"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

Около сплюснутой в блин посудины лежали остатки опрокинутой каши: желтоватая кучка с отпечатком босой ступни посередине. След по форме напоминал человеческий, но был неестественно узким и сильно вытянутым в длину.

Валентин на ощупь снял хлястик со шпенька, отогнул крышку кобуры и положил ладонь на рукоятку табельного пистолета. Холод металла и шершавый пластик боковых накладок придал уверенности. Стараясь шагать бесшумно, Валентин осторожно приблизился к окну, привстал на цыпочки и заглянул в дом.

Хозяин жилища лежал на полу. Над ним, опираясь одной длиннопалой рукой на лицо мужчины, а другой на его плечо, нависло бледнокожее тощее создание. Лица у него как такового не было. Рот закрывала кожистая перепонка. Крохотные глаза, по паре в два ряда, располагались по бокам от тонкого, чем-то похожего на хоботок гигантского комара носа. Кончик этого «хоботка» глубоко вонзился в горло жертвы. Внутри него булькала кровь и по исходящей из затылка, похожей на кишку полупрозрачной трубке поступала в пронизанный кровеносными сосудами кожистый мешок на спине твари.

Участковый отпрянул от окна, прижался спиной к стене и вытащил пистолет из кобуры. Кем бы ни было то создание, он прикончит его.

«И что потом? – поинтересовался внутренний голос. – Судя по мертвой тишине в деревне, этот упырь здесь не один. Грохот выстрелов привлечет их внимание, и они разберутся с тобой так же, как разобрались с жителями деревни. Беги, пока не поздно!»

Мысль метеором промелькнула в сознании и бесследно растворилась, как крупинка сахара в стакане воды. На смену ей пришла другая: если он отступит сейчас, испугается, сбежит, то тем самым докажет собственную никчемность. В жизни любого человека наступает момент, когда становится ясно, кто он есть на самом деле: трус или герой. Слабые духом живут долго, но зачастую бессмысленно. О них не слагают легенды, их деяния не служат путеводным факелом для молодых и дерзких. Другое дело герои. Многие из них рано уходят, но истории их подвигов веками переходят из уст в уста. Кто знает, может, вся его жизнь была подготовкой к этому моменту. Именно его, а не чей-то иной, выбор определит, кем он останется в памяти других людей: едва не спившимся горемыкой, тянувшим лямку участкового до самой пенсии и в итоге помершим от инсульта, сердечного приступа или от какой-то другой напасти, или же мужественным человеком, в одиночку вставшим на пути инфернального зла.

Валентин решительно боднул себя подбородком в грудь, выдохнул, крепче сжал пальцы на рукоятке пистолета и снова заглянул в окно. Хотел определиться с местом, куда стрелять, чтобы убить тварь с одного, в крайнем случае двух выстрелов, но замер как загипнотизированный. Помимо тощего монстра в доме было еще одно чудище. Он заметил его только сейчас. Уродливый силуэт с трудом угадывался в глубине темной комнаты, и лишь сверкающие потусторонним блеском глаза тускло светились зеленоватыми огоньками, словно парящие в воздухе светлячки.

Сам того не желая, Валентин случайно пересекся с ним взглядом. Всего лишь на мгновение, но ему и этого хватило. В голове как будто взорвалась бомба. Кровавый туман застил глаза. Внезапно сквозь алое марево проступили жуткие картины. Валентин каким-то непостижимым для него образом оказался во многих местах разом. Он видел города и деревни, большие многоэтажки и маленькие дома и все, что в них происходит. Уродливые существа с человеческими телами на длинных, будто паучьих, конечностях и упыри с кожистыми мешками на спинах сделали из мест обитания человечества одну большую столовую. Они питались людьми, превращая тех в мумифицированные трупы.

В одной из жертв участковый неожиданно узнал себя. Он отшатнулся от окна и медленно попятился, не в силах отвести глаза и разорвать незримый контакт между ним и монстром. В голове зазвучал холодный и размеренный голос. Он звал Мухортова, обещал освободить от проблем и подарить вечное блаженство. Быть может, ему и удалось бы добиться цели, но Валентин запнулся о забытую хозяином дома тележку, потерял равновесие и, вскрикнув, больно хлопнулся задом на землю.

