Resistance. Ураганный огонь - Уильям Дитц

Внезапно на столе перед Джекоби зазвонил армейский полевой телефон. Сорвав трубку, Джекоби поднес ее к уху, молча послушал пять секунд, после чего швырнул на рычажки.

Он ударил ладонью по красной кнопке, и заблеял сигнал тревоги. Джекоби пришлось кричать, чтобы перекрыть шум.

— Состав с вонючками пробил баррикаду в миле к югу отсюда и направляется к нам! Времени бежать нет, так что мы остаемся и принимаем бой. Добро пожаловать в Чикаго, джентльмены, — и будем надеяться, что вы доживете до того момента, когда сможете покинуть город.

Для людей не военных повстанцы были достаточно хорошо организованы, однако на стороне химер было преимущество в скорости и элемент внезапности. Когда из тоннеля показался головной вагон, люди еще занимали оборонительные позиции. Вагон двигался слишком быстро — у гибрида-машиниста почти не было никакого опыта. Он резко нажал на тормоз, из-под колес брызнули искры, и состав остановился.

Покатым крышам вагонов, выкрашенных в желтый цвет с черными полосами, недоставало до сводов тоннеля нескольких дюймов. Вонючки решили воспользоваться не обычным пассажирским, а ремонтным составом, на котором прежде передвигались бригады путевых рабочих. Из вагонов выскочили десятки гибридов, и началась пальба. Плазменный заряд, выпущенный из «буллзая», разбил вдребезги стекло кабинета, и все, кто находился внутри, распластались на полу. Точнее, все, кроме Джекоби, который покатил кресло вперед, выхватывая пистолеты сорок пятого калибра.

Не обращая внимания на свистящие вокруг пули, он начал поочередно стрелять с обеих рук, посылая вдогонку крепкие ругательства.

Встав на колено возле разбитой рамы, Хейл выпустил из подствольного гранатомета две сорокамиллиметровые гранаты и с удовлетворением отметил, что обе, разбив окна второго вагона, взорвались внутри, а не снаружи.

К счастью для повстанцев, «часовые» приняли на себя основную тяжесть первой волны атаки. Многие вонючки оказались заперты в вагонах, другие же пали, сраженные прицельным огнем из самых разных видов оружия. Но игра шла не в одни ворота. Капрал Ведка получил заряд «огера» прямо между глаз, рядовой Хеннинг сгорел живым факелом, когда шальная пуля попала в бак с горючим для его огнемета, а рядового Оиши сразила наповал полудюжина игл от химерианской гранаты «хеджхог».

Но сколь бы ни были серьезными эти потери, они не шли ни в какое сравнение с той пляской смерти, которую танцевали вонючки под градом пуль, валивших их с ног, разрывающих на части, подбрасывающих в воздух. Даже дети-пулеметчики приняли участие в бойне, развернув установку и открыв огонь по врагу.

Хейлу следовало бы торжествовать, но, всадив пяток пуль в очередного железноголового, он почувствовал что-то неладное. Ничего определенного — лишь неприятный холодок, от которого волосы на затылке встали дыбом.

Но почему?

Ответ пришел в виде мощного заряда психической энергии, сразившего всех в радиусе тысячи футов, причем четверых он убил насмерть, в том числе рядового Купера, а остальных поверг на колени. Кто-то смог продолжать стрельбу, но многие были выведены из строя.

— В поезде ангел! — прохрипел Хейл, с трудом поднимаясь на ноги. — Убить его!

Многие специалисты считали, что ангелы руководят действиями обычных химер, отдавая им телепатические команды. Если так, то, возможно, именно ангел в поезде спланировал внезапное нападение на основе информации, собранной подчиненными.

Приказ Хейла прозвучал на общей частоте, однако реакцию на него нельзя было назвать даже вялой, поскольку почти все «часовые» были выведены из строя. Когда из поезда выплеснулся второй поток вонючек, Хейл, пошатываясь, вышел из кабинета на заваленную трупами платформу. Ведьма лежала ничком на бетоне, оглушенная психическим зарядом. Застывший возле нее Ральф угрожающе зарычал на проходящего мимо Хейла.

Вокруг свистели, шипели и трещали энергетические и плазменные заряды. Пригнув голову, Хейл брел вперед, ища оружие, способное решить исход боя. Он был настолько поглощен своим занятием, что даже не заметил, как борт вагона с громким стуком откинулся и освободил находящееся внутри чудовище. Наконец Хейл поднял взгляд.

У твари были треугольная голова, горящие глаза, рот, полный острых как иглы зубов, и многочисленные конечности. Похожая на пергамент шкура, покрывавшая отвратительное тело, сминалась складками при каждом движении ангела, устремившегося на платформу. Чудовище опять издало крик, выпустив новый заряд психической энергии, и Хейл зажал уши руками, хотя на самом деле крик прозвучал у него в голове.

