Сборник Забытой Фантастики №4 - Алфеус Хайат Веррил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Местность наконец начала плавно спускаться к красивой речной долине и вскоре мы приблизились к столице. Это оказался действительно большой город для Африки, его глинобитные стены невероятно впечатляющей архитектурной формы, с тяжелыми, большими контрфорсами и гигантами, стоящими на страже на них. Увидев, что мы приближаемся, они закричали, и из ближайших ворот высыпала толпа. Боже мой, что за толпа! К этому времени я уже привык к гигантам, но здесь было словно традиционное шоу Барнума и Бейли. Множество полугномов, другие похожи на них, но гораздо выше, и нельзя было сказать, были ли эти существа не по годам большими детьми или ужасно низкорослыми взрослыми. Другие зловеще толстые, с руками, похожими на закопченные бараньи ноги, и рулонами жира, катающимися на их стеатопиготных задницах, третьи преждевременно дряхлые и иссохшие, у других уродливый и безобразный вид. Конечно, было много и обычных негров, но достаточно экстраординарных, чтобы почувствовать себя довольно странно. Вскоре после того, как мы вошли внутрь, я вдруг заметил еще кое-что, что казалось необъяснимым – телефонный провод с совершенно хорошими изоляторами, протянутый от дерева к дереву. Телефон в неизвестном африканском городе. Я отказался понимать это.
Но меня ждал еще один сюрприз. Я увидел фигуру, переходящую от одного большого здания к другому – фигуру, безошибочно принадлежащую белому человеку. Во-первых, на нем была одежда из белой парусины и солнцезащитный шлем, во-вторых, у него было бледное лицо. Он обернулся на звук нашей кавалькады и мгновение стоял, разглядывая, а затем направился к нам.
– Приветствую! – крикнул я. – Вы говорите по-английски?
– Да, – ответил он, – но помолчите минутку, – и начал быстро разговаривать с нашими сопровождающими, которые относились к нему с величайшим почтением. Он повернулся ко мне и быстро заговорил:
– Вас отведут в зал совета для осмотра, но я позабочусь о том, чтобы вам не причинили вреда. Это запретная земля для чужаков, и вы должны быть готовы к тому, что вас задержат на некоторое время. Вас пошлют ко мне в здания храма, как только закончатся формальности, и я все объясню. Они хотят получить немного объяснений, – добавил он с сухим смешком. – Кстати, меня зовут Хаскомб, в последнее время я был научным сотрудником больницы Миддлсекса, а теперь религиозный советник Его Величества короля Кегобе.
Он снова рассмеялся и двинулся вперед. Он был интересной фигурой – лет пятидесяти, худощавого телосложения, с тонким лицом, небольшой бородкой и довольно запавшими карими глазами. Что касается выражения его лица, то он выглядел циничным, но в то же время как будто интересовался жизнью.
К этому времени мы были у входа в зал. Наши гиганты выстроились снаружи, за ними стояли мои люди, и только я и вожак прошли внутрь. Опрос был чисто формальным и примечательным главным образом ритуалом и торжественностью, которые характеризовали все действия пары дюжин прекрасно выглядящих мужчин в длинных одеждах, которые были нашими экзаменаторами. Моих людей согнали в какой-то лагерь. Меня сопроводили в маленькую хижину, обставленную в некотором подобии европейского стиля, где я нашел Хаскомба.
Как только мы остались одни, я набросился на него с терзавшими меня вопросами.
– Теперь вы можете сказать мне, где мы находимся? В чем смысл всего этого циркового бизнеса и этого зверинца чудовищ? И как вы сюда попали?
Он оборвал меня на полуслове.
– Это долгая история, так что позвольте мне сэкономить время, рассказав ее по-своему.
Я не собираюсь рассказывать это так, как рассказывал он, но попытаюсь дать более связный отчет, результат многих последующих бесед с ним и моих собственных наблюдений.
Хаскомб был многообещающим студентом-медиком, а после получения степени занялся исследованиями. Сначала он начал с простейших паразитов, но отказался от этого в пользу культуры тканей, от этого он перешел к исследованию рака, а от этого к изучению физиологии развития. Позже была организована большая комиссия по сонной болезни, а Хаскомб, беспокойный и жаждущий путешествий, потянул за ниточки и добился назначения одним из научных сотрудников, отправленных в Африку. На него произвело большое впечатление мнение о том, что дикие животные служила резервуаром для Trypanosoma gambiense15. Когда он узнал об обширных миграциях животных, он увидел в этом главное возможное средство распространения болезни и попросил разрешения отправиться в глубь страны, чтобы исследовать проблему в целом. Когда Комиссия в целом закончила свою работу, ему разрешили остаться в Африке с еще одним белым человеком и компанией носильщиков, чтобы посмотреть, что он сможет обнаружить. Его белым спутником был лаборант, неразговорчивый унтер-офицер по науке по фамилии Аггерс.
Здесь нет смысла рассказывать об их приключениях. Достаточно того, что они сбились с пути и попали в руки этого же племени. Это было пятнадцать лет назад и теперь Аггерс был давно мертв в результате ранения, нанесенного, когда его поймали, спустя пару лет, при попытке к бегству.
После их поимки они тоже были допрошены в зале совета, и Хаскомб (который по-дилетантски интересовался антропологией, как и большинством других предметов для научных исследований) был очень впечатлен тем, что он описал как чрезвычайно религиозную атмосферу. Все сопровождалось с тщательно продуманной церемонией. Вождь казался скорее жрецом, чем королем, и периодически совершал различные обряды, а священники все время были заняты у какого-то алтаря. Среди прочего, он заметил, что один из их обрядов был связан с кровью. Сначала у вождя, а затем у членов совета по очереди потребовали каплю жизненно важной жидкости, наколотой с кончиков их пальцев, и смесь, содержащаяся в маленьком сосуде, медленно выпаривалась над пламенем.
Некоторые из людей Хаскомба говорили на диалекте, мало чем отличающемся от диалекта их похитителей, и один из них выступал в качестве переводчика. Дела выглядели не слишком благоприятно. Казалось, что страна была "святым местом", а племя – "святой расой". Других африканцев, вторгшихся туда, если не убивали, то обращали в рабство, но по большей части они оставили в покое местных и не нарушали границы. О белых людях, про которых они слышали, но никогда не видели до сих пор, шел спор о том, что делать с ними – убить, отпустить или поработить? Отпустить – противоречило всем их принципам: святое место было бы осквернено, если бы весть об этом распространилась за границами племени. Поработить их – да, но