Фонарик и пистолет выпали из рук, но участковый этого не заметил. Морок развеялся, как и кроваво-красная пелена перед глазами. Вместе с ними исчезло и желание геройствовать. Валентин вскочил на ноги и побежал прочь от дома, на ходу вынимая ключи от машины из кармана кителя. Бежал не оглядываясь, как будто знал: стоит посмотреть назад, ноги перестанут его нести, и он окажется легкой добычей.

«Нива» ждала там, где он ее бросил. Валентин распахнул дверцу, плюхнулся на водительское сиденье и с третьей попытки попал ключом в замок зажигания. Зато двигатель завелся без проблем.

Рев мотора несколько успокоил до предела натянутые нервы. Дрожь в руках немного утихла, а сердце слегка умерило прыть. Валентин выжал сцепление, врубил передачу и так вдавил педаль газа в пол, что колеса бешено завращались, выбрасывая каменную шрапнель в облаках пыли, прежде чем автомобиль рванул к форпосту близкого леса.

Густая стена кустарника стремительно приближалась. За ней, зелеными касками пехотинцев за бруствером, виднелись шумящие кронами деревья. Глаза Валентина едва не вылезли из орбит, рот распахнулся, но горло так сильно сдавило спазмом, что вместо крика вырвался булькающий хрип, когда он на одних лишь рефлексах рванул руль в сторону и вдарил по тормозам. «Ниву» развернуло поперек в считаных метрах от зеленой стены. Задние колеса заскользили юзом, с корнем вырывая траву и оставляя глубокие кривые борозды в земле. Комья вывернутой почвы дробно забарабанили по кустам, ломая ветки и срывая листву. Валентин снова вдавил педаль газа в пол. Двигатель басовито зарычал. Звонко стреляя глушителем, сельский внедорожник вильнул кормой и по широкой дуге покатил к грунтовке. За ним в сочном густом разнотравье тянулись два неровных следа.

Почти весь обратный путь Валентин не смотрел в зеркало заднего вида, боясь увидеть в нем отражение бегущих за машиной монстров. Лишь непосредственно возле своего дома он набрался смелости и не только посмотрел в зеркало, но и оглянулся назад. Никто его не преследовал.

Всю ночь Мухортова мучили кошмары. Только под утро он забылся тревожным сном и проснулся в холодном поту, когда зазвенел будильник. Он встал с кровати, кое-как привел себя в порядок и наведался на кухню. Попробовал было позавтракать, но перед глазами снова появились питающиеся людьми монстры, и он едва сдержал в себе рвотные позывы. Так и отправился на работу с бледным как мел лицом, впалыми глазами и ощущением поджимающей горло тошноты.

Полдня он честно боролся с собой и неоднократно пытался составить рапорт о ночном происшествии, но все заканчивалось одним и тем же: как только он начинал писать, в мозгу как будто переключался какой-то тумблер, и жуткие картинки из ночного видения снова и снова плыли у него перед глазами. В итоге Валентин не придумал ничего лучше, как затуманить сознание алкоголем. И хотя он знал, чем это чревато, он полагал, что выбирает из двух зол меньшее.

Опорный участковый пункт полиции располагался неподалеку от сельского магазина. Валентин быстрым шагом приблизился к торговой точке, завернул за угол и едва не столкнулся с двумя местными жительницами. Старушки о чем-то неспешно беседовали. Набитые продуктами матерчатые сумки стояли на земле между закругленными мысками их старомодных туфель.

Бабулька в синем шерстяном платье увидела участкового раньше собеседницы, поскольку та стояла к нему спиной. Морщинистое лицо расплылось в улыбке. Она поправила дрожащей рукой белый платочек на седых волосах и чуть склонила голову в учтивом поклоне:

– Здравьица вам, Валентин Степаныч!

Ее подружка в коричневой крепдешиновой юбке по самую щиколотку и серой вязаной кофте с круглыми деревянными пуговицами повернулась и тоже поприветствовала представителя власти:

– Доброго денечка!

Мухортов ограничился скупым кивком и влетел в магазин, хотя раньше, бывало, подолгу разговаривал с бабушками. Точнее, это они делились с ним местными новостями, попутно рассказывая, что у них сегодня болит, какие лекарства и сколько раз они к этому моменту приняли, а в конце обязательно жаловались на детей и внуков, что те им не звонят и очень редко приезжают в гости. Участковый учтиво их выслушивал, думая о чем-то своем, иногда делая в памяти зарубки: проверить тот или иной дом, если информация от невольных осведомительниц того заслуживала.