Весь мир у ног - Надежда Тульина

Я поежилась. Гаррет взял мои руки в свои ладони и стал согревать дыханием, в котором иногда мелькали оранжевые искры.

Все хорошо, моя несса, все хорошо, — прошептал он мне.

Я вымученно улыбнулась и продолжала свой рассказ.

Я уехала сначала в Питер, большой город казался мне наилучшим убежищем. Но через пару недель, вернувшись в свою съемную квартиру, встретила у подъезда Алекса. Он страшно избил меня тогда. Заявил, что я принадлежу ему полностью и не имею права даже пытаться уйти, что он не отпустит меня никогда. Я чудом не потеряла ребенка, и как только смогла ходить — убежала снова. Он часто уходил по делам, иногда отсутствовал несколько дней, это было несложно. Он был слишком уверен в своей власти надо мной. Переехала в Москву. Алекса больше не видела. Выучилась, нашла работу, вырастила Маруську, — быстро перечисляла я, не вдаваясь в подробности, насколько тяжело мне было наладить свою жизнь — совершенно одной, сначала беременной, а потом — с крошечной дочкой на руках, забитой и напуганной.

Призналась только:

Знаешь, до того, как сюда попала, случалось — увижу похожий на Алекса силуэт на улице, и потом неделю боюсь из дома выйти. — Я судорожно всхлипнула, меня затрясло от воспоминаний о пережитом кошмаре. Воспоминаний, которые я мучительным усилием всю жизнь загоняла в самый темный угол сознания.

Гаррет прижал меня к себе, поглаживая по голове, утешая. Когда я затихла, заговорил:

Я услышал первый твой зов летом. Двадцать один год назад. То есть незадолго до того момента, когда ты встретилась с Алексом. Хотя зов твой был еще слишком слабым, чтобы пытаться найти тебя по нему, я, зная, что поиск на Земле — задача не из простых, переехал поближе. В больших городах так трудно искать. Я метался по вашему миру, пытаясь отследить твои сигналы, но они каждый раз приходили из нового места. Потом зов пропал. Я прожил там еще несколько лет, искал… Тебя нигде не было. Обычно это означает, что алайя погибла. Ведь зов — это след твоего поиска, твоего желания обрести свою половинку. Если ты считаешь, что ее нашла, или просто не хочешь, или панически боишься, — ты не ищешь, ты прячешься. Так вот, по-моему, ты продолжаешь прятаться до сих пор. — Гаррет замолк, прижимая меня к себе, делясь своим теплом.

Я тоже молчала, думая о том, что он прав. Именно об этом я начала догадываться там, в святилище. А еще о том, что на самом деле дракон уже стал мне гораздо дороже, чем просто хороший друг, наставник или любовник. И что пора уже признаться в этом хотя бы самой себе. И что дело совсем не в нем, дело во мне.

Просто понимаешь, Гаррет, — я тяжело вздохнула, — как-то я очень неправильно люблю. Мне, наверное, нельзя. Тогда, с Алексом, я совершенно перестала принадлежать себе. Любовь была моим наркотиком. Я видела, что он садист, что у нас не может быть будущего, отдавала себе отчет в том, что надо бежать, но все равно оставалась с ним. Страшно подумать, во что превратит меня влюбленность в такого достойного че… дракона, как ты.

Гаррет тихо рассмеялся, щекоча мне шею своим дыханием, прошептал на ухо:

Ты только зря мучаешь свое бедное маленькое сердечко, родная. От себя не убежать, моя несса. Отпусти его, перестань бояться сама себя, научись доверять — себе, своему сердцу, миру, мне… Однажды твое сердце ошиблось, я уверен, это не повторится.

Я не знаю, как это сделать, — недоуменно ответила я, — это же не сознательное действие.

Просто расслабься, там, глубоко внутри. — Ладонь Гаррета легла напротив моего сердца, согревая. — Перестань судорожно сжиматься, отпусти свои истинные желания. Я попробую помочь, покажу тебе на уровне ауры. Но решиться и отпустить можешь только ты.

Зажмурившись, я попыталась сделать так, как он сказал. Сначала расслабились мышцы, потом я вдруг почувствовала это — тяжелый узел напряжения глубоко в груди. Легко сказать «просто расслабься» — это напряжение было настолько сильным и привычным, что я

даже не представляла, каким образом смогу его распустить.

Несколько долгих минут — часов? — ничего не происходило. Я лишь отчетливее и отчетливее ощущала тяжесть в груди, холодную, мертвящую тяжесть. Почти незаметная поначалу, она давила на меня все сильнее и сильнее, под конец я уже задыхалась и могла думать лишь о том, чтобы избавиться от нее.

Шшш, моя несса, этот узел надо не вырвать с корнем, а лишь развязать. — Нежный шепот Гаррета не сразу дошел до моего сознания. — Успокойся, погладь его, выпусти свое сердце на свободу…

Его шепот что-то стронул во мне, и постепенно, медленно тяжесть в груди начала проходить, растворяться. Время перестало существовать, я плыла в оранжевом тепле, чувствуя, как уходят холод и застарелая боль… Когда я пришла в себя, то обнаружила, что в груди стало так легко и свободно, как не было много-много лет, с тех пор, как я была ребенком.

Умничка! — шепнул мне дракон. — Я знал, что ты сможешь!

Я устало улыбнулась ему, как-то вдруг разом почувствовав, как надежно кольцо его рук, как бережно он обнимает меня, как нежно прикасается губами к моему лбу, как тень его оранжевого пламени окутывает меня, согревая и защищая, какой любовью и заботой веет от моего алайи. И как во мне, в самом центре груди, там, где совсем недавно жил мертвый ледяной узел, рождается слабое, но отчетливое ответное движение, как теплеет на сердце. Мой, мой, мой, — тихо зазвенело во мне.

Дракон, видимо, тоже почувствовал это, он поймал мой взгляд и счастливо вздохнул:

Кажется, моя алайя все-таки ответила мне, да, Сашша?

Гаррет… — тихо, едва слышно прошептала я.

Что, мой чудесный воробушек? — Дракон смотрел на меня с нежностью и заботой. Он сделает для меня все что угодно, поняла я, чего бы я ни захотела.

— Поцелуй меня… пожалуйста, — улыбнулась я. Дракон не заставил просить себя дважды. Горячая оранжевая волна затопила нас, смывая горечь воспоминаний и остатки холода…

Глава 13 МАГИЯ

Оставшееся до нашей поездки к эрр Рраллам время я посвятила тому, чтобы хоть немного разобраться, что такое магия Тассина, какой она бывает и на что похожа. Моя магическая блокада не позволяла мне почувствовать ее, — кроме драконьего зрения, каким-то чудом проявившегося у меня после той ночи на озере, мне даже «детские» драконьи способности, вроде магической стимуляции памяти, не были доступны. Гаррет полагал, что это здорово выручило меня при атаке в святилище Безымянного, — заклинание должно было проникнуть и в мой внутренний магический контур, так что в себя я могла бы уже не прийти.

Никогда бы не подумал, что меня будет радовать это твое отставание в развитии, — заметил он как-то, покачивая головой, — но каждый раз, вспоминая святилище… Обычно все приходит в норму после первого полета с алайей, но у тебя и здесь все не как у всех.