Вокруг света в 80 дней - Жюль Верн

— Я — боюсь?! — закричал Паспарту. — Ну, так ладно же, я покажу, что француз не трусливее американца.

— В вагоны! В вагоны! — закричал кондуктор.

— Да! В вагоны! — повторил Паспарту. — Но мне все же никто не помешает думать, что было бы разумнее сначала перейти через мост пассажирам, а потом уж и поезду.

Но ни один человек так и не расслышал этого мудрого замечания, которого никто все равно не счел бы разумным.

Пассажиры вернулись в вагоны. Паспарту занял свое место, не сказав никому о случившемся. Игроки были поглощены вистом.

Паровоз пронзительно засвистел. Машинист дал задний ход, отвел поезд почти на целую милю назад, отступая, как прыгун, чтобы сделать разбег побольше.

Затем раздался второй свисток, и поезд понесся вперед. Он все время набирал скорость, пока она не достигла предела. Был слышен только рев паровоза; поршни делали двадцать ходов в секунду, колесные оси дымились, несмотря на обильную смазку. Поезд несся с быстротой ста миль в час — он словно летел, не прикасаясь к рельсам. Скорость как бы уничтожала тяжесть поезда.

И он пронесся через мост — промелькнул, словно молния, не заметив моста. Состав как будто перепрыгнул с одного берега на другой, и машинисту удалось остановить паровоз только в пяти милях за станцией.

Но едва лишь поезд пересек реку, окончательно развалившийся мост с грохотом рухнул в воду.

Глава XXIX,

где рассказывается о таких происшествиях, которые могут случиться только на дорогах Америки

В тот же вечер поезд, беспрепятственно продолжая свой путь, прошел мимо форта Соудерс, пересек перевал Чейенн и подошел к перевалу Ивенс. В этом месте железная дорога достигает высшей точки — восьми тысяч девяноста одного фута над уровнем океана. Отсюда путешественникам приходилось спускаться по бескрайным, сглаженным самой природой равнинам до берегов Атлантического океана.

В этом месте от главной магистрали отходит железнодорожная ветка на город Денвер, столицу Колорадо. Эта территория богата золотоносными жилами и серебром. В городе Денвере уже насчитывалось более пятидесяти тысяч жителей.

За трое суток поезд прошел от Сан-Франциско тысячу триста восемьдесят две мили. По всем расчетам, до Нью-Йорка оставалось не больше четырех суток пути. Филеас Фогг ехал точно по расписанию.

За ночь они оставили слева от себя лагерь Вальбах. Параллельно железнодорожному пути протекала река Лодж-Пол, являющаяся границей между штатами Уайоминг и Колорадо. В одиннадцать часов поезд вступил в штаг Небраска и, пройдя неподалеку от Седжвика, подошел к Джюльсбергу, лежащему на южном рукаве Плэтт-Ривер.

Именно здесь 23 октября 1867 года состоялось торжественное открытие Тихоокеанской железной дороги, главным инженером которой был генерал Додж. В этом месте остановились два мощных паровоза, доставивших специальный состав из девяти вагонов. Поезд вез приглашенных гостей во главе с вице-председателем правления дороги Томасом Дьюрентом. Раздавались приветственные возгласы. Племена сиу и павнисы изобразили перед собравшимися битву индейцев; сверкали фейерверки. В завершение празднества походная типография напечатала первый номер газеты «Железнодорожный пионер». Так было отпраздновано открытие этой громадной железной дороги, переброшенной через пустыню, чтобы стать проводником цивилизации и прогресса и связать между собою еще несуществующие селения и города. Свисток паровоза вскоре должен был вызвать их к жизни на американской почве.

В восемь часов утра был пройден форт Мак-Ферсон. Триста пятьдесят семь миль отделяли теперь наших путешественников от Омахи. Железнодорожный путь шел по левому берегу южного извилистого рукава реки Плэтт-Ривер. В девять часов поезд прибыл в значительный город Норт-Плэтт, лежащий между двумя рукавами этого крупного притока, впадающего в Миссури немного ниже Омахи. У Норт-Плэтта оба рукава сливались в один поток.

Сто первый меридиан был пройден.

Мистер Фогг и его партнеры возобновили игру. Никто из них не жаловался на длинную дорогу, никто — даже «болван».

Фикс начал с того, что выиграл несколько гиней, которые теперь проигрывал; он был увлечен не менее мистера Фогга. Все утро этому джентльмену очень везло. Козыри и онёры[90] так и сыпались ему в руки. Готовя смелую комбинацию, мистер Фогг собирался пойти с пик, как вдруг услышал за своей спиной голос:

— Я бы пошел с бубен!

Мистер Фогг, Ауда и Фикс подняли головы. Перед ними стоял полковник Проктор.

Стемп В. Проктор и Филеас Фогг сейчас же узнали друг друга.

— А! Это вы, мистер англичанин! — воскликнул полковник. — Это вы намерены ходить с пик?

— Да, я хожу с пик, — холодно ответил Филеас Фогг, выбрасывая десятку этой масти.

— А я желаю ходить с бубен! — раздраженно сказал полковник.

Он сделал жест, чтобы схватить положенную карту, и добавил:

— Вы ничего не понимаете в этой игре.

— Быть может, я буду более искусным в другой, — сказал, поднимаясь, мистер Фогг.

— От вас зависит попробовать, сын Джон-Буля[91], — ответил грубый американец.

Ауда побледнела. Вся кровь прилила ей к сердцу. Она схватила Филеаса Фогга за руку, но тот осторожно высвободил ее. Паспарту готов был броситься на американца, который крайне вызывающе смотрел на своего противника. Но тут поднялся Фикс и, подойдя к полковнику Проктору, сказал:

— Не забывайте, что вам придется иметь дело со мной: вы меня не только оскорбили, но и ударили!

— Простите, мистер Фикс, но это касается только меня одного, — сказал мистер Фогг. — Утверждая, что я ошибаюсь, назначая ход с пик, полковник нанес мне новое оскорбление, и за это он мне ответит.

— Когда вам угодно, где вам угодно и любым оружием, — ответил американец.

Ауда тщетно стремилась удержать мистера Фогга. Сыщик столь же безуспешно пытался обратить гнев Проктора на себя. Паспарту готов был выбросить полковника за дверь, но удержался, повинуясь знаку своего хозяина. Филеас Фогг вышел на площадку, американец последовал за ним.

— Я очень тороплюсь в Европу, и всякая задержка может мне помешать, — сказал мистер Фогг своему противнику.

— А мне что за дело до этого! — ответил полковник Проктор.

— После нашей встречи в Сан-Франциско, — вежливо продолжал мистер Фогг, — я предполагал вернуться в Америку и разыскать вас, как только покончу со своими делами, призывающими меня в Европу.

— В самом деле?

— Угодно вам назначить мне свидание через шесть месяцев?

— А почему не через шесть лет?

— Я сказал — через шесть месяцев, и точно