Тайны Хеттов - Войтех Замаровский

Протоиндийские печати с иероглифическими надписями, до сих пор не поддающимися дешифровке. Предлагаемые Грозным толкования: для первой надписи — «Человек-бык Энкиду сражается с рогатым тигром, печать Сиа», для второй надписи — «Печать большого дома с горбатым быком Брахми» — ошибочны

Наука очутилась перед новой загадкой. Индийские и английские археологи приложили немало усилий, чтобы найти местонахождение этих печатей и амулетов. Ученые предчувствовали, что кроме них найдут там еще и многое иное, — и не ошиблись!

В Хараппе в 1921 году начал вести раскопки индиец Рай Бахадур Даджа Рам Сахми. Вскоре он выяснил, что кто-то копал тут до него — английская строительная фирма брала отсюда щебенку для строительства железной дороги из Карачи в Лахор. Следовательно, Хараппу, этот древний город, постигла такая же участь, как и Вавилон Навуходоносора, из руин которого даже в нашем столетии население окрестных деревень таскало кирпичи для постройки своих домов и хлевов. Несмотря на это, находки — печати, терракотовые статуэтки, керамика и остатки зданий — были столь богаты, что еще в 1926–1934 годах здесь успешно продолжал вести раскопки Мадху Саруп Вате.

Другой индийский археолог, Р.Д. Банерджи, раскопал в 1922 году на холме Мохенджо-Даро буддийский храм с монастырем, относящийся к первому веку до нашей эры. При этом он натолкнулся на значительно более древние культурно-исторические слои и пригласил для консультации сэра Джона Маршалла, возглавлявшего тогда все британские археологические работы в Индии.

Маршалл осмотрел местность и заявил, что сам будет вести здесь раскопки. Он вел их пять лет, потом — до 1931 года — их продолжал его земляк Э.Д. Маккей. Результатом их трудов было открытие новой, дотоле неизвестной культуры в области реки Инд — индийской параллели к великим шумеро-вавилоно-ассирийской и египетской культурам, возникшим примерно за тысячу лет до нее в долинах Евфрата, Тигра и Нила.

Когда были сняты тысячелетние наносы, под которыми был погребен «Город мертвых», открылись огромные прямые проспекты, идущие с востока на запад; строго под прямым углом их пересекали улицы, ведущие с севера на юг. Общие очертания города не оставляли ни малейших сомнений в том, что строился он по точному, заранее установленному и неукоснительно выполняемому плану. Проспекты и улицы окаймляли великолепные здания, построенные из обожженных кирпичей — самых древних в истории человечества обожженных кирпичей, на которые только натыкалась кирка археолога. В первом или втором этаже почти каждого дома была ванная, сток от которой вел в городскую канализацию, проложенную под мостовой. Одним из самых больших зданий были роскошные общественные бани; особенно основательно построены круглые кирпичные колодцы, на их краях до сих пор видны глубокие выемки от веревок, на которых спускались ведра. И что самое интересное: хотя Маршалл и Маккей вели раскопки почти десять лет, они не нашли ни одного здания, о котором можно было бы с уверенностью сказать, что ото древний храм! Хараппа была менее благоустроенной, храмов в ней тоже не нашлось, зато были найдены большие общественные склады, главным образом зернохранилища.

В песке и щебне, которые выбрасывались лопатами рабочих, все время попадались статуэтки совершенно своеобразного стиля и бесспорной художественной ценности, предметы личного обихода, керамика, сосуды и вазы (имевшие почти одинаковую форму, так что один из новейших историков заметил, что в Мохенджо-Даро должно было безукоризненно функционировать бюро стандартизации). Обнаружились здесь и доказательства того, что жители этих городов знали хлопчатобумажные ткани, из зерновых — ячмень и пшеницу, из металлов — золото, серебро, медь, цинк, свинец, бронзу и электрон (но не железо). Были найдены также игральные кости, какими мы пользуемся и сейчас, и терракотовые фигурки животных с движущейся головой, которые доставили бы радость и нашим детям, привыкшим к механическим игрушкам. А когда Маршалл и Маккей сосчитали найденные печати с «иероглифами», то выяснили, что их больше чем 2500!

Внимание ученых, естественно, сосредоточилось на этих печатях. Дешифровка надписей на них могла объяснить загадку возникновения и гибели «Города мертвых» и ответить на вопрос, кто же создал эту поразительно зрелую культуру, о которой тем не менее в исторических источниках не сохранилось ни малейшего упоминания.

