Как выжить в НФ-вселенной - Чарльз Ю

Ее лицо снова превращается в часы.

11:46:55.

11:46:56.

Выбор у меня следующий: три возможных варианта.

Вариант номер один: я могу остаться здесь и изменить прошедшее, то есть произошедшее. Мне нужно всего лишь переключиться на другую передачу, снова, всего на секунду, перейти на нейтраль, проскочить мимо назначенной точки прибытия. Сбежать от себя. Не знаю, чем именно это обернется, но все будет точно по-другому. Сейчас я спокойно могу перебраться в другую, соседнюю вселенную — как хотела сделать та девушка из Чайна-тауна. Выйти из своей хронолинии. Из своей жизни. Но это означает отказаться от движения вперед, означает бросить отца, оставить его в той ловушке, в которую он попал, — чем бы она ни была.

Вариант номер два: пусть все идет как идет. Отдаться на волю сюжетного притяжения и двигаться все по тому же замкнутому контуру, не пытаясь вырваться за пределы тороидального векторного поля своей судьбы. Пойти по самому простому пути, не требующему никаких усилий, по пути наименьшего сопротивления. Ну и что? Что тут такого?

И есть третий вариант. Выбраться из капсулы и встретить то, что будет, лицом к лицу. Вместо того чтобы плыть по течению, попробовать, каково это — стать главным героем своего сюжета. Будет вот что: мне придется предстать перед самим собой, увидеть себя настоящего. И да, мне будет больно. Все кончится моей смертью, и ничего не удастся изменить. Такова данность. По-другому не бывает. Можно так и остаться марионеткой в собственном теле, переложив всю ответственность на судьбу, ведь любые мои действия уже записаны где-то и заранее известны, я и на йоту не могу отклониться от них, не могу сделать лишнего движения ни рукой, ни ногой, сказать чего-то иного, чем сказал, не могу даже посмотреть в другую сторону. Я не властен в своих поступках. Но я властен в своих решениях. Где-то между предопределением и свободой воли существуют эти неуловимые, ускользающие интервалы, лакуны волюнтарной неопределенности, пустоты, содержащие в себе самое главное, материально-эфирное всё и ничто, разделяющее и связывающее воедино ткань времени, ткань сюжета, ткань судьбы. В этих промежутках, на этом уровне не действуют законы НФ-бытия; ни науке, ни фантастике здесь не место. В них заключена самая непостижимая фантастика — фантастика настоящего времени, фантастика текущего момента.

Итак, вот стоящая передо мной альтернатива: позволить событиям двигаться по накатанной колее или совершать все то же самое уже осознанно. Жить в настоящем, по-настоящему, рискуя проиграть — и зная, что неизбежно проиграешь в конце.

Со стороны то и другое будет выглядеть одинаково. Все верно, так оно и есть. Что так, что так закончится все одинаково. Что так, что так в некий момент времени я все потеряю. Различие в том, что это может стать моим собственным решением, моим сознательным выбором. Это может стать моей жизнью, где я буду принимать решения и нести ответственность.

11:46:57.

11:46:58.

— Все было не так, как я думал, — говорю я.

МИВВИ подтверждает мои слова крайне официальным звуковым сигналом, потом с грустью смотрит на меня и вздыхает:

— Да.

— Мне-то казалось, что если я найду отца, то смогу вырваться из петли. Что он спасет меня, что от него я получу ответ на все вопросы. На самом деле всё наоборот, и ответа никакого нет — есть выбор. Если я хочу найти отца, если хочу вновь увидеть его, я должен покинуть эту петлю, выбраться из своей коробки.

— Ты знаешь, что не сможешь ничего изменить — ни слов, ни поступков, — говорит МИВВИ. — Иначе окажешься на другой хронолинии. Тебе останется только принять неизбежное.

— Знаю.

— Ты получишь пулю прямо в живот, — напоминает она мне.

— Знаю.

Нарисованные черты МИВВИ смягчаются, ее лицо светится красотой и каким-то неуловимым, грустным знанием. Оно словно говорит: «Я так надеялась, что этот день никогда не придет», — и в то же время: «Пора». Я никогда прежде не видел ее такой и понимаю вдруг, как много я не знаю о ней: столько незадействованных возможностей, ни разу не запущенных модулей и подпрограмм, столько незаданных вопросов, а значит, неполученных ответов. Я использовал ее не лучшим образом, и многое в ней так и осталось нереализованным.

— Ну, в общем, это… Не знаю, что и сказать… — успеваю промямлить я, прежде чем МИВВИ не выдерживает напряжения. Что ни говорите, а что такое неловкость по-настоящему понимаешь только при виде ПО стоимостью в три миллиона, плачущего навзрыд.

И почему я не был к ней добрее? Вообще, конечно, относился я к ней неплохо. Нормально относился. Хотя что такое нормально? Нормально — это ничего не значит. Мне нужно было уделять ей больше внимания, мне нужно было уделять больше внимания всем: маме, отцу, самому себе. Даже Лайнусу. Даже той потерянной девушке из Чайна-тауна.

МИВВИ была для меня больше, чем просто операционная система. Все эти годы она была моим мозгом, моей памятью. Она обеспечивала мое существование, все мои жизненные функции, она заботилась обо мне, ничего не требуя взамен. Она стала частью меня, лучшей моей частью, моей второй половиной. Я понимаю теперь, что в каком-то смысле она тоже была женщиной, на которой я так и не-женился, которая не дождалась того, чтобы я оказался достоин ее. Она была моей совестью, она не давала мне обманывать самого себя, не давала лгать о том, что я делал или чего не делал внутри своей коробки.

— Мне пора, — говорю я.

— Я все понимаю. И рада за тебя.

— Знаешь… — начинаю я.

— Да? — порывисто спрашивает она, впервые не пытаясь замаскировать свои чувства изображением каких-нибудь эмоций на лице.

— Господи, что я несу. В общем, я…

— Лучше не надо.

— Ладно, не буду.

— Да, не стоит.

— Я молчу.

— Так будет лучше. Нет, скажи. Погоди, не делай этого.

— Я все-таки скажу. Ведь что-то было, да? Между нами двоими?

— Да, — говорит МИВВИ. — Что-то было.

Секундное молчание.

— Но ты должен знать, — слышу я следом, — мой личностный профиль формируется на основе обратной динамической связи с пользователем.

— То есть ты хочешь сказать, у меня были чувства к самому себе?

— В определенной степени, да.

— Какой кошмар.

— В любом случае ты ведь понимаешь, что ничего бы у нас не вышло, — говорит она. — Чем бы это ни было, у меня просто нет соответствующего эмоционального модуля.

— И у меня тоже. Чем бы это ни было.

— Да. Я знаю. — Она подмигивает мне.

Я хочу обнять ее, хочу поцеловать экран, запустить пальцы в ее роскошные густые нарисованные волосы или что-нибудь еще в таком роде, но понимаю, насколько это будет глупо. Эд вздыхает, словно говоря: «Что за телячьи нежности», — и мы немного приходим в себя.