Во все стороны полетели невидимые шипы, они пронзали все, что встречалось на пути, в том числе и бетон.

Но тут вдруг Хейл нашел то, что искал. Это лежало в футе от распростертого тела Обо, и, шатаясь, Хейл побрел в сторону павшего рядового. Реактивный гранатомет ЛБРГ уже был заряжен и готов к выстрелу.

Хейл выругался, получив пулю в лодыжку. Больно упав на бетон, он откатился в сторону и взял гранатомет на изготовку. Времени навести оружие должным образом не было — ангел находился всего в каких-нибудь пятидесяти шагах.

Хейл нажал на спусковой крючок, почувствовал, как граната вылетает из трубы, и возблагодарил небо за прямое попадание. Судя по жуткому завыванию, монстр был ранен, однако Хейл знал, какое могучее у ангела здоровье, и поспешил перезарядить гранатомет, чтобы добить паукоподобную химеру, продолжавшую ползти вперед.

Тем временем Таннер с трудом поднялся на ноги и направил свой миниган на оставшихся в живых гибридов. Стволы завращались, издавая зловещий вой, и тотчас последовал хриплый рев выстрелов. Волны наступающих химер падали, сраженные точным огнем, а Таннер продолжал стрелять, обнажив зубы в хищном оскале и не обращая внимания на кровоточащую рану в плече.

Это дало Хейлу время перезарядить ЛБРГ и выпустить в ангела вторую гранату. Прогремел взрыв, и во все стороны разлетелись клочья окровавленной плоти.

С ангелом было покончено, но одному железноголовому каким-то чудом удалось остаться в живых под ураганным огнем Таннера. Мутант взобрался на платформу и двинулся на Хейла, стреляя из «огера».

«Часовой» хотел было потянуться за «россмором», но вспомнил, что оставил ружье в кабинете. С голыми руками против вооруженной химеры шансов у Хейла не было никаких, но тут в дело вмешался Ральф. Поскольку заряды «огера» представляли угрозу для Ведьмы, которая только начала приходить в себя, ревун набросился на железноголового, вцепился ему в горло, мгновенно перегрыз гортань и остался стоять у поверженного тела.

Джекоби выкатился на платформу. Под колесами кресла-каталки захрустело битое стекло. Остановившись, предводитель повстанцев метко плюнул в одного из поверженных гибридов.

— Сволочи, — гневно произнес Джекоби, когда Хейл поднялся на ноги. — Это наш город, вашу мать, и вы его не получите.

Бой за станцию «Адамс» закончился победой.

Глава тринадцатая

ЛОВЛЯ НА ЖИВЦА

Санта-Барбара, штат Калифорния

Четверг, 6 декабря 1951 года

Этот зимний день выдался в Санта-Барбаре ясным и холодным. Солнце начинало клониться к Тихому океану, и между домами, обступившими Гарден-стрит, сгущались тени. Квартал был тихим, здесь люди предпочитали не вмешиваться в чужие дела, так что кроме пожилого мужчины, поливавшего лужайку перед своим домом, никто не обратил внимания на черный лимузин, который остановился у дома Ханны Шеферд.

Этот скромный дом ничем не отличался от своих соседей, если не считать золотую звезду, выставленную в окне, и безукоризненно ухоженный садик. Старик равнодушно проследил взглядом за водителем, который вышел из лимузина, обогнул его и открыл правую заднюю дверь. Когда мужчина в сером костюме направился к дому Шеферд, старика позвала ужинать жена.

Сегодня был четверг, а значит, на ужин будет мясной рулет, одно из его любимых блюд. Старик выключил воду, положил шланг и вошел в дом.

Жизнь была хороша.

Поднявшись на крохотное крыльцо, Дентвейлер переложил чемоданчик из правой руки в левую, поправил галстук и нажал кнопку звонка. Где-то в глубине дома послышалась мелодичная трель, за которой последовали частые шлепки тапок на кожаной подошве по твердым половицам.

Дверь открылась, и Дентвейлер увидел перед собой женщину с темными волосами до плеч, узким благородным лицом и выразительными губами. Ее большие карие глаза оставались настороженно-нейтральными. Дентвейлер узнал ее по фотографии из пухлого личного дела ее мужа.

— Да? — спросила Ханна Шеферд, предусмотрительно оставив одну ногу за дверью. — Чем могу вам помочь?

Удостоверение было наготове, и Дентвейлер раскрыл его, показывая собственную фотографию на фоне полноцветной президентской печати.