Топить в вине бушующее пламя печали - Priest P大
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из сотрудников что-то почувствовал. Он оглянулся, но за спиной никого не оказалось, лишь тихо шелестел в траве ветер.
Пин Цяньжу же ощутила, как кто-то коснулся ее волос. Девушка обернулась и краем глаза заметила, как поблизости промелькнул и тут же исчез силуэт стройного юноши.
А в это время сила, способная возродить Чиюань, бурным потоком стекалась к горе Бицюань, сравняв с землей большую ее часть.
Своды древней гробницы треснули, и лучи восходящего солнца просочились внутрь. Тяжелое чувство, что давило на Сюань Цзи, внезапно исчезло. И его угасшие крылья вновь расправились!
Но прежде, чем он успел взлететь, сверху хлынул водопад темной энергии. Все, чего она касалась, будь то скалы или камни, плавилось, превращаясь в раскаленную магму. Шэн Линъюань первым пришел в себя. Схватив Сюань Цзи, он тут же потянул его к жертвенному треножнику, резким движением перевернул бронзовый сосуд, и они оба спрятались под ним, словно под упавшим колоколом.
Рев тысячи цунами обрушился на их головы. На мгновение Сюань Цзи показалось, что он непременно оглохнет. Но даже под натиском раскаленной магмы бронзовый купол оставался цел… Совсем как в древние времена, когда землю выжег легендарный небесный огонь, обративший духов в бегство. В той катастрофе уцелели лишь яйца божественной птицы Чжу-Цюэ, что покоились на дне жертвенного треножника. С того самого дня они были навечно связаны с Чиюань.
С Чиюань, в котором без следа исчез призрак короля демонов.
— Тц, еще бы чуть-чуть, — среди пылающего древнего леса мелькнула и вновь исчезла тень Гун Чэнгуна. Он поднял руку и изящно, словно скромная барышня, поправил волосы на висках. Но пальцы нащупали пустоту. Его волосы были не длиннее полуцуня. Гун Чэнгун помрачнел и опустил глаза, с отвращением глядя на свое старческое тело, после чего вскинул голову и обратил свой взор в сторону горы Бицюань. — Уже скоро я вернусь…
В близлежащих от горы Бицюань районах всю ночь не было связи, но наутро сигнал, наконец, восстановился. На местных жителей тут же обрушились сообщения о возможном извержении вулкана. Началась массовая эвакуация.
На руках у кого-то из взрослых сидела маленькая девочка. Ребенок что-то заметил и, с любопытством подняв голову, указал на небо:
— Падающая звезда.
Но у всех вокруг головы горели1 от напряжения, никто из присутствующих не обратил на девочку никакого внимания.
1 焦头烂额 (jiāo tóu làn é) — обожженная голова и разбитый лоб (обр. в знач.: быть чрезмерно занятым или загруженным).
— Падающая звезда? Ой, детка, это наверняка комета, — пробормотал дежурный полицейский. С этими словами он взял девочку на руки и аккуратно усадил в машину. Проводив взглядом удаляющийся транспорт, насквозь пропотевший полицейский снял с головы фуражку и, обмахиваясь ей, как веером, отправился помогать другим.
Оказавшись в машине, девочка тут же прильнула к окну, не отрывая взгляда от крошечной сияющей точки в небе. Этой точкой оказалась вторая половина Ло Цуйцуя, долетевшая до горы Бицюань из недр Большого каньона. Скорость полета была настолько высока, а сопротивление воздуха таким сильным, что останки несчастного превратились в угли и с размаху рухнули в раскаленную магму.
Под перевернутым треножником было тесно. Места внутри оказалось не больше, чем за столиком ресторана, а в высоту и того меньше. Примерно полтора метра. Взрослому человеку сложно было выпрямиться в полный рост, приходилось постоянно пригибаться.
Сюань Цзи обнял Шэн Линъюаня и, заполнив все пространство своими крыльями, прижался спиной к стенке треножника, играя роль теплозащитного экрана.
Но пару мгновений спустя он с удивлением обнаружил, что бронзовые стенки оставались холодными.
Из разлома, высотой в десять тысяч чжан, водопадом лилась раскаленная магма, сопровождаемая всполохами яростного пламени, способного расплавить и золото, и нефрит. Но внутри треножника неба и земли стояла странная прохлада. Если бы не принадлежность к огненному классу, Сюань Цзи ни за что бы не поверил, что снаружи бушевал пожар. Казалось, что за бронзовыми стенками моросит дождь.
Ни слова не говоря, Сюань Цзи крепче прижал к себе Шэн Линъюаня, зарываясь лицом в его длинные, перепачканные кровью волосы.
Его Величеству ничего не оставалось, кроме как обратиться к общему морю знаний: «Эй… я все еще тут»
Но Сюань Цзи продолжал молчать.
Тц, что толку беспокоиться о ментальной связи, если под бронзовым колпаком не было ни цуня личного пространства?
Но Шэн Линъюань не спешил отталкивать Сюань Цзи.
Его Величество ужасно устал. Под треножником негде было сесть, потому ему пришлось опереться на распластавшиеся по стенкам огненные крылья. Он вытянул ноги и зажал рану, силясь остановить кровотечение. В сиянии своих перьев Сюань Цзи отчетливо видел бледное лицо Шэн Линъюаня. На сухой коже не осталось ни следа от недавних слез.
Грохот, накрывший бронзовый треножник, казался невыносимым, но некоторое время спустя все успокоилось. Должно быть, их полностью погребло под магмой.
— Кто знает, как долго нам придется здесь сидеть, — начал Сюань Цзи. — Этот коротышка, Алоцзинь, хотел нам помочь или же похоронить?
С этими словами он вытащил из кармана пачку влажных салфеток, попутно удивляясь, что не выронил ее, и, бережно подхватив прядь волос Шэн Линъюаня, принялся стирать с нее кровь.
Шэн Линъюань не возражал, но его мимолетная улыбка быстро погасла.
В последнюю минуту Алоцзиню удалось схватить оставшиеся Бедствия, оттащить их на гору Бицюань и бросить к Шэн Линъюаню, чтобы Его Величество с ними разобрался. Именно он был тем, кто не позволил вновь возжечь пламя Чиюань.
Ведь Алоцзинь знал, что многие из его потомков, наконец, обрели мир и покой.
На одной чаше весов лежало прошлое, на другой — будущее. Три тысячи лет спустя все то, о чем так мечтал молодой глава, наконец, осуществилось. Пусть и без его участия… Это подтолкнуло его навсегда отказаться от навязчивой идеи возродить древнее пламя. Он больше не хотел возвращать тот старый Дунчуань.
Когда-то именно эта одержимость превратила Алоцзиня в Бедствие. Теперь она исчезла, и Бедствие клана шаманов превратилось в весенний ветерок, ведомый мечтами о покинутой родине.
Шэн Линъюань очнулся и ощутил на коже легкий холодок. Это оказалась салфетка, которую Сюань Цзи бережно прижал к его щеке.
— М? — Шэн Линъюань несильно сжал его запястье.
Сюань Цзи прочистил горло и тихо произнес:
— Неудобно ведь. Если хочешь, можешь опереться на мое плечо?
Но Шэн Линъюань ничего не ответил. Он лишь склонил голову на бок, прячась от резкого запаха
