!

Мы отметили сделку двумя стаканами (за неимением бокалов) хорошего рома.

Потом он спросил:

— А как я узнаю, что люди от Вас?

— Сердцем почувствуете, — сказал я.

Он принял это как само собой разумеющееся.

Я вернулся в каюту.

Прирощенная к переборке старшая периодически содрогалась. Я подключился и понял — она по каналу слышит младшую. Судя по всему, возбуждение ей тоже передавалось. Я, правда, не рассчитывал на такой эффект. Ну, что же, тем лучше, такими темпами поголовье синих за эти 20 лет сильно увеличится. Я намочил в ее влагалище пальцы, с шипением потушил свечку и лег спать. Перед сном вышел на связь со Своими. В ментальных образах передал им о принятых мною решениях. Золотая и Зеленая похихикали, а Красная была очень задумчива.

— Пожалуй, в первый раз я вижу такое наказание, которое гарантированно предотвратит дальнейшие преступления, — сказала она.

При подходе к столице нас встретил небольшой кораблик, окрашенный в синий цвет. Парусов на нем не было, но он ходко двигался навстречу нам. Понятно, синие с данью. Когда он подошел, с нашего корабля скинули трап, и я спустился к ним.

Меня встретило человек 6 разнокалиберных синих. Больших и маленьких, блондинок и брюнеток, крупных и мелких. Короче на любой вкус — синие решили играть на победу. Женщины периодически сводили коленки и морщились — работал канал с младшей. Я осмотрел их. Подключил своих. Мы коллегиально посмотрели, но не увидели ничего хорошего. Ауры всех были разной степени синевы, но ни у одной не было шарика больше горошины. А у двоих его не было вообще (ну, или я не заметил). Вообще, мне это напомнило выбор блядей в бане. Тьфу! Я развернулся и молча пошел к трапу. Сзади раздался испуганный многоголосый вой. Из днища корабля к ногам женщин начали тянуться ростки. Вообще-то, несмотря на то, что корабль был неплохо экранирован, я заметил отблеск еще одной ауры. Но раз она не вышла, то и не о чем говорить. Когда я протянул руку к трапу, сзади раздался звонкий голосок:

— Стойте!

Ха, кто-то из них будет мне приказывать. Я ни на секунду не замедлил движения.

— Пожалуйста, подождите, — уже совершенно другим голосом.

Вот это другое дело. Я, не снимая ногу с трапа, обернулся. Передо мной стояла изящная девушка. Тип лица, как говорили в нашем мире — сердцевидный. Огромные ярко-синие глаза, густые волосы стянуты в тугой пучок, синее облегающее платье подчеркивает изящество фигуры. Она, в отличие от остальных, не сжимала колени. Ее связь с товаркой на корабле была видна только по периодически расширяющимся зрачкам. Аура, я бы сказал, упругая, темно-синего цвета. Шарик, размером с грецкий орех, тревожно пульсировал. Что же, а вот это может быть. Я спросил у Своих. Последовала некоторая пауза.

— Может быть, — неуверенно сказали они. — Но уж точно не те.

— Ну хорошо, попробуем, — сказал я.

Я молча развернулся и полез вверх. Когда долез до верха и перекинул ногу, то обернулся вниз. На меня смотрели два расширенных глаза, полные слез.

— Чего стоишь, лезь… — кинул я. — Остальным не отплывать. Ждать здесь. Заберете свою подругу.

Лезть в узком платье было неудобно, и девушка вынуждена была задрать его выше колен. Я не стал ее ждать и неторопливо пошел по направлению к каюте. Она, чтобы догнать меня, должна была двигаться максимально быстро. К каюте мы подошли практически одновременно. Я открыл дверь и пропустил ее внутрь. Она прошла, обернулась на меня и увидела свою товарку. У обеих глаза расширились.

— Лора?

— Латиция?! Ты?!

— Да. Он не захотел никого другого.

— А как же Дорн?

— А что делать? Не пойду я — не будет никакого Дорна.

— Что скажет мать?

— А что ей сказать? Она расплачивается за собственную жадность. Не плохо мы до этого пиратства жили, не богато, но не плохо. И не так уж и нужен был этот диплом. Я залезла на корабль по своей воле, мать не знает.

Девочка начинала мне нравиться. Характер — железный.

Я с интересом наблюдал за этим диалогом. Просканировав несчастную Лору, я понял, что Латиция единственная дочь директрисы школы. Самая любимая и поэтому оберегаемо-угнетаемая. Дорн — ее жених, сын богатого, но безродного скотопромышленника. Как казалось матери — выгодная партия — их школа получит деньги, а скотопромышленник — уважение высшего света. История, старая как мир. Молодые люди симпатизировали друг другу, но, самое главное, они, наконец, выходили из-под опеки родителей. Скотопромышленник уже построил для сына дом, во дворе которого была выложена синяя башенка для невестки.

Лора страдальчески на меня посмотрела.

— Господин, наш директор просит войти с ним в контакт.

Я подошел к ней и воткнул палец во влагалище. Вошел в контакт. Понял, что канал закрыт и нас слышат только трое — директриса, Лора и, собственно, я. Я для интереса, отзеркалил контакт на Латицию. Ее глаза расширились от удивления — она явно не представляла, что это возможно.

Дальше пошел поток сознания со стороны директрисы. Она, как квочка, кинулась защищать свою дочь. Я был и монстр, и злодей, и негодяй. Она кричала, что если я обижу ее девочку, то она достанет меня из-под земли. Периодически ее крики прерывались стонами от реакции с младшей. Я послушал пять минут. Мои ржали в голос. Когда надоело, я сказал: ее никто не держит, она может быть свободна. И активизировал разрушитель. Правда, в слабом режиме. Он мгновенно сломал «защиту», которую попытались соорудить непутевые волшебницы, и стал пожирать их ауру. Она пораженно замолчала, поняв, что сейчас, просто вот сейчас все кончится. В канал ворвался звонкий от напряжения и эмоций эмпирический голос Латиции:

— МАМА! Я сама пошла! Я постараюсь ему понравиться! Прекрати!

Повисла звенящая тишина. Разрушитель остановил движение. Я сказал:

— Завтра вы поймете мое решение. Молитесь, если есть кому, — и грубо разорвал контакт.

Во мне начала закипать ярость. Наверное, я как-то изменился, потому что в глазах Латиции был страх. А вот в глазах Лоры плескался просто беспредельный ужас. Перед ее глазами вставали картины моего кровавого