Смерть пахнет конфетками - Александр Михайлович Кротов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олег Рубинович уже не выглядел таким идеальным, участливым человеком. Казалось, он был озадачен и даже немного разозлился. Будто его мягкую, льющуюся ручьём речь свернули с предначертанности потока к хрустальному озеру, и этот самый ручей попал в гнилое болото.
– Мы ничего не хотим, – выдохнул лёгкое напряжение Олег Рубинович. – Но нам важен ваш опыт, любые ваши эмоции по поводу этих необычных событий.
Кир отметил в своих мыслях, как легко этот человек переходит с «вы» на «ты» и обратно, в то время, когда Гжельский пытался сканировать его сознание для предстоящей работы.
– Мне нужно отдохнуть, если вы не против, – сказал парень.
– Да, безусловно, – сказал Олег Рубинович, интонацией своего голоса вновь вызывая симпатию.
Кир уже было попытался встать с удобного кресла, как в комнату вошла ещё одна молодая девушка, внешность которой Кир принялся изучать с не меньшей жадностью, чем когда изучал внешность Екатерины. Всё-таки он был в самом расцвете жизненных сил и девушки не могли не интересовать его. Конечно, когда он проходил курс лечения всевозможными препаратами, то жизнь превращалась в однообразный сгусток времени без интересов, желаний и эмоций, но теперь он был свободен от препаратов и находился на некотором психологическом подъёме. А вошедшая девушка выглядела отлично: приятные черты лица, стройная, спортивная фигура, прямые, до плеч, практически белые волосы, чёлка дерзко зачёсана на одну сторону, полностью закрывая левый глаз. В руках у неё был открытый ноутбук, который она положила на стол перед Гжельским и его помощницей. Девушка прокомментировала своё внезапное появление:
– Смартфон восстановили. Только микрофон сломался до того, как были сделаны самые интересные записи. Помехи редкие, их не убрать, но некоторые эпизоды рассмотреть можно.
– Спасибо, Лера, – сказал Гжельский. – Это очень интересно.
Кир, на которого перестали обращать внимание, тоже подвинулся поближе к экрану и увидел те самые видеозаписи, что успела сделать Маша. А оператором она оказалась неплохим, в одном коротком эпизоде она даже смогла сделать увеличенный план чудовища с болота, который через несколько мгновений растерзает девушку на части.
От этих видеозаписей Киру поплохело. Он отодвинулся от стола, немного проехавшись по кабинету на кресле, которое было оснащёно колёсиками. Потянувшись было за сигаретами, он отказался от своей задумки, найдя на тумбе чашу с конфетами. Взяв одну, ему стало ещё хуже – образ Маши так и не смог покинуть его голову. Рассматривая обёртку сладкой ледяшки, он почувствовал, что в комнате появился кто-то ещё. Но он не слышал, как хлопает дверь и не видел, как кто-то влезает в приоткрытое окно. Ощущения его не обманывали, и резко появившаяся паника всё прояснила – видения вновь настигли Кира.
Но продолжать изучать обёртку конфеты или ближайшую стену было бы уже крайне подозрительно. Да и с видением, облик которого пока не сформировался в ощущениях, надо было познакомиться. Лишь бы это была не смерть.
Но это было кое-что похуже.
Кир развернул кресло к людям, которые продолжали крутить по кругу короткие видео с телефона Маши, и увидел того, кого видеть был не готов.
За спиной Гжельского, окружённого симпатичными девушками, брюнеткой и блондинкой, стояла та самая Маша. Её кофточка была грязной и намокшей в некоторых местах. Руки были опущены, а пальцы были скрючены, будто от судороги. На лице её был равнодушный взгляд, смотрящий куда-то сквозь Кира.
– Маша, прости, – прошептал Кир.
Но его слов никто не услышал. Маша тоже на них никак не отреагировала. Тогда, чтобы отвлечься, Кир стал с остервенением разворачивать конфету, потом резко закинул её себе в рот, чуть не промахнувшись. За окном как-то слишком громко что-то пискнула пролетающая мимо птица. Кир отвлёкся на неё, растворяя во рту ягодную сладость и пытаясь разрушить ту горечь, что поселилась в его душе. Нет, он не мог себя винить в смерти Маши. Но этой виной многое можно было бы объяснить.
Не глядя в ту сторону, где была невидимая почти для всех гостья и начавшие что-то обсуждать люди, Кир громко, чтобы все услышали, сказал:
– Я хотел бы убрать свои воспоминания.
После этих слов Гжельский перевёл своё внимание на Кира, который продолжал пялиться в окно, громко разгрызая конфету.
– Это верное решение, – с какой-то теплотой в голосе сказал Олег Рубинович. – Психика мира, в котором мы сейчас обитаем, не готова к тому, что есть и другие миры. И эти другие миры не так дружелюбны и понятны, как хочется думать. Неприятностей всегда будет достаточно в этой жизни и поэтому незачем растрачивать свою память на стрессовые ситуации, которые грозят превратиться в тяжёлое бремя ненужных воспоминаний…
Как только Гжельский начал свою речь, блондинка захлопнула ноутбук и попыталась незаметно покинуть кабинет. Но внимание Кира всё-таки смогло переключиться с «загона» от профессора и парень смог заметить, что Лера скрывала под длинной, зачёсанной на левую сторону чёлкой, повязку на глазу. Эта повязка немного съехала в сторону, обнажив трещинку алого шрама. Как сильно это обстоятельство изменило впечатление. Теперь в глазах Кира она выглядела не так выигрышно, чем Екатерина, которая достала свой смартфон и начала там что-то увлечённо читать. А блондинка вышла из кабинета.
Со звуком захлопывающейся двери, Кир пришёл в себя после процесса созерцания и решил прервать Гжельского:
– Я совсем ничего не понял, но у меня другая ситуация, – сказал он, повернувшись в сторону Олега Рубиновича.
Маши уже не было. А Гжельский недовольно вздохнул:
– Да, действительно другая ситуация…
Екатерина ненадолго отвлеклась от экрана смартфона, будто чувствуя, что что-то неладно. Но этого предчувствия не было у Кира, который поинтересовался:
– Это больно? Стирать память?
– Память насовсем не стирается, она будет просто заблокирована, – сказал Гжельский. – Главное, внимательно слушать всё, что я скажу. Это может быть скучно и непонятно, но важно расслабить своё внимание и довериться мне. Это несложно. И да, это не больно.
– Ладно, – сказал Кир, вернув своё внимание к окну, за которым уже начинал меркнуть день.
Гжельский ненадолго призадумался, а Екатерина, будто поняв, что она здесь становится лишней, встала с кресла и направилась к выходу.
– Прощайте, Екатерина, – сказал Кир, обернувшись, чтобы встретиться с колким взглядом девушки. – Надеюсь, мы ещё увидимся.
– Всего доброго, – сказала Екатерина, аккуратно закрыв за собой дверь.
Оставшись тет-а-тет, Гжельский немного ослабил давление на шею своего белого галстука, вновь применив обезоруживающую мягкость голоса, сказав:
– Вы можете закурить. Я вижу, вам этого хочется.
Кир, поблагодарив профессора, закурил. Горечь от сигареты смешалась со сладостью от съеденной конфеты, и, в итоге, победила.
– Вам хочется бросить курить? – спросил профессор.
– Не, – ответил Кир, немного сомневаясь в ответе.
– Вы хотите начать новую жизнь? – продолжил допрос Гжельский.
– Нет, хочу наладить старую.
– Вы хотите убрать воспоминания о путешествии в другой мир?
– Да.
– Что вы сейчас чувствуете? – спросил Гжельский, разглядывая гостя