Время расцвета Мохенджо-Даро и Хараппы (и нескольких более мелких городов, открытых позднее) удалось определить довольно точно. Печати оттуда нашлись и в Вавилонии, в археологических слоях периода царствования Саргона I, вступившего на трон около 2400 года до нашей эры. Мы можем, следовательно, датировать их — а вместе с тем и письмо на печатях и всю открытую до сих пор в долине Инда культуру — XXV–XXII столетиями до нашей эры. А это значит, что перед нами культура, которая на тысячу лет старше древнейшей индоевропейской культуры, появившейся в Индии только между XVI–XIII столетиями до нашей эры.[16] Следовательно, это древнейшая из известных до настоящего времени культур Индии!

В отличие от дешифровщиков всех видов письма, о которых мы до сих пор говорили, дешифровщики протоиндийского письма вообще не нашли звена, за которое можно было бы ухватиться. Не только знаки его уже на первый взгляд не похожи на знаки всех известных до сих пор письменностей, не только не нашлось ни одной двуязычной надписи, но и не существует текста, в котором было бы более чем 20 знаков этого письма; на большинстве же печатей — три или четыре знака. Вероятно, мы имеем здесь дело с именами, но даже если это имена царей, то ни одного имени царя тех времен и из тех мест ни вавилонские, ни египетские, ни другие источники не сохранили!

Профессор И. Фридрих несомненно прав, когда говорит (в «Истории расшифровки хеттских иероглифов», 1939), что «из ничего не расшифруешь ничего; где отсутствует какая бы то ни было возможность на что-либо опереться, как это до сих пор имеет место в отношении письма из Мохенджо-Даро в долине Инда… там только дилетант или фантазер может надеяться на успех».

Грозный не был ни дилетантом, ни фантазером и все же попытался расшифровать это письмо. Прежде всего он не верил, чтобы отсутствовала «какая бы то ни было возможность на что-либо опереться»: культуры Переднего Востока были слишком тесно связаны между собой, чтобы такой возможности не существовало. После долгих исследований он очень сложным путем обнаружил «поразительное сходство некоторых протоиндийских знаков со знаками хеттского иероглифического письма», которое, как ему казалось, он расшифровал. На основе этого сходства Грозный попробовал прочесть некоторые протоиндийские знаки и тексты на нескольких печатях.

Как мы знаем, и эта проблематичная точка соприкосновения, обещавшая ему надежду на успех, была весьма далека от Архимедовой «точки опоры». Предложенная Грозным расшифровка хеттских иероглифов в отношении большинства «надежно прочитанных знаков» оказалась неправильной. Пали, следовательно, и все выводы, к которым он на этой основе пришел, — и не только в своей ректорской лекции 1939 года, но и в своей «Древнейшей истории Передней Азии и Крита», опубликованной в 1949 году.[17]

Критская проблема — величайшая загадка истории

Хотя мнимая расшифровка протоиндийского письма была уже второй ошибкой Грозного, за ней суждено было последовать и третьей. В 1940 году он повел атаку на критскую проблему, «величайшую загадку истории». Поражение, которое он потерпел, было поистине трагическим.

Сказочный Крит — «посреди винноцветного моря», «прекрасный, богатый, волнами отовсюду омытый», — поет о нем Гомер. А какие проблемы приготовил он языковедам, видно из продолжения 173-го стиха XIX песни «Одиссеи»: «В нем городов — девяносто, а людям, так нету и счета. Разных смесь языков. Обитает там племя ахейцев, этеокритов отважных, кидонских мужей; разделенных на три колена дорийцев; пеласгов божественных племя».[18]

Но это дает лишь слабое представление о критской проблеме. Что это была за страна, если, например, имя ее правителя, «мудрого Миноса», сохранилось только в устной традиции, без каких-либо исторических подтверждений и притом со времен, когда греки были еще варварами? Какие постройки должны были быть в «Кноссе — между всех городов величайшем на Крите», если греческая мифология приписывала их создание легендарному Дедалу? Каким могуществом должен был обладать критский царь, «собеседник Зевеса», если мог возникнуть греческий миф, согласно которому афиняне вынуждены были платить ему кровавую дань — семь юношей и семь девушек, чтобы он мог принести их в жертву Минотавру, быку с человеческой головой или человеку с бычьим телом, пока это чудовище не убил с помощью Ариадны Тесей